- Вот еще, на всякую погань очух переводить, а потом сами же маяться будете, - заворчал хоббит, однако за очухом пошел.
Сенечка, между тем, ожил и принялся озираться по сторонам, словно не понимая, как это он, мальчик из интеллигентной семьи, попал в эту компанию.
- Ничего, сейчас очухаешься! - зловеще пообещал Дробила.
Чтобы очухать несчастного Сенечку потребовались усилия всей ловчей команды, то есть, Дробила держал, Ватерпас прицеливался, чтобы плеснуть очух из стакана в раззявленный, орущий рот гордума, а Василий давал руководящие указания, вроде: "Левее, правее, да голову ему держи, голову, чего руки-ноги держать, он ими не пьет..."
- Не пьет, а лягается, - пыхтел гном. - Ногами. А руками царапается!
- А головой кусается! - сообщил Ватерпас, отдергивая руку и расплескивая драгоценный очух по полу. Ничего, из стакана не получается, по-другому попробуем! Эй, кто-нибудь, имеется в этом доме клизма?
- У-у-у! - завыл горлум, вытягивая губы трубочкой, так что попасть в них было и вовсе невозможно. - Насилу-у-уют!
Ватерпас, между тем, набрал очух в личную клизму его Величества и опять подступил к пытуемому.
Хоббит, наконец, перестал руководить и включился в работу, то есть, ловко ухватил горлума за уши, что и решило исход операции в пользу ловчей команды.
- Ма-а-а-ма! - заорал Сенечка.
На первом "а" Ватерпас прицелился, на втором - ввел поправки на ветер и скорость цели, а на третьем, мощно сдавил грязно-розовую грушу и попал-таки!
Сенечка поперхнулся, глотнул, выпучил и без того немалые очи, закашлялся и потерял сознание.
Да, очух, это вам не банальный нашатырь, три капли на стакан воды, очух, это, знаете ли, такая штука...
Впрочем, чтобы оценить отрезвляющее действие этого чудесного препарата, нужно самому хотя бы раз очухаться, а нам с вами это не светит. Очух в широкую продажу не поступает, прежде всего, по причинам технологическим, то есть, из-за нехватки сырья, а именно - драконов и гоблинов. Так что, все суррогаты очуха, рекламируемые по телевизору, суррогаты и есть, сиречь - подделка, не стоящая даже того, чтобы ее понюхать.
Хотя, по слухам, один предприимчивый хоббит наладил, было производство очуха в промышленных масштабах. Он, этот ловчила, поставил перед драконьей пещерой телевизор со спутниковой антенной и включил его. Сначала все шло, как и полагается, то есть, дракон исправно плевался, соревнуясь в скорострельности с авиационной пушкой, гоблины-иммигранты, нанятые предпринимателем, разными частями тел прикрывали надрывающийся телевизор и, таким, образом, получали необходимую порцию драконьей слюны, после чего мирно отправлялись дозревать в заблаговременно припасенные братские бочки. Хоббит-бизнесмен весело потирал волосатые ручонки, просматривая прайс-листы знаменитых футбольных команд и политических партий. Как вдруг неожиданно случилась неприятность. Нет, гоблины не подвели, они честно отрабатывали свой глоток портвейна, не выдержал дракон. От просмотра телевизионных программ бедной рептилии стало дурно и ее, как и следовало ожидать, стошнило. Знаете ли вы, чем тошнит драконов? Если не знаете, считайте, что вам повезло, а если знаете, то вы и впрямь везунчик, потому что мало кому удалось пережить этот процесс. Так вот, драконов тошнит исключительно раскаленной лавой, причем цвет лавы...
Нет, не будем об этом. А вдруг кто-нибудь завтракает?
Короче говоря, от телевизора остались... В общем, никто не знает, что там осталось от телевизора, потому что копаться в застывшей драконьей, э-э, лаве, дело, знаете ли, неблагодарное. Предпринимателя привлекли и оштрафовали за негуманное обращение с разумными рептилиями, а о гоблинах, естественно, никто не вспомнил, потому как, паспортов у них не было, и все такое...
Как бы там ни было, очух мощной струей ворвался в Сенечкино сознание, доселе подобное болоту с дремлющими под маслянистой пленкой гадами и, казалось бы, навсегда, подернутое зловонной дымкой Колы. Активные составляющие очуха, подобно трудолюбивым бойцам студенческого строительного отряда, выгребли зловонную грязь, осушили болото, где надо насыпали песочка, где надо - посадили березки и араукарии.
