Третий и последний в XIX в. этап общественно-политического движения в армии и на флоте связан с пролетарским периодом революционного движения.
Характеризуя этот этап революционного движения, В. И. Ленин писал, что существует громадная разница между «разночинно-интеллигентской революционностью офицеров народовольцев, — и глубоко демократической, пролетарской и крестьянской революционностью солдат и матросов в России двадцатого века»[799].
Несмотря на провал Военной организации и многочисленные аресты, деятельность революционных кружков не прекратилась. Не прошло двух лет, как они возродились в морском Кронштадтском, Константиновском и Павловском пехотных училищах.
Во главе морского кружка стал гардемарин Н. Н. Шелгунов. Члены кружка читали социально-экономическую литературу, надеясь там найти ответы на «вопросы жизни». Кружок разработал программу, близкую к программе социал-демократов[800].
В Павловском училище кружок возглавлял юнкер Д. Бруевич. По его же инициативе возник кружок и в Константиновском училище. Два десятка юнкеров также читали запрещенную литературу.
В начале 1886 г. кружками была сделана попытка создать общую организацию и привлечь к ней кружки в пиротехническом училище (А. Баранский и др.), киевский кружок, возглавляемый подпоручиком И. И. Аксентовичем, и одесский — работавший под руководством Е. А. Селунского. Новая организация отличалась от народовольческой тем, что значительная часть ее стала отходить от тактики народовольцев и искать сближения с социал-демократическими рабочими кружками. На состоявшейся в июне 1886 г. сходке участники этой организации познакомились с программой группы «Освобождение труда» и были готовы войти в более тесный контакт. Однако их деятельность прервалась арестом. К следствию было привлечено 58 чел. Жандармское управление, проводившее дознание, отметило наличие разногласий в теоретических воззрениях отдельных членов: Брагинский вместе с моряками находил, что для успеха движения необходимо участие в нем всех заинтересованных слоев общества. Противники же их, Н. Н. Слепцова, Л. Ф. Гаевский и Д. С. Бруевич, к которым присоединились и юнкера Константиновского училища, утверждали, что «успех движения может быть обеспечен преимущественно участием в нем военных, и признавали деятельность среди народа менее плодотворной, нежели деятельность среди военных»[801]. После разгрома царской охранкой этих кружков связь с социал-демократами была прервана.
Переход к всеобщей воинской повинности сказался на состоянии воинской дисциплины. Число побегов в абсолютных цифрах уменьшилось. С 1875 по 1884 г. отдано под суд за побеги 23 772 чел., с 1885 по 1894 г. — 17 708 чел., а с 1895 по 1900 г. — 9 727 чел.
Угрожающим симптомом было то, что численность осужденных за нарушение воинского чинопочитания не уменьшалась. С 1878 по 1884 г. — осуждено 21 470 чел., с 1885 по 1894 г. — 20 676, с 1895 по 1900 г. — 12 610 чел.[802]
Военный министр докладывал в 1878 г. об осуждении 17 чел. за государственные преступления. Из них ряд лиц принадлежал «к преступному сообществу, образовавшемуся в России под названием социально-революционной партии, стремящейся путем насильственного переворота к ниспровержению существующего в империи государственного порядка»[803]. Так, И. Логовенко, мичман 2-го Черноморского экипажа, готовился осуществить взрыв в Николаеве, куда намеревался прибыть в августе 1878 r. Александр II. За принадлежность к той же партии и «участие в действиях этой партии» в 1879 г. осуждено 14, а в 1880 г. — еще 6 чел. Отдано же под суд за выступления против порядка управления в 1878 г. — 80 чел., в 1879 г. — 198, а в 1880 г. — 140 чел. Участие солдат в «беспорядках» в связи с голодом 1891 г. произвело значительное впечатление. Во время «подавления беспорядков обыкновенного характера, производимых крестьянами и рабочими, — сообщало Военное министерство, — в 19 случаях было командировано 34 роты, 12 местных команд и 10 сотен»[804]. Министра крайне обеспокоил факт нежелания солдат активно действовать против «бунтовщиков». Военные власти весьма сурово обошлись с солдатами. В 4 военных округах состоялось несколько процессов. Из 630 чел., отказавшихся подавлять крестьянские и рабочие выступления, к смертной казни был приговорен 81 человек (приведено в исполнение только 3 приговора, остальные заменены каторжными работами), к каторжным работам — 103 чел., к исправительным наказаниям — 215 чел., оправдано 239 чел.[805]. Военное министерство продолжало использовать войска против рабочих и далее, но при этом оно отмечало в своих докладах царю, что «командирование войск для содействия гражданским частям весьма вредно влияет на войска, если им приходится употреблять в дело оружие»[806]. Тем не менее в войска были направлены правила содействия гражданским властям, в которых говорилось, что «последствия от употребления оружия не налагают никакой ответственности как на гражданские, так и на военные власти» при подавлении «народных беспорядков и волнений»[807].
Военное и Морское министерства проявляли серьезную озабоченность в связи с активной деятельностью «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». Союз распространял листовки на военных заводах (Сестрорецком, Обуховском, Франко-Русском, Ижорском и др.). Для подавления волнений на заводы направлялись войска, среди которых затем были обнаружены «злонамеренные материалы»[808]. Особенно опасным явлением были попытки офицеров найти общий язык с солдатами. По донесениям жандармов, «они сближались с нижними чинами одного с ними полка» и старались «внушить им мысли, противные порядку службы»[809]. Подобные факты сообщались жандармским управлением неоднократно. Они явились проявлением наступающего с конца 90-х годов революционного кризиса, захватившего армию и флот. В это время стали определеннее обозначаться общественно-политические течения. Развернувшаяся идейная борьба между народниками и социал-демократами захватила широкие армейские круги. В прогрессивных кругах офицерства зрели оппозиционные настроения. Часть офицеров стала искать путей активного участия в революционном движении, другая часть, не видя выхода, уходила в отставку. Их настроения отразил в своем дневнике М. К. Лемке: «Никакого гражданского воспитания в нашем брате дармоеде-офицере нет, ровно никакого, какая-то привилегированная и ничего не делающая каста»[810]. Большая же часть офицерства не принимала участия в активной борьбе против царизма. Между тем РСДРП на рубеже XIX — ХХ вв. начала развивать активную деятельность в войсках. Особенно опасными для правительства были попытки офицеров найти общий язык с солдатами. По донесениям жандармского управления, они «сближались с нижними чинами», чтобы «внушить им мысли, противные порядку службы»[811].
Первые обращения РСДРП к армии наблюдаются в 1900–1901 гг. В Вильне среди офицеров гарнизона была распространена листовка, призывавшая к отказу от подавления стачки[812]. В этом же году жандармское управление обнаружило появление листовок в частях, дислоцированных на Украине, в Грузии и Польше. К началу 1902 г. деятельность социал-демократических организаций в войсках и на флоте была зарегистрирована в 27 городах. В них распространялись листовки. Например, сибирским комитетом РСДРП распространялись статьи-воззвания Л. Н. Толстого: «Не убий!», «Офицерская памятка», «Солдатская памятка», в которых великий писатель призывал отказываться от расправ над народом[813].
