- Все, по местам. Замерли. - Скомандовал старший.

  Как ни хоронились забайкальские, а тихо у них все-одно не получалось. Да и как оно получится, в темноте, да по незнакомой дороге? То один споткнется, то другой на соседа налетит, а иной раз и вообще кто на ногах не удержится.

  - Стой, служивые! Вертайся назад! Нет дальше ходу! - Крикнул Брага.

  - Это кто там глотку дерет? - Раздалось в ответ. - Покажись, коль такой смелый.

  - Я с тобой долго говорить не буду, только если кто дальше сунется, пусть сам на себя пеняет - шутить не будем.

  Вдруг хлопнула тетива лука и рядом с головой Браги пропела стрела. Что ж выбор сделан, долго ждать ответа нападавшим не пришлось, не залп получился, конечно, пищали рявкнули в разнобой, но и этого хватило с избытком. Переть нахрапом неизвестно на кого забайкальские не стали, просто шустро ретировались, и, судя по стонам, не без потерь. Однако пришлые не успокоились и попытались зайти в слободу по другой дороге, но и там их встретил нетеплый прием, о чем все поняли по вновь раздавшейся стрельбе в ночи. На этом вылазка забайкальских закончилась, дошло, что шарахаться ночью по буеракам, в прямом смысле этого слова, для здоровья очень вредно.

  Утром служивые пошарили вокруг слободки и серьезно задумались.

  - Ну, чего там такого? - Спросил Брага старшИну, придя на вызов посыльного. - Никак забайкальские испугались и назад отправились?

  - Не, назад не отправились. А вот, что испугались, то есть, некоторые даже до смерти испугались.

  - Не уж-то из пищалей настолько в темноте зацепили? - Удивился казак.

  - В том-то и дело что нет, - хмыкнул старшИна, - стрелами троих посекли.

  - Стрелами? - Брага в удивлении почесал лоб, сдвинув шапку на затылок. - Ночью?

  - Ага, причем так просто не бросили, хоть одежду не тронули, но пояса татей почистили вдумчиво, без спешки.

  - Так, так, - в глазах казака мелькнул огонек понимания, - а это не из тех, кто к погорельцам двинул?

  - Точно, - подтвердил старшина, - если от нас идти той дорожкой, то аккурат на землянки выйдешь.

  - Тогда понятно, - хмыкнул Брага и, оглянувшись назад, не подслушивает ли кто, придвинулся к старшИне, - ты это ..., забудь. Посеченных прикопай по-тихому, мол, не было ничего, привиделось.

  - Да ты что? - Вскинулся десятник. - А вдруг монголы?

  - Не монголы это, - хохотнул казак, - ладно, тебе по секрету скажу, только ты никому. Васька это, малец из горельцев, только он в темноте на слух из лука бьет. А чего он забайкальских завалил? Так это как раз понятно, озоровать они после нашей дружной встречи в землянки наладились. А были бы монголы или наши казаки, так с татей все до последней нитки бы сняли.

  - Это точно, - кивнул старшИна, - сняли бы. А Васька чего оплошал?

  - Дык брезгует, - тут уж Брага не выдержал и откровенно заржал, - крови ни капли не боится, а одежду с побитых не берет.

  - И что? Вот так троих и смог побить?

  - А ты на себя прикинь, - приосанился казак, - ночь, вокруг не видно ни зги, и тут откуда-то стрела. Ни кто стрельнул не видно, ни куда бежать.

  Десятник зябко повел плечами, до него только сейчас дошло, какое чувство беспомощности испытали побитые:

  - А ведь он двоих точно в сердце стрельнул, сразу насмерть, даже не мучились. Не на слух он стрелял, видел, куда стрелу направлял.

  - А может быть и видел, - согласился Брага, - но уверен, Васька это. Только Степан, я тебя прошу...

  - Понял, сделаю как просил.