Солнце взошло над насильственно облагороженными пустошами Сенечкиной души, и он раскаялся. Впрочем, всяческая пакость не исчезла вовсе, а только затаилась до времени. Вот она поблескивает ржавыми глазками между кочек, пованивает тухлым яйцом из простодушной на первый взгляд бочаги. И еще, глядите-ка, это она разлеглась бесстыдным полиэтиленом рваного пластикового пакета на солнцепеке меж невинных березок, и ждет, сволочь, пока ее количество перейдет в качество. И дождется ведь, гадина, Тут не одна доза очуха нужна, а целая очухотерапия.
Действие очуха мгновенно, но результаты подчас непредсказуемы!
Глаза очухавшегося горлума расцвели, подобно бравым гвардейским цветам-фанфарам и вострубили, если, конечно, к глазам можно применить это слово. Бледно-зеленые, истерзанные Кокой губы полыхнули обжигающим ультрафиолетом и выдохнули:
- Вот это кайф!
После этого Сенечка рассказал все.
Он рассказал о своем прыщавом детстве, о первых мучительных симптомах полового созревания, о том, как в молодости торговал желаемым, выдавая его за действительное, и о том, как его за это били. Он рассказал об украденной у соседа по парте шариковой ручке с неприличной картинкой внутри и о зеркальце, которой подкладывал под стол училки, чтобы потом с выгодой для себя поспорить с одноклассниками на предмет цвета нижнего белья. Спор, кстати, разрешился вничью, потому что, белье, как таковое отсутствовало. И как его опять били, на этот раз училкин ухажер. Рыдая от собственной откровенности, он поведал смущенным дознатцам о бутылке отцовского коньяка, к которой тайком прикладывался. Не забывая, впрочем, доливать туда схожий с коньяком по цвету чай. Маленькая хитрость не помогла, и его опять били. На этот раз пороли ремнем.
Кайф от очуха был необыкновенный, не имеющий ничего общего с прочими кайфами. В нем была необъяснимая, неизведанная доселе Сенечкой сладость раскаяния и добровольного признания во всех грехах. Это было нечто!
Компания следаков, сам Великий, зашедшая на минутку жена Великого и любопытная челядь - все без исключения впали в некий транс под действием Сенечкиного рассказа. А Сенечка не умолкал! Он фонтанировал со всех сторон, подобно подбитой подводной лодке, струи его красноречия били справа и слева, сверху и снизу, и все находящиеся в комнате понимали - скоро конец. То есть, не Сенечка иссякнет, об этом не могло быть и речи, нет, все окружающие пойдут ко дну, если немедленно не бросятся затыкать дыры его речевого аппарата. Но сил не было, и воли не было, и вот уже не стало совсем ничего...
Но тут в пускающей последние пузыри, тонущей комнате раздался рев Великого Орка. Нет, не зря он все-таки был Властителем, ой, не зря. Неважно, какие у тебя зубы, была бы в порядке глотка.
- Заткнись! - зарычал Великий Орк.
На Сенечку это подействовало мало, а вот на подданных - очень даже подействовало. Подданные немедленно развили бурную деятельность по затыканию Сенечки и немало в этом преуспели.
Изловчившись, изобретательный Дробила воткнул горлуму в рот кляп. Точнее, затычку от бочки с пивом. Затычка была снабжена краном, который можно было открывать-закрывать по мере необходимости.
- Где украденные тобой челюсти! - отдышавшись, спросил Великий Орк и сделал знак Дробиле, чтобы тот отвернул кран.
- ... когда я состоял в комплексной банде сатириков-юмористов, - запенилось из открытого крана, - мы делали вот так...
Как делали комплексные сатирики-юмористы, осталось неизвестным, поскольку Дробила поспешно завернул кран.
- Какая гадость, - искренне возмутилась Великая Оркиня, - надо же, до чего мальчика довели! С кем связался, с сатириками-юмористами! Хуже этого ничего и быть не может! А вдруг они за ним придут?
- Успокойся, милая, - Великий Орк погладил супругу по нежно-зеленому запястью, - Их всех сожгли и пепел по ветру развеяли.
