— Мало ли слухов,— пожала плечами Соня.— Я ничему и никому не доверяю, кроме собственных ушей и глаз.

— И ты не боишься меня? — Ведьма приблизилась к Соне вплотную, и та с трудом подавила желание отшатнуться. Боги, жизни в этой женщине было не больше, чем в куске камня. Может, Хегба и была красива, но холодное совершенство ее идеальных черт едва ли могло пробудить мысли о любви. Она бодрствовала, но не жила. Она была достойна поклонения, но отыскать сердце, в котором могло зародиться даже подобие теплого чувства к такому, словно вырванному из времени созданию, не удалось бы.— Нет,— сама себе ответила Хегба.— Ты совсем не похожа на тех скучных, тупых тварей, которые окружают меня, и от которых мне делается дурно. Они начинают заикаться стоит им на меня взглянуть... Но ты другая\ Ты похожа на меня, и это мне нравится. Очень нравится... Соня.

Девушка могла поклясться, что не называла Хегбе своего имени. Может быть, Марсал?..

— Ты будешь при мне неотлучно, днем и ночью, являться по первому моему зову и выполнять все, что я прикажу. Но учти: я не терплю возражений и болтливости. Если сумеешь мне угодить, узнаешь, как щедра бывает владелица Эрдеда. Если нет... берегись,— в ее тоне прозвучала неприкрытая угроза.—Ты поняла?

— Да, госпожа. Я буду стараться.

...Первые две недели ничего не происходило. Жизнь в замке текла размеренно, будто в полусне. Ничего сверхъестественного Хегба не совершала, разве что, как вскоре поняла Соня, эта далеко не молодая особа во что бы то ни стало стремилась сохранить вечную юность, а потому каждый день совершала возводившиеся в степень ритуала омовения настоями неведомых трав, придававших ее коже сияющую белизну и упругость. Так же тщательно она ухаживала за волосами, от природы темными, но с помощью специальных составов изменившими цвет. В обязанности Сони входило ранним утром высоко зачесывать волосы Хегбы и украшать ее прическу унизанной жемчугом сеткой. Каждую прядь она продергивала через кольца в сетке, а затем завивала их, укладывая волнами. Хегба не переносила прикосновений опухших и искривленных от черной работы пальцев слуг. Работой Сони она неизменно оставалась довольна, и, придирчиво разглядывая себя в зеркале, не могла обнаружить никаких изъянов. Жемчугами были расшиты и кремовые шелка, в которые Хегба нередко облачалась, хотя предпочитала белые либо пурпурные цвета. Она была сказочно богата. Несколько раз случалось так, что ведьма нарочно, словно по небрежности, «теряла» свои драгоценности в самых неожиданных местах, но, повинуясь приказу, Соня повсюду следовала за ней как тень и неизменно находила их и возвращала госпоже, не покушаясь на собственность Хегбы: заподозрить немногословную старательную новую служанку в воровстве было невозможно.

В тот день Хегба с самого утра была необычайно раздражена и взвинчена. Мрачная ярость переполняла владелицу Эрдеда и она искала, на ком бы сорвать клокочущую в груди злобу. Изучив невыносимый нрав Хегбы — в такие черные дни ведьма была способна на любые бесчинства — служанки в панике жались по углам, и только Соня сохраняла невозмутимое спокойствие. Время от времени Хегбу терзали невыносимые головные боли, превращавшие ее в обезумевшую фурию. Никто не мог предугадать, когда это произойдет с ней. Резкая, ослепляющая боль возникала внезапно, и горе тому, кто в такие минуты подворачивался ведьме под руку. На сей раз незавидный жребий выпал Соне. Придравшись к какой-то мелочи, Хегба в бешенстве разразилась жуткими проклятиями и обрушилась на свою рыжеволосую служанку, с криком занеся для пощечины унизанную массивными кольцами руку. Однако Соня перехватила и сжала запястье Хегбы.

— Не стоит так поступать со мной, госпожа! — в ярости проговорила она.

Служанки замерли, вытаращив глаза. Все они не раз испытывали на себе гнев Хегбы и до сих пор никто не осмеливался противиться и защищать себя. Они не сомневались, что столь дерзкий поступок тотчас повлечет за собой страшную кару. Хегба, оскалившись и раздувая ноздри, замерла: она никак не ожидала, что ей окажут сопротивление, и кто — всего лишь служанка!.. Но гнев ее сменился на милость. Внезапно успокоившись, она проговорила:

— Что ж, это достойно, хотя и сумасбродно. Пойдем со мной, я желаю совершить конную прогулку по своим владениям. Это развлечет меня.

