Сразу после соседского новоселья нарисовался Асата, зачем он пришел весь из себя такой принаряженный, я догадался, но вот дальнейшего от него не ожидал, вроде бы решительный мужик, а сидит и от чего-то молчит, а если на что и отвечает, то все невпопад. Да еще на Дашку косится, которая вокруг крутится.

  - Даш, не в службу, а в дружбу, - остановил я сестру, - сбегай до ручья, принеси свежей водички, и остальных тоже прогуляй, не дело целый день в подземелье сидеть.

  - Да какое же у нас подземелье? - Удивилась сестренка. -Уж всяко лучше, чем у многих.

  - Даш, я уже тебе объяснял, - принялся увещевать мелкую, - из земли дух тяжелый идет, поэтому надо чаще на улице бывать.

  На самом деле проблема вовсе не из-за тяжелого 'земляного духа', коим в двадцать первом веке считается газ радон, потому как печь все из землянки вытягивает со свистом, а в солнечном свете. Вот нужен солнечный свет людям и особенно детям, очень нужен, как я успел заметить рахит здесь не такое уж и редкое явление.

  - Ладно, - скривилась Дашка, - сходим до ручья.

  Не, никак не получается у меня приструнить сестру, привыкла прежним Васькой командовать, а отвыкать гораздо сложнее. Но нарабатывать авторитет надо, поэтому, если я ей чего-то поручил, давлю до исполнения, чтобы у нее не возникло даже тени надежды, что меня можно хоть как-то проигнорировать.

  Ребятня, услышав согласие сестры, с ликованием кинулась одеваться - сработал им недавно легкие 'дубленки' из зайки, а побегать на улице и заодно похвастаться обновкой они любили, это старшей с ними нянькой быть не хотелось. Когда установились морозы, и река у берега встала, с рыбалкой на перемет пришлось завязать, зато появилась возможность ставить петли на зайцев. Здесь зайчатину почему-то не уважали, не то, чтобы ее совсем не употребляли, просто считали мясо зайца сорным. С чего бы это? Это медвежатина, которую постоянно на торгу продавали, сорная, инвазия она ведь не в двадцать первом веке родилась, она всю жизнь была. Откуда и когда возникло такое предубеждение, я так и не узнал, но факт остается фактом, заячью шкурку меняли охотно, а вот на тушку смотрели с отвращением. Ну и ладно, мне что ли отчаиваться, семья и соседи, и даже Лентяй этим не заморачивались, кстати, заячьи шкурки я тоже перестал продавать, самим надобны, уж больно трескучие в Сибири морозы.

  - Дядька кузнец, говори уж. - Поторопился я Асату, когда детский гомон снаружи затих.

  - Тут..., вот..., дело такое ..., - затянул мужичок, и снова замолк.

  Да что же такое? Ладно будем надеяться, что это просто от смущения:

  - Дядька кузнец, - тихонько вздохнул я, откладывая в сторону недошитый Дашкин сапожок, - я же не слепой и все вижу, если ты хотел узнать мое мнение, то я не против. Вот только главное слово в нашей семье не мне принадлежит, а хозяйке. Потому, прежде всего ее согласие надобно.

  Асата с надеждой посмотрел на Васькину мать, но опять молча, та смутилась и отвела взгляд. Ешкин кошкин, ведь взрослые люди, никогда не думал, что в эти времена столько условностей, придется брать инициативу в свои детские руки:

  - Дядька Асата, я правильно понимаю, что ты хочешь взять мою мать в жены?

  - Да, - выдавил он.

  - А ты, Алевтина, согласна стать женой кузнеца Асаты? - Обратился я к матери.

  - В доме муж должен быть. - Ответила та, после некоторого раздумья.

  - Нет, - решительно замотал головой, - что должен быть муж, это правильно, но я не о том спрашиваю, что должно быть - мы и так теперь не пропадем, а о том, готова ли ты только с этим человеком соединить свою судьбу?

  Во выдал! У 'жениха' глаза по пятаку стали.

  Ответ матери прозвучал очень тихо, но в 'доме' стояла мертвая тишина, поэтому согласие мы расслышали хорошо. Кузнец шумно выдохнул и приободрился:

  - Дык, тогда можно и к свадебке начинать готовиться.

  Мысленно хохотнул, совсем от радости мозги у мужика перестали работать:

  - Свадьбу-то отпразднуем, только вот готовить ее нам не придется, - остудил я его.

