Ярл склонился перед кенигом.
— Это должно было случиться,— задыхаясь, проговорил он.—Я служил честно тебе и Асгарду... Мог ли я думать, что судьба моя будет разбита из-за навета собственной жены? Если я кого-то предал — то только мою Илу, но не тебя, мой господин и повелитель, Позволь же мне теперь сказать этой ужасной женщине несколько слов наедине — а потом да будет воля твоя на то, как с нею поступить! — Он схватил Соню за руку и увлек за собой. Дансубаргу не стали препятствовать. Захлопнув за собой дверь одной из парадных комнат, ярл прошептал:
— Соня, ты всех перехитрила...
— Да ладно тебе,— отмахнулась девушка.— Бежать мне надо, пока не сожгли! Где настоящая-то Дайва, Нергал тебя разорви?!
— Здесь она.— За маленькой дверью в стене на ступенях, ведущих вниз, без чувств лежала связанная Дайва.— Поменяйся с ней платьем,— сказал Дансубарг и втащил женщину в комнату.
Соня мгновенно выполнила его просьбу.
— Дальше что?!
— Теперь быстро вниз: иди, я приду за тобой,— пообещал Дансубарг, благодарно глядя на Соню.
— Пожалуй, мне проще уйти одной,- возразила она.— И пойду, разумеется, не в Астер, а к родителям Сурайи, у них и встретимся. Не хвастало еще, чтобы все узнали, что у Дайвы был двойник.
Соня без труда покинула дворец, где всех заснимало лишь одно — признание Дайвы.
Дансубарг возвратился на следующий день. Он с трудом находил слова, способные выразить его благодарность, но Соня быстро прервала его восторженную речь:
— Ладно, хватит. Свою часть договора я выполнила, а ты?.. ВеДь ты клялся мне и Северу разыскать Илу.
Дансубарг как-то странно посмотрел на нее.
— Соня... я уже сделал это. Но она...— Он замолчал, борясь с волнением.
— Говори,—попросила девушка.—Что произошло? Наверное, она не хочет тебя видеть. Расскажи мне правду.
Он поднял глаза, полные невыразимой муки.
— Ила больше не человек.— Голос Дансубарга сорвался.— Не знаю, как тебе объяснить...
Соня положила руку ему на плечо.
— Не надо ничего объяснять. Я знаю. Я видела... белую олениху. Это... она, ведь так?
Дансубарг закрыл лицо руками.
— Да, Соня. Когда мы расстались. Ила стала жить вместе с моими родителями, попросив их ничего не сообщать мне. Они приняли ее как родную дочь» Она очень страдала... она даже хотела покончить с собой, если бы не одно обстоятельство: Ила ждала от меня ребенка! Ну почему, почему она мне не сказала?!
— Она не хотела только этим удержать тебя.
— Может быть... не знаю... Все могло быть совсем иначе, Соня!
— И что же?
— У нее родился сын... мой истинный сын! Однако Ила, препоручив его заботам моей матери, каждый день уходила из дома к реке и плакала там, пока не иссякнут слезы. А когда я попал в тюрьму, она стала думать, как вызволить меня оттуда. Ила решилась подкупить стражу, но у нее не было ни денег, ни драгоценностей, ничего, чтобы заплатить за меня, ведь она ушла из Астера, ничего не взяв с собою. Тогда Ила пошла к знаменитому колдуну, и он предложил ей денег, но с одним условием. Ила должна была продать единственное, что у нее осталось — свою красоту — уродливой от рождения дочери этого колдуна, а взамен получить обличье дикого зверя.
— И она согласилась.
— Да. Она пошла на это, спасая мне жизнь. Я бежал, а Ила в ту же ночь превратилась в белую олениху.
— Как же ты узнал об этом, Дансубарг?
