Сейчас, когда им пришлось выстоять в таком бою, прежние размолвки ровным счетом ничего не значили. Марсал кивнул.
— Верно. Я рассказал о черепе, а Соня мне не поверила. С этого все и началось.
— Откуда ты о нем знаешь?
— Слышал, будто великая реликвия хранится в одном из самых мрачных замков Ванахейма, оберегается могущественными духами и является священным предметом, символом тайны легендарного ваятеля Альстана, тайны, которую он унес с собой в могилу... С ее помощью можно обрести силу непобедимого воина и сверхчеловеческую мудрость... Взглянув на человека сквозь глазницы хрустального черепа, можно проникнуть в тайны души,— говорил Марсал, все больше воодушевляясь,— в сущность любого явления...
— Ты в это веришь?
— Верю.
— А ты, Соня?
Она пожала плечами:
— Все возможно. Как знать.
— Марсал не ошибся, такой предмет на самом деле существует,— проговорил Вожак.— О нем ходит немало легенд. Хрустальный череп находится в руках владелицы замка Эрдед в Ванахейме — Хегбы. Это истинное чудовище в человеческом обличье, женщина неземной красоты. Хегба очень сильная колдунья, перед ее чарами невозможно устоять никому... Во всяком случае, пока череп не покинет пределы замка. С его помощью Хегба совершает страшные обряды, наводя подлинный ужас на всю округу. По ее вине погибло множество людей, их кровь она использует в своих колдовских действах. Остановить ее можно, только если Эрдед лишится своей святыни, а Хегба — магической силы, дарованной ей как хранительнице Хрустального черепа, но обращенной во зло.
Необходимо вырвать череп из недостойных рук — силой или хитростью, неважно. И я позвал вас, чтобы сказать: вы двое должны сделать это. Мы не вмешиваемся в дела, которые нас не касаются, но Хегба перешла все границы, распустив слух, будто имеет отношение к нашей Обители, и бросив тень собственных деяний на само Логово.—Углы губ Севера опустились и хищно дрогнули.— Белая Волчица весьма огорчена. Ее выбор пал на вас, когда я сказал, что по прихоти судьбы именно между вами возник спор о Хрустальном черепе. Мать-настоятельница вынесла решение: «Пусть они вырвут черное сердце замка Эрдед и доставят в Логово». Все ясно? Отправитесь вдвоем. Кажется, вам больше нечего делить.
Соня и Марсал переглянулись. От былой враждебности не осталось и следа. Девушка тряхнула головой, ответив за обоих:
— Мы сделаем это.
После нескольких попыток Марсала покорить лошадь Соня поняла, что с таким спутником возможен только пеший путь. Животные шарахались от Марсала, точно от хищника. Они его просто ненавидели! Марсал по-настоящему страдал из-за этого. Мужчина, не способный удержаться в седле,— этому даже названия не придумаешь. Но поделать с этим несчастьем он ничего не мог. С судьбой не поспоришь. Когда-то его дед украл коня у человека, слывшего могучим колдуном, а тот, прознав о виновнике нанесенного ущерба, в гневе проклял весь род дерзкого вора, произнеся, что отныне ни он сам, ни один мужчина, являющийся его потомком до десятого колена, и близко не сможет подходить к лошадям. Так и произошло. Поэтому потомок конокрада, Марсал, расплачивался за грех предка и был обречен всю жизнь передвигаться пешком. Впрочем, он и сам был вором не из последних. С тринадцати лет, после того как убежал из дома, он обитал где придется, промышляя лицедейством либо мошенничеством в самых разных уголках Хайбории. Но такая жизнь не радовала его. В глубине души Марсал видел себя великим воином, и потому, оказавшись в Логове Белой Волчицы, в отличие от Сони, не бунтовал и не сопротивлялся, охотно приняв подобную перемену в судьбе и надеясь, что находится на пути к осуществлению своей мечты. Ведь он, сколько себя помнил, жаждал подвигов и побед, но из-за родового проклятия не мог быть даже простым наемником ни в одном войске! Однако теперь идея завладеть необыкновенным черепом из горного хрусталя захватила его целиком. В том, что на пару с такой подругой, как Соня, можно горы свернуть, он ни на секунду не сомневался. Да ей иной мужчина и в подметки не годился! Вот только сурова чересчур. Никто не мог похвалиться, что Соня оказывает ему знаки особого расположения. Дружбу она признавала, но никаких вольностей. Она явно была рождена не для того, чтобы вертеться в толпе подружек, грызть орешки, показывая крепкие белые зубки, и