Оказавшись во дворе замка, Хегба щелкнула пальцами, подзывая слуг. Отвратительный урод, Фриск, впрочем пользовавшийся особой благосклонностью ведьмы, со всех ног бросился к ней.

— Вели седлать Винара — для меня и Чеиту для Сони.

Фриск неуклюже склонился в поклоне, торопясь выполнить распоряжение госпожи. Великолепный вороной жеребец Винар был любимцем ведьмы. Его не раз пытались купить, но Хегба отказалась продать его даже за несколько селений. Огромный и норовистый, он покорялся лишь ей одной. В нетерпеливом ожидании ведьма постукивала рукоятью хлыста по голенищу высокого сапога.

— О,— повернулась она к Соне,— вот и твои... брат.

И впрямь, к ним приближался Марсал. За прошедшие дни он виделся с Соней лишь несколько раз, да и то мельком: Хегба глаз не спускала с новой служанки, и перекинуться с Марсалом хотя бы парой слов оказалось не так-то просто. Между тем время шло, а дело не двигалось с места.

— Как тебе нравится служба в Эрдеде? — спросила Хегба у Марсала.

— Благодарю, госпожа, я всем доволен. Ваши люди хорошо обучены и достойно несут службу. Сюда и мышь не проникнет незамеченной. Эрдед прекрасно защищен...

— Мои люди — недоумки и пьяницы, у них голова забита только тем, как бы сходить в ближайшее селение, набраться в харчевне до потери человеческого облика да поразвлечься с девками,— отрезала Хегба.— Подлинная защита замка — я сама. Проверяй посты и дозоры на дорогах так, как если бы от этого зависела твоя жалкая жизнь. Помни, что твой предшественник за недостаточное рвение поплатился головой.

— Я слышал эту историю.

— Ну вот и не забывай ее. Я не прощаю предателей... Странно, почему Фриск так задержался. Марсал, ступай за ним. Сегодня я хочу, чтобы не он, а ты привел моего коня.

Соня обомлела. Этого Марсал сделать не мог. Он и сам растерялся. Заметив его замешательство, Хегба грозно сдвинула брови.

— Поторопись!..

— Позвольте мне, госпожа,— поспешно предложила свои услуги Соня.— Для меня будет великой честью вести Винара на поводу.

Второй раз за это утро она осмелилась перечить ведьме, испытывая ее терпение. А что было делать? Ждать, пока взбесившийся жеребец проломит Марсалу череп?.. Поэтому, даже не услышав ответа, Соня направилась к конюшням, где, вскочив верхом на белую кобылу, предназначенную ей, подхватила повод Винара и спустя пару минут вновь предстала перед Хегбой. Поспешно спрыгнув на землю, Соня помогла хозяйке оседлать ее любимца, и обе женщины покинули Эрдед.

Хегба пустила Винара в галоп. Черный как ночь жеребец мчался, точно подгоняемый демонами. Не менее своенравная и быстрая Чента, управляемая уверенной рукой Сони, не отставала, словно соревнуясь с ним в скорости. Несмотря на встречный ветер, на мертвенно белом лице Хегбы не появилось даже намека на румянец, губы ее были плотно сжаты. Добравшись до леса, ведьма придержала коня, и Винар перешел сначала на рысь, затем на шаг.

— Соня,— обратилась Хегба к своей спутнице,— через три дня я намерена устроить в замке небольшой прием. Ничего особенного, не более полутора сотни приглашенных. Возможно, ты думаешь, будто я живу затворницей, но это не совсем так. Все должно пройти на самом высоком уровне... ты с этим справишься.

За три дня подготовить замок к встрече ста пятидесяти человек — задача не из легких, но Соня сказала только:

— Да, госпожа.

— Я старею,— без всякого перехода продолжала Хегба.—  Несмотря на все старания, время уходит,

унося с собой мою красоту, а ведь я всегда следовала советам людей... и древних книг. Но паучьи лапки морщин возле моих глаз говорят о том, что все они лгали, и даже собственное тело предает меня.

— Вы прекрасны, госпожа,— вежливо возразила Соня.