Соня вздохнула, мороз обжег легкие.

Когда она добралась до Марсала, тот бессмысленно поводил головой, и каштановые волосы при каждом его движении звенели сосульками.

— Не могу больше, не хочу. Давай останемся здесь,— умолял он, и слезы стояли в его глазах.

Соня скорее угадывала, чем слышала слова. Может, это только ее мысли, смешанные с заунывным ветром? Но нет, говорил Марсал. Каждое слово — оставляло трещину на его обескровленных губах.

Соня не ответила, щадя силы. Теперь первым, по несколько шагов в час, передвигался Марсал. Каждое движение — стон из стиснутых губ. Остановка — и еще один рывок. Вся жизнь Сони впаялась в эту цепочку бесконечных повторов. Она не собиралась сдаваться.

Девушка даже не заметила, как, натянувшись пологом облаков, просеялся дождь, сменивший метель. Лишь облизала губы, когда растаяла, сорвав кожу, ледяная маска. При вспышках молний лицо Марсала было мертвенно бледным. Соня со стоном перекатилась на бок. Прислушалась к его дыханию. Потом лихорадочно рванула одежду на груди молодого человека: сердце медленно, через раз, но билось. Лишь тогда Соня позволила себе закрыть глаза и провалиться в черный кошмар без снов.

Солнце, показавшись над горизонтом, высушило одежду. Подсушило раны, стянув кожу. Тени стали длиннее. Соня зашевелилась первой, разом очнувшись, и попыталась, раздирая поджившие трещины губ, улыбнуться. Внизу, уютно устроившись под ясеневой рощей, зеленела долина. Соня рассмотрела аккуратные поломки пашни и маленькие фигурки людей. Заманчивая картина... Но туда еще предстояло спуститься.

— Пойдем-ка,— обратилась Соня к Марсалу.

Навстречу, заметив чужаков, еле переставляющих ноги, торопились люди. Определить, куда они попали, Соня пока не могла, хотя смутно догадывалась, что переделка, из которой им едва удалось выбраться живыми, не была случайностью. Некие силы охраняли это место, по каким-то, пока неведомым, причинам вовсе не желая пускать сюда посторонних. Маленькое горное селение, расположившееся в долине, выглядело довольно убогим. Оно ютилось здесь, защищенное вершинами от ветра и снежных бурь, и его жители, мирно добывая себе пропитание, далекие от великих деяний, были, похоже, заняты только землей и уходом за невзрачными, тощими овцами. Соню и Марсала окружила сумрачная толпа стариков, в сторонке остановились с полдюжины похожих на бродяг юношей и девушек. Однако на чужаков местные обитатели взирали с любопытством и без угрозы. Вперед выступили двое — старик и девочка лет пяти, глаза которой светились живым умом и совсем не детской мудростью. Судя по тому, как благоговейно расступились остальные, эту необычную пару здесь весьма почитали. Церемонно поклонившись, что выдавало в ней невесть откуда взявшееся представление о хорошем воспитании, девочка заговорила первой, поприветствовав незнакомцев и предложив разделить с селянами хлеб и кров.

— Люди моего племени рады тем, кто приходит к нам с миром,— завершила она свою краткую речь, произнесенную приветливо и с достоинством.

Тоненький детский голос никак не вязался с умением девочки прекрасно выражать свои мысли. Боги, подумала Соня, да ребенок ли это?.. Такая маленькая, хрупкая, как огонек свечи на ветру...

— Мое имя Арвина,— представилась девочка.— А это,— она указала на старика.— Лейн, мой младший брат.

Соня подумала, что ослышалась. Но судя по выражению лица Марсала, его слух уловил то же самое. Арвина не задала гостям ни единого вопроса и даже, кажется, не ждала, что они сами о себе расскажут. Она сделала знак своим соплеменникам возвращаться к прерванным занятиям и не докучать уставшим путникам, которых проводила в хижину, где жила вместе с человеком, названным ею братом. Старик с испещренным морщинами темным обветренным лицом суетился, торопясь накормить их. Арвина куда-то вышла, затем снова вернулась, нырнув в проем невысокой двери. Зажгла светильник. Коптилка занялась причудливым огоньком, бросая неясные тени на небогатое жилище. Соня с интересом рассматривала девочку. Дитя как дитя, пока молчит. Разве что необыкновенно хорошенькая, хоть и неряшлива. Чистое безмятежное личико, на которое впору молиться. Но движения очень уверенные, и взгляд... Огонек наполненной лишь на треть коптилки мигал, почти не давая света.