  - А..., да! - Сообразил ошалевший Асата, большую свадьбу, когда брали в жены вдову, не играли, и венчание проходило более чем скромно, хотя потом посидеть близким родственникам за столом не возбранялось, но вот еще гостей не приглашали. - Дык, я тогда мигом до дьяка?

  Вот ведь черт торопливый, будто шило в задницу воткнули, нет, так не пойдет:

  -Не торопись дядька Асата, - пришлось мне снова осаживать мужика, - ты же свататься пришел, а дело это излишней суеты не любит. Давай лучше пива попьем, нас послушаешь, о себе расскажешь...

  Пиво специально для такого случая на торгу выменял, оно у меня в маленьком, литров на десять, бочонке своего часа ждало, к тому же у меня там еще ягодное собственного производства на подходе, но то должно к рождеству поспеть. Мне пиво не очень показалось, так себе, немного пустоватое, зато Васькина мать и кузнец были в восторге. Косноязычность Асаты мгновенно пропала, и за столом сидел уже веселый, уверенный в себе мужик. Дабы было еще веселей рассказал анекдот про то, как муж объяснял жене что она должна делать в зависимости от того как у него шапка на голове сидит, и как жена ему ответила: 'А если у меня руки вот так, то иди к лешему со своей шапкой'. Хохотали до слез, никогда Васькину мать такой еще не видел, и надо же было в этот момент заявиться возмущенной Дашке. Она и так была на взводе из-за проказ малышни, а тут такое веселье, да еще без нее. Бадья громко бухнулась об пол, а пигалица воткнула руки в боки и картинно насупилась, Асата тут же машинально двинул рукой проверить шапку. Это было нечто, от хохота мы не могли вымолвить и слова. Потом я, конечно, рассказал Дашке тот анекдот и почему когда она, таким образом выразила недовольство, мы покатились со смеху, но в силу отсутствия житейского опыта, мелкая мало что поняла, хотя и перестала дуться.

  Торжественное событие отметили на следующую субботу, почему нельзя было в воскресенье, так и не понял. Как и положено, со стороны кузнеца был его брат со своей женой, а я сошел за старшего со стороны 'невесты'. Ничего так посидели, душевно. Но самое интересное, что в качестве подарка Асата притащил мне самый настоящий лук и несколько стрел к нему:

  - Вот, бери и учись, ты же охотник, - торжественно произнес кузнец, передавая завернутое в рогожу изогнутое и расписанное произведение искусства, - стрелы правда от времени немного покривели, но поправить их не долго - немного смочить да под гнет положить.

  В моем случае подарок оказался царским, сам-то я частенько задумывался о том, чтобы сделать боевой лук, но опыта у меня в этом деле ноль, а лук только выглядит просто, а на самом деле, что скрипку Страдивари создать - опыт поколений нужен. Осталось еще учителя хорошего найти, самоучкой здесь тоже хорошего результата не достигнешь, придется идти на поклон к бывшим служивым. А пока будем ставить руку. Как? Да очень просто, вот тут и подойдет моя задумка, связываем в пучок несколько сухих палок от прибрежного тальника, а за концы натягиваем пеньковый канатик, потолще, чтобы пальцы не сбить. А дальше качаем мускулы, имитируя стрельбу из лука, как накачаю, чтобы держать усилие килограмм под сорок, так можно учителя подбирать. А в целом, доставшееся мне тело за два месяца изрядно окрепло, то, что было отложено в жирок сейчас перешло в силу, да и много чего еще необычного стал замечать за собой. Про ночное зрение я уже говорил, там, где другие двигались только на ощупь, я вполне нормально мог различать детали, и еще неожиданно прорезался слух. Нет, я вовсе не был раньше туг на ухо, просто слух стал на порядок острее. Вот вы, например, можете услышать, как в траве шуршит мышь? Нет? А я вот слышу, и слышу еще, как сова тихо срывается с ветки и планирует на этот звук, как при ее полете изменяется шелест воздуха, это она хвостовым оперением корректирует свое направление. Заодно попытался проверить обоняние, вдруг оно тоже стало не хуже чем у собаки, но нет, никаких видимых отличий от человеческого не обнаружил. Ну, может чуточку острее, потому как юность, обоняние еще не загублено резкими запахами.