пересмеиваться да заигрывать с парнями, хотя вроде бы еще не вышла из того возраста, когда девушке хочется быть красивой для целого света. Марсал не раз становился свидетелем того, как обжигающе холодно Соня глядела на мужчин, осмеливающихся оценивающе взглянуть на ее ладную фигуру и густые волнистые рыжие волосы,— неважно, будь то простой послушник или жрец в черном балахоне, перехваченном на талии пурпурным поясом и скрепленном на плече круглым медальоном с выгравированным изображением лесного зверя. Марсал, весьма опытный по части любовных приключений и считавший, что запросто заговорит зубы любой, кажущейся неприступной, красотке, к Соне испытывал совсем иные чувства, главным из которых было глубокое уважение. Он страдал от того, что Соня не желает воспринимать его всерьез, и если и выделяет среди прочих, то отнюдь не по той причине, по которой ему хотелось бы; во всяком случае, героя-воина она видела в нем в последнюю очередь. Ну ничего, теперь он докажет ей, что годен не только для постельных сражений (так некогда сказала Соня, заметив, как Марсал обхаживает очередную девушку). Совершить рискованное путешествие вместе с Соней — уже большая честь и удача. О таком друге можно только мечтать. Конечно, Ванахейм не ближний свет, но если повезет, за половину луны можно успеть добраться туда и обратно, возвратившись с достойной добычей. Ваниры — хитрые твари, в одиночку с ними не справиться. Подраться Марсал всегда готов, но в их проклятой магии ему в жизни не разобраться.
...Придирчиво оглядев свое облачение, Соня осталась вполне довольна. В теплой рубахе, перепоясанной широким кожаным ремнем, и темном плаще из грубой шерсти внешне она мало чем отличалась от молодого парня. Непокрытые огненные локоны стягивала тесемка, сплетенная из тонких полосок воловьей шкуры, но если набросить капюшон, то волосы не будут привлекать излишнего внимания. Соня еще раз проверила, на месте ли боевые ножи и короткий меч, с которыми она никогда не расставалась. Хорошо! За полгода, прошедших с тех пор, как она оказалась в Логове Белой Волчицы, относительно спокойная жизнь ей порядком надоела, хотя Соня вовсе не теряла времени даром, успешно обучаясь всему, что только могли дать ей жрецы. Теперь ей ничуть не меньше, чем Марсалу, не терпелось испытать себя, почувствовать разницу между собой прежней — и нынешней, убедиться, что последние месяцы не прошли напрасно, и вновь вдохнуть воздух свободы. Подолгу задерживаться на одном месте было не в ее правилах, хотя, положа руку на сердце, следовало признать, что Логово Волчицы заменило Соне давно утраченную семью и дом, а когда в конце пути знаешь, что где-то есть место, в котором тебя ждут, и жить легче.
...Первые два дня пути в Ванахейм принесли обоим изрядное разочарование. Марсал изо всех сил старался пореже раскрывать рот, зная, что Соня на дух не переносит пустых разговоров. А она, в свою очередь, была весьма задумчива и обеспокоена дурным предзнаменованием — очень уж мрачно выглядел багровый диск перечеркнутого темными полосами туч солнца, на рассвете поднявшегося из-за гор. Ох, не к добру. Она не ошиблась.
Погода испортилась сразу, как только они перевалили через горный хребет, отделявший Гиперборею от Асгарда. Марсал еле переставлял ноги в глубоком снегу. Черные вмятины все сближались, шаги давались все с большей мукой. Соня оказалась куда выносливее и шла впереди, стараясь ставить ногу так, чтобы Марсал мог ступать след в след. Ей казалось, что все тело превратилось в кусок льда: сначала ноги и руки словно покалывали сотни игл, а потом она уже ничего не чувствовала и лишь, как заведенная, переставляла ноги. Ледяная крупа до крови иссекла обмороженное лицо. Ранки тут же покрывались корочкой инея, и вскоре лицо превратилось в ледяную блестящую маску. А спуску, казалось, не было конца. Оглянувшись в очередной раз, Соня увидела, что осталась одна — силуэт Марсала больше не темнел позади. Пришлось вернуться. Подъем оказался чудовищней спуска, подножие горы будто нарочно тянуло вниз. Соня перевалилась через очередной ледовый гребень, припорошенный наметенным пургой снегом, и только тогда вздохнула с облегчением. Марсал, упираясь, но неуклонно продвигаясь вперед, словно гигантский черный паук полз по насту, помогая себе руками и коленями.
