«Его Величества корабль „Талбот“ Чемульпо, 2 7 января 1904 года.
Сэр, мы, нижеподписавшиеся, командующие тремя нейтральными судами Англии, Франции и Италии, узнав из полученного от Вас письма от 26 января о предлагаемой Вами сегодня в 4 часа дня атаке русских военных судов, стоящих на рейде Чемульпо, имеем честь обратить Ваше внимание на следующее обстоятельство: мы признаем, что так как на основании общепризнанных положений международного права порт Чемульпо является нейтральным, то никакая нация не имеет права атаковать суда других наций, находящихся в этом порту, и держава, которая преступает этот закон, является вполне ответственной за всякий вред, причиненный жизни или собственности в этом порту. Поэтому настоящим письмом мы энергично протестуем против такого нарушения нейтралитета и будем рады слышать Ваше мнение по этому предмету.
Бэйли, командир корабля „Талбот“.
Бореа, командир корабля „Эльба“.
Сэнэс, командир корабля „Паскаль“».
В тот же день контр-адмирал Уриу направил письмо-ультиматум и капитану 1 ранга Рудневу, который получил его после прибытия с совещания на «Талботе».
«Его Императорского Величества корабль „Нанива“
26 января 1904 года.
Сэр, ввиду существующих в настоящее время враждебных действий между правительствами Японии и России я почтительно прошу Вас покинуть порт Чемульпо с силами, состоящими под Вашей командой, до полдня 27 января 1904 года. В противном случае я буду обязан открыть против вас огонь в порту.
Имею честь быть, сэр, Вашим покорным слугой.
С. Уриу.
Контр-адмирал, командующий эскадрой Императорского Японского флота».
Вернувшись на крейсер, Руднев собрал офицеров и объявил им о начале военных действий. На общем офицерском собрании решили прорываться из Чемульпо, а в случае неудачи взорвать крейсер. В 9 часов утра начали разводить пары и готовиться к бою.
27 января прибывший с «Варяга» Беляев в 9 часов 45 минут объявил своим офицерам о начале войны с Японией и отдал приказание на подготовку к бою. С канонерской лодки выбросили за борт все легковоспламеняющиеся предметы, решетками из колосников и медными сетями прикрыли машинное отделение и сожгли все секретные документы.
Около 10 часов 45 минут команды обедали, после чего командиры обратились к личному составу. Руднев произнес такие слова: «Сегодня получил письмо японского адмирала о начале военных действий с предложением оставить рейд до полдня. Безусловно, мы идем на прорыв и вступим в бой с эскадрой, как бы она сильна ни была. Никаких вопросов о сдаче не может быть: мы не сдадим ни крейсера, ни самих себя и будем сражаться до последней возможности и до последней капли крови. Исполняйте каждый обязанности точно, спокойно, не торопясь, особенно комендоры, помня, что каждый снаряд должен нанести вред неприятелю. В случае пожара тушить его без огласки, давая мне знать. Помолимся Богу перед походом и с твердой верой в милосердие Божие пойдем смело в бой за Веру, Царя и Отечество. Ура!». После этой речи на крейсере прозвучал Гимн.
Около 11 часов 30 минут «Варяг» и «Кореец» снялись с якоря и под звуки русского Гимна, звучавшего с итальянского крейсера «Эльба», покидали рейд. На иностранных кораблях команды были выстроены во фронт и провожали русские суда восторженным «Ура!». Погода была теплая, пасмурная, ветра почти не было. «Кореец» шел в кильватер «Варягу», держась на расстоянии полутора кабельтовых. На внешнем рейде их поджидала японская эскадра в составе крейсеров «Нанива», «Такачихо», «Нитака», «Акаси», «Чиода» и «Асама». Восемь миноносцев держались за эскадрой. Японский флагман, видя полную безнадежность, в которой оказались русские корабли, поднял сигнал о сдаче без боя, но Руднев на этот сигнал не ответил.
В 11 часов 45 минут раздался первый выстрел. Стреляли с концевого крейсера «Асама». В ответ открыли огонь с «Варяга». После пристрелки по русским кораблям открыла огонь вся эскадра. Один из первых японских снарядов разрушил правое крыло мостика, вызвал пожар в штурманской рубке, перебил фок-ванты и вывел из строя почти весь личный состав даль-номерного поста. Погиб мичман граф Алексей Нирод и два дальномерщика. После этого выстрела снаряды стали попадать в «Варяг» все чаще и чаще. Последующими выстрелами было выведено из строя 6-дюймовое орудие правого борта, причем часть его прислуги была убита, часть ранена. Тяжелое ранение получил плутонговый командир мичман Губонин, который продолжал командовать плутонгом, пока не упал от потери крови.
Вскоре на шканцах возник сильный пожар: горели патроны, палуба и вельбот. Следующими выстрелами были подбиты четыре 6-дюймовых, пять 75-мм и четыре 47-мм орудия, снесен боевой грот-марс, уничтожен второй дальномерный пост.
