Она села и потянулась за пляжной накидкой, заменявшей ей халат. Каждая мышца, каждая клеточка ее тела болезненно ныла. Но должна же она была принять более или менее приличный вид к тому времени, когда Сторм снова откроет глаза. Закутавшись в накидку, Алекс пошла за одеждой.

Она неуклюже просунула руки в рукава белой хлопковой рубашки, доходившей до бедер. Часы показывали полдень. Они проспали почти шесть часов.

— Вы, наверное, умираете с голоду. Пойду на камбуз приготовлю нам что-нибудь поесть.

— Александра, можете от меня не прятаться. Я уже видел все это прежде.

Алекс застыла на месте, заливаясь краской. Пальцы, возившиеся с застежкой, вдруг перестали слушаться.

— Что-что?

— Не стоит убегать на камбуз только затем, чтобы скрыть свое смущение. Вы пережили серьезную опасность, реальную угрозу жизни, и не надо стыдиться страха или потребности в сильном плече, на которое можно опереться. Не забывайте, я тоже там был.

Алекс только охнула. Она-то поняла его высказывание в самом прямом смысле, что ей незачем скрывать свое тело, Сторм уже видел ее обнаженной. Оказалось, он решил, будто она убегает потому, что стыдится проявления своей слабости. Еще одно подтверждение тому, насколько по-разному мыслят мужчины и женщины.

Алекс поспешила на камбуз. Сторм последовал за ней. Она почувствовала его присутствие, не оглядываясь.

— Может, испытание и позади, но не удивляйтесь, если вас еще некоторое время будут мучить кошмары по ночам. Это тоже нормальное явление.

Сторм стоял прямо у нее за спиной, опираясь о стол. Одеждой ему опять служило только полотенце. Чайник, в который Алекс собиралась налить воду, звякнул о раковину. Давно она не чувствовала себя такой неуклюжей.

— Сторм, для нас двоих здесь слишком тесно. Я быстренько приготовлю завтрак. Вам не нужно проверить что-нибудь на палубе, такелаж, например?

— Такелаж в полном порядке. — Его глаза заискрились смехом.

— В таком случае, может, вы хотите переодеться? Пожалуйста.

— Александра, не тяните, хватит ходить вокруг да около, лучше поскорее покончим с этим.

— С чем покончим? Завтрак и так почти готов. — Она потянулась к буфету. — По-моему, в шкафу есть банка говяжьей тушенки, я приготовлю вам омлет и поджарю тосты.

Пальцы Сторма сомкнулись вокруг ее запястья, и Алекс поневоле пришлось прекратить суетиться.

— К черту завтрак, есть дела поважнее. Посмотрите мне в глаза! — Он выпустил ее запястье и взял Алекс за подбородок. — Вы не обязаны делать вид, будто ничего не произошло. Наорите на меня, влепите мне пощечину за то, что втравил вас в эту авантюру. Ну? Давайте, смелее.

— С какой стати мне на вас кричать?

— Вы имеете на это полное право.

— В чем я могу вас винить? В том, что вы оказались превосходным моряком?

Сторм презрительно фыркнул и покачал головой:

— Тоже мне моряк. На этот раз я здорово дал маху, нарушил одно из главных правил мореходства: вышел в море с неподготовленной командой. Мало того, я стал рассеянным и не заметил вовремя, что погода ухудшается. Никогда прежде я не был таким беспечным в плавании, никогда, слышите!

Алекс коснулась пальцами его подбородка, щетина отросла совсем немного. Сторм говорил, что бреется раз в неделю, а вчера был день бритья.

— Вы слишком строги к себе. Даже Великий Мореплаватель Сторм не может отвечать за погоду. В критический момент вы оказались на высоте.

— Не пытайтесь изображать меня героем.

— Но я вас таким вижу. Для меня вы — человек, спасший мне жизнь.

Сторм дернулся, словно от пощечины.

— Вы правда не понимаете? Если бы не я, ваша жизнь вообще не оказалась бы под угрозой.

— Ерунда какая-то.

— Нет, не ерунда. Я всегда считал, что человек имеет право рисковать, если ему так хочется. Но это еще не дает ему права безответственно распоряжаться жизнью других.

— Вы преувеличиваете свою ответственность.

— К сожалению, нет. В том, что вы оказались на борту этой яхты, виноват я.

Почему-то от этих слов у Алекс ослабели колени. Она присела на ступеньку трапа.