— Кто ты, Арвина? — не выдержала Соня, оторвавшись от еды. Она жадно поглощала небогатую снедь — рыбу, творог, мед, ржаные лепешки,— но любопытство оказалось сильнее голода.

— Она глава нашего племени,— пояснил старик.— Великая честь быть принятым в ее доме.

От подобного объяснения все становилось еще запутанней.

— Ребенок? — спросил Марсал, поперхнувшись.— Глава племени?..

Арвина тихо рассмеялась серебряным колокольчиком и тут же умолкла.

— Но ей же не более шести зим от роду,— продолжал рассуждать Марсал, не сводя глаз с трясущегося от старости Лейна.

— Не утверждай того, о чем доподлинно не знаешь,— бесстрастно возразил тот.— Арвина всегда была такой, как теперь. Я похоронил несколько десятков жен и без счету сыновей, дочерей и внуков, а она...— Он с беспредельной нежностью положил руку на голову девочки.— Ничуть не изменилась за это долгое время.

— Это правда,— подтвердило дитя, тут же теряя интерес к разговору с чужаками и обращаясь только к старику.— Сегодня ночь полнолуния, Лейн. Как и обещала, я буду говорить о тебе с духами. Может быть, они согласятся отпустить тебя,— закончила она печально.— Мне будет трудно одной, но ведь я знаю, как ты устал. Иди, разыщи Туна и спроси, готов ли он помочь мне, как обычно. Вы же,— Арвина снова обратила приветливый ясный взор на онемевших гостей,— если пожелаете, тоже сможете присутствовать при совершении обряда. До ночи еще далеко, не теряйте время, отдохните, придите в себя.

Она проводила взглядом покинувшего хижину Лейна и вздохнула.

— Он хочет уйти. Воткнул нож себе в горло по самую рукоять, будто не знает, что это бесполезно.— Арвина осуждающе покачала головой.— Для племени это будет нехорошо.

Прежде чем Соня нашла хоть какие-то слова, чтобы ответить, дверь вновь широко распахнулась, и на пороге хижины появилось совершенно невероятное существо. Оно стояло на двух ногах и, очевидно, могло бы называться человеком, если бы не шерсть, клочьями покрывавшая его тело в самых неожиданных местах, абсолютно круглые желтые глаза с поперечно расположенными узкими зрачками и торчащие вверх подвижные уши, тоже покрытые шерстью.

— Арвина,— возбужденно проговорило существо совершенно по-человечески,— Лейн ищет Туна, чтобы... чтобы...

— Успокойся, Сабайн.— Девочка подошла к существу, чуть ли не втрое выше ее ростом, и протянула к нему руки. Когда оно склонилось, Арвина нежно обвила его шею.— Я ни о чем не забыла. Конечно, я спрошу о тебе.

Тот, кого она назвала Сабайном, тотчас воспрял духом и, указывая на Соню, растянул губы в жуткой улыбке:

— Какая красивая! Хорошо, что наш Перевал не сожрал ее!

— Значит, так хотели боги,— пояснила Арвина чуточку назидательно.- Иди, малыш, займись делом, и предоставь мне позаботиться о тебе.

Когда и это страшилище покинуло хижину, девочка забралась на стоявшую вдоль стены скамью, подтянула колени к животу и прикрыла глаза.

— Если бы на самом деле я была так могущественна, чтобы помочь всем, кто нуждается во мне и ждет,— пробормотала она, словно разговаривая сама с собой.— Но иногда я жалею о том, что у меня не очень мното сил.

Нет! Так больше не может продолжаться! Марсал сорвался с места и выбежал из хижины, очевидно, намереваясь поговорить с кем-нибудь, способным пролить свет на все эти странности. А Соня осталась с Арвиной. Кем бы та ни была, сейчас она выглядела просто-напросто уставшим, одиноким и почти больным ребенком. Подсев к ней поближе, Соня тем же жестом, что и древний Аейн, коснулась светлых волос, нимбом окружавших голову Арвины.

— Не надо меня жалеть,— сказала странная девочка, не открывая глаз.— Пожалуйста. Все будет хорошо. Ты хочешь о чем-нибудь попросить?