— От отца Су райи. Он хранил тайну Илы даже от собственной дочери. Я встретился с нею... Боги... Она узнала меня, Соня! Но она не хотела, чтобы я видел ее такой, и попыталась бежать. Я погнался за нею... крикнул ей: «Ила, ты принимала меня, когда я был безумнее зверя: неужели теперь я не приму тебя? Вернись ко мне, иначе я убью себя». Она остановилась, подошла ко мне, и я увидел, что глаза у нее остались прежними. Соня, я жестоко отверг ее и не умел ценить, когда она была прекрасной женщиной, а теперь, клянусь, до конца дней своих готов любить ее в облике оленихи, ведь не только глаза, но и ее верное, смелое сердце осталось прежним. Я понял это! Идем: я хочу, чтобы и ты узнала мою Илу.
Вместе с Соней Дансубарг вышел из дома и осторожно двинулся вперед. Он шел, то и дело озираясь и произнося имя своей жены, но она не отзывалась.
— Я не понимаю, что происходит,— растерянно проговорил он, оборачиваясь к Соне,
И тут треск веток разорвал тишину леса. Красавица-олениха шагнула им навстречу, явившись на зов своего возлюбленного, но это было последним, что она могла совершить. Ноги едва держали ее, а по белоснежной шерсти на траву стекала алая кровь. Дансубарг в отчаянии закричал, бросился к ней, а олениха опустилась на колени и тяжело легла на землю у его ног.
— Подожди.— Соня отстранила его.— Смотри: стрела! Ее кто-то ранил. Сейчас... я сама все сделаю. Ила! — Девушка посмотрела в полные боли глаза животного.—Доверься мне, потерпи, удержи кровь, милая, я помогу тебе.
С этими словами Соня извлекла стрелу из груди животного, бросив взгляд на окровавленный наконечник.
— Серебро,— прошептала девушка.—В нее стреляли как в оборотня! Это приказ Дайвы...
Дансубарг прижал голову оленихи к своей груди и, не переставая, гладил белоснежную шерсть.
— Ила, Ила, я уйду вместе с тобой...
И тут зверь начал меняться. Как происходит с оборотнем, которого коснулось серебро. Человеческий облик стал стремительно возвращаться к Иле, и спустя несколько минут на траве лежала прекрасная светловолосая женщина. Однако бедное сердце Илы билось всё слабее, она с любовью смотрела на Дансубарга, молча прощаясь с тем, кто был ей дороже жизни.
Соня бессильно наблюдала за происходящим, понимая, что уже ничего нельзя ни исправить, ни изменить. В глазах у нее стояли слезы. Но вдруг что-то обожгло ее бедро сквозь одежду. Соня вздрогнула, опуская глаза: раскалившийся сам собою нож Арвины напомнил о себе! Ни о чем не думая, повинуясь порыву, Соня выхватила его из ножен и приложила лезвие к открытой ране на груди Илы...
Несколько дней Ила боролась со смертью, пока не стало ясно, что она выживет. Дансубарг ни на секунду не отходил от жены и не отпускал ее руки, словно отдавая ей свои силы и согревая жаром своего сердца. И только позже, вновь обретя способность говорить, Ила сама рассказала о том, что произошло с нею; о том, как она приходила в Астер, чтобы отомстить сестре за Дансубарга, как убила Гантара, довела до безумия Керра и готовилась убить Дайву, поняв, что черному сердцу этой гадины не ведомо раскаяние...
Соня провела в Асгарде около двух недель (разумеется, в тайне от тех, кто мог заподозрить в ней двойника Дайвы). Для Илы и Дансубарга кошмар закончился. Как-то, разговаривая с ними, Соня поймала себя на мысли о том, что она вовсе не против того, чтобы на свете существовал человек, на которого она могла бы смотреть так, как эта женщина на своего мужа. Но только она, Соня, не способна безоглядно прощать предательство, какой бы ценой оно ни было искуплено... Впрочем, что об этом думать. Пока ее ждет Логово, Разара, Север. При мысли о нем сердце Сони забилось сильнее. Сколько же времени она не видела Вожака? Да, пора возвращаться. Дорога в Гиперборею вновь властно звала ее, и сейчас Соня твердо знала, что это дорога домой.