  Нет, ну что за дурни, ведь сказано же, что ночь проведем в лесу за Идой. И все согласились. И все-таки нашелся один упертый. Догадаетесь кто? Правильно, Фома, так и буду теперь его называть Фома Не верящий. Ведь не хотел я забайкальских убивать, ну пришли они к землянкам, ну пограбили, хотя чего там грабить, все ценное с собой унесли. Так нет, Фома вернулся обратно. Сначала-то ночные тати начали обход землянок, а потом, никого не найдя, со злости стали крушить все подряд, в нашу землянку они попасть не успели, дверь у меня хорошо сделана и просто так, нахрапом ее взломать не получилось. И надо же в тот момент, когда трое погромщиков с помощью своих хилых топориков пытались пробиться внутрь, сосед решил выглянуть наружу и посмотреть от чего такой шум. Темнота не спасла, заметили. Пришлось казачков валить, сначала хотел у землянки, когда они Фому дубьем начали охаживать, но грешен, уж сильно я на этого идиота злой был, подождал, когда казачки стали из него захоронки выбивать. Самое интересное, что у этого куркуля денежки, прикопанные на черный день, были. И после двух ударов сучковатой древесиной по месту, которое чуть пониже хребта, он их сдал. Вот не подонок ли? Жену и детишек, значит, мы откармливаем, а он денежку в захоронки прикапывает. Ну-ну. Пошли всей толпой откапывать, хорошо, что этот придурок захоронку подальше от нашего околотка сделал. Но видимо деньжат там оказалось очень немного, потому как казаки вместо удовлетворения распалились еще больше и резко усилили обработку филейной части идиота, добиваясь от него информации об остальных жителях околотка. Ждать дальше стало опасно, Фома мог такого массажа не вынести. Испытывал ли я муки совести? Нет, это ведь крысы помоечные, обломилось им со слободой, так ведь они пошли к тем, у кого совсем брать нечего, Фома не в счет. Всегда мечтал пару - тройку таких крыс завалить еще в той жизни, и чтобы перед тем как они отправились в мир иной, осознали всю глубину своего падения. Но рисковать не стал, валил сразу наглухо, а то ведь не прибьешь сразу, потом жалеть уже себя придется. Когда факел окончательно погас, прибитых казачков я хорошенько обшмонал, чтобы те деньги, которые сдал Фома, потратить на его же близких, а то ведь эта, самка собаки, как очухается, обязательно сама шарить полезет. 'Работал' без спешки, прощупывая на одежде потаенные места, и совершенно неожиданно набрал восемь рублей. Вот тебе и бедные забайкальские служивые, которым злой воевода не платит жалования. Всегда знал, что такие горлопаны проблем с деньгами не испытывают, просто под шумок грабят честный народ, это ж сколько честного люда, эти гоп-стопы пограбили. Трупы прятать не стал, вот еще напрягаться не по делу, пусть казаки сами решают чего с ними делать, но все оружие прибрал, 'спички детям не игрушка'. Фома так ничего и не понял, только пялился во тьму и пытался хоть что-нибудь разглядеть. Нет, он все-таки клинический идиот. Дядя, тут надо прикинуться ветошью и не отсвечивать, а ты лезешь чуть не в самое пекло, а если бы моем месте оказался кто-то другой?

  Утром буза у приказной избы продолжилась, вот только стены кремля теперь выглядели очень недобро, кое-где можно было разглядеть на стенах жерло пушек и мелькание оружных стрельцов. Я пробежался до землянок и сделал вид крайнего удивления, обнаружив помятого Фому, досталось ему все-таки очень крепко, за всю ночь не смог забраться в свою яму. В душе порадовался стонам ..., э..., не знаю даже как назвать придурка, как завзятый фарисей посочувствовал его горю и с чувством 'глубокого удовлетворения' отбыл в слободу. Надо было разведать настроение казаков. В общем-то, разведывать было нечего. Дьяк уговаривал старшин идти на защиту кремля, а казаки требовали полного погашения задолженности, причем в открытую обвиняли воеводу в том, что своими действиями он вынудил забайкальских на бунт.

  - Васька! Подь сюда! - Это меня Брага перехватил, будь он неладен, вот с кем бы я сейчас не хотел встречаться, только он знал мои возможности. И точно, тащит меня в проулок подальше от людей.

  - Почто забайкальских положил?

  Отпираться не стал и честно рассказал про Фому. Глаза Браги налились кровью:

  - Когда этот халдей оклемается, скажи, я ему еще нагайкой пропишу, чтоб забыл, как сидеть можно.

  - Только дядька казак, про меня он не знает ничего. Пусть и дальше не знает.