— Может, в самом начале так и было, но во второй раз я вернулась сама. Я же вас уговаривала, помните?

— В том-то и дело. Вам пришлось меня уговаривать только потому, что у вас не осталось выбора. — Сторм подошел к ней вплотную и склонился так низко, что их лица почти соприкасались. — Вам пришлось вернуться, потому что все билеты на самолет оказались проданы. Но если бы они не были проданы, я бы выкупил все свободные места. Черт, да я и остров-то этот выбрал только потому, что знал, как трудно вам будет с него выбраться!

Алекс невольно прижала руки к груди: сердце забилось так часто и взволнованно, как не билось даже в самые ужасные моменты шторма.

— Но… мне казалось, вы мечтали от меня избавиться. Зачем же идти на такие ухищрения, чтобы помешать мне улететь?

— Спросите что-нибудь полегче!

Она всмотрелась в лицо Сторма, ища в нем разгадку. Глубокие складки на лбу выдавали внутреннее напряжение, но в бездонных зеленых глазах горела страсть, говорящая больше, чем любые слова. А рот… Алекс еще не приходилось встречать мужчину с таким откровенно чувственным ртом, один взгляд на который рождал у женщины греховные мысли. И ни одного мужчину она не желала так, как Сторма.

Алекс облизала губы.

— Александра, ты отняла у меня ветер.

— Не понимаю, что это значит.

— Из-за тебя я застрял на мертвой точке. Я способен думать только о тебе… о нас.

— Это чудесно, — прошептала она, — потому что я тоже способна думать только об этом.

Они прижались друг к другу, и их губы слились. В этом поцелуе никто не властвовал и никто не покорялся. Язык Сторма раз за разом обводил внутреннюю поверхность ее губ, подготавливая ее к более глубокому проникновению. Он то нежно поглаживал, словно убаюкивая, то жалил ее короткими уколами. Руки Сторма нежно скользили по ее телу, вызывая у нее чувственную дрожь.

Алекс закрыла глаза, наслаждаясь нахлынувшими на нее ощущениями. Но ласки Сторма таили в себе многообещающее наслаждение, и она хотела познать его сейчас.

— Еще, я хочу большего.

«Господи, неужели это говорю я?» Алекс открыла глаза, ужаснувшись собственному бесстыдству. Но Сторм снова припал к ее губам, и она только успела увидеть, как его пальцы взялись за пуговицы ее рубашки. Глаза сами собой закрылись снова. Алекс чувствовала, как Сторм расстегивает пуговицы одну за другой, с каждым разом целуя ее все более страстно. Переполнявшие ее ощущения сделались такими острыми, что Алекс думала, она упадет в обморок от избытка чувств. И в это мгновение Сторм отпрянул.

— Нет, — сдавленно вскрикнула Алекс. — Да!

Она увидела, как Сторм склонился к ее груди. Его язык оставлял на разгоряченной коже влажные следы, но под кожей словно вспыхивали крошечные язычки пламени. Затем он стал пальцами распределять влагу по всей груди. От прикосновения шершавых мозолистых пальцев к нежной коже Алекс застонала.

— Ртом… коснись ртом, — прошептала она.

Он обвел языком ее сосок. В затуманенном сознании Алекс мелькнула мысль, что Сторм впервые подчинился приказу. Она упивалась своей властью над ним и его — над собой. Сторм увлекал ее в глубокий омут, туда, где ей еще не доводилось бывать, и заставлял стремиться еще глубже.

Его быстрый язык ласкал и дразнил, зубы смыкались вокруг ее соска с едва сдерживаемым голодом. Беспомощно дрожа, Алекс пылала, как в огне.

— Сторм, прошу тебя… я не могу терпеть.

Он подхватил Алекс под мышки и приподнял, ее набухший сосок потерся о волоски на его груди. С губ Алекс сорвался тихий всхлип. Когда Сторм повторил то же самое с другим соском, от короткого прикосновения ее словно пронзил мощный электрический разряд. Она впилась ногтями в его плечи.

— Еще…

— Все, что пожелаешь, Принцесса. И как пожелаешь. — Его палец нашел средоточие ее женственности и медленно обвел самую чувствительную точку. — Медленно. — Палец нежно постукал. — Быстро. — Бедра ударили ее коротким мощным толчком. — Сильно. — Он повел бедрами из стороны в сторону. — Плавно.