При проходе траверза острова Волмидо на «Варяге» были перебиты рулевые приводы и контужен командир. Управление крейсером перенесли в румпельное отделение. В 12 часов 15 минут «Варяг» начал выходить из боя, а через полчаса бросил якорь рядом с «Талботом».
В рапорте наместнику императора на Дальнем Востоке адмиралу Алексееву командир «Варяга» капитан 1 ранга Руднев докладывал:
«В 11 часов 45 минут с крейсера „Асама“ был сделан первый выстрел из 8-дюймового орудия, вслед за которым вся эскадра открыла огонь.
Впоследствии японцы уверяли, что адмирал сделал сигналом предложение о сдаче, на которое командир русского судна ответил пренебрежением, не подняв никакого сигнала. Действительно, мною был виден сигнал, но я не нашел нужным отвечать на него, раз уже решив идти в бой.
После чего, произведя пристрелку, открыли огонь по „Асаме“ с расстояния 45 кабельтовых. Один из первых снарядов японцев, попавший в крейсер, разрушил верхний мостик, произведя пожар в штурманской рубке, и перебил фок-ванты, причем были убиты дальномерный офицер мичман граф Нирод и все дальномерщики станции № 1 (по окончании боя найдена одна рука графа Нирода, державшая дальномер). После этого выстрела снаряды начали попадать в крейсер чаще, причем недолетевшие снаряды осыпали осколками и разрушали надстройки и шлюпки. Последующими выстрелами было подбито 6-дюймовое орудие № 3; вся прислуга орудия и подачи убита или ранена и тяжело ранен плутонговый командир мичман Губонин, продолжавший командование плутонгом и отказавшийся идти на перевязку до тех пор пока, обессилив, не упал. Непрерывно следовавшими снарядами был произведен пожар на шканцах, который был потушен стараниями ревизора мичмана Черниловского-Сокол, у которого осколками было изорвано бывшее на нем платье. Подбиты 6-дюймовые орудия — XII, IX; 75-мм — № 21; 47-мм — № 27 и 28. Почти снесен боевой грот-марс, уничтожена дальномерная станция № 2, подбиты орудия № 31 и № 32, а также был произведен пожар в рундуках в броневой палубе, вскоре потушенный. При проходе траверза острова Волмидо одним из снарядов была перебита труба, в которой проходят все рулевые приводы, и одновременно с этим осколками другого снаряда, залетевшими в боевую рубку, был контужен в голову командир крейсера, убиты наповал стоявшие по обеим сторонам его горнист и барабанщик, ранен в спину вблизи стоявший рулевой старшина (не заявивший о своей ране и оставшийся все сражение в своем посту); одновременно ранен в руку ординарец командира. Управление было немедленно перенесено в румпельное отделение на ручной штурвал. При громе выстрелов, приказания в румпельное отделение были плохо слышны и приходилось управляться преимущественно машинами, несмотря на это, крейсер все же плохо слушался.
В 12 часов 15 минут, желая выйти на время из сферы огня, чтобы по возможности исправить рулевой привод и потушить пожары, стали разворачиваться машинами, и, так как крейсер плохо слушался руля и ввиду близости острова Волмидо, дали задний ход обеими машинами (крейсер поставило в это положение в то время, когда был перебит рулевой привод при положенном лево руле). В это время огонь японцев усилился и попадание увеличивалось, так как крейсер, разворачиваясь, повернулся левым бортом к неприятелю и не имел большой скорости. Тогда же была получена одна из серьезных подводных пробоин в левый борт, и третья кочегарка стала быстро наполняться водой, уровень коей подходил к топкам; подвели пластырь и начали выкачивать воду; тогда уровень воды несколько спал, но тем не менее крейсер продолжал быстро крениться. Снарядом, прошедшим через офицерские каюты, разрушившим их и пробившим палубу, была зажжена мука в провизионном отделении (тушение пожара производилось мичманом Черниловским-Сокол и старшим боцманом Харьковским), а другим снарядом разбиты коечные сетки на шкафуте над лазаретом, причем осколки попали в лазарет, а сетка загорелась, но вскоре была потушена. Серьезные повреждения заставили выйти из сферы огня на более продолжительное время, почему и пошли полным ходом, продолжая отстреливаться левым бортом и кормовыми орудиями. Одним из выстрелов 6-дюймового орудия № ХII был разрушен кормовой мостик крейсера „Асама“ и произведен пожар, причем „Асама“ прекратила на время огонь, но вскоре открыла снова. Кормовая его башня, повидимому, повреждена, так как она до конца боя не действовала более. Только при подходе крейсера к якорному месту и когда огонь японцев мог быть опасен для иностранных судов, они его прекратили, и один из преследовавших нас крейсеров вернулся к эскадре, остававшейся на фарватере за островом Волмидо. Расстояние настолько увеличивалось, что продолжать огонь нам было бесполезно, а потому огонь был прекращен в 12 часов 45 минут дня».
