— Что?
Алекс вздрогнула.
— О, ничего, просто разговариваю сама с собой.
— Вы местная? — осведомился пират, запуская пальцы в блюдо с креветками.
— Не совсем.
— Не понимаю, как это можно где-то жить «не совсем»?
— Просто я собираюсь уехать, возможно, даже завтра.
— Возвращаетесь в…
— В Атланту. — Алекс сама почувствовала, что ее голос прозвучал слишком неприязненно. Тяжело называть домом новое место.
— И чем вы там занимаетесь?
Однако этот парень чересчур назойлив. Напрасно он принимает ее за простушку, готовую клюнуть на его дерзкую мужскую самоуверенность, сильное гибкое тело и дерзкую улыбку.
— А вам-то какое до этого дело?
— Никакого. Я просто поддерживаю беседу. Белые зубы на миг блеснули в усмешке, но пират даже не взглянул на Алекс, продолжая чистить креветку. — А вы думаете, я пытаюсь у вас что-нибудь выведать?
— Такое мне и в голову не пришло, — солгала Алекс.
Темные глаза в упор посмотрели на нее.
— Сомневаюсь.
Он впился зубами в розовую мякоть креветки и раскусил ее пополам. Алекс сглотнула слюну, не в силах отвести глаз от его движущихся губ.
— Я здесь один, и вы пьете в одиночестве. Признайтесь, это открывает заманчивые перспективы.
— Интересно, кроме грубости, вас обвиняли еще и в самонадеянности?
— Вы попали в точку. Обвиняли, и частенько.
Алекс еще не приходилось встречать мужчину с таким неуязвимым самолюбием. Он, казалось, упивался ролью негодяя.
— В жизни полно интересных возможностей, но лишь очень немногие из них заслуживают внимания. — Он молчал. Не дождавшись ответа, Алекс продолжила опасную тему: — Намек слишком тонок для вас?
— Нет, мэм, сообщение принято и понято. Мы не будем выбирать между моей квартирой и вашей. — Он посмотрел на нее, а вернее, пронзил таким взглядом, что у Алекс перехватило дыхание. — Я не ошибся?
Нет, он невыносим! Снова этот пират сумел сбить ее с толку. Алекс только и могла, что бросать на него уничтожающие взгляды, мысленно ругая себя за неудачно выбранное место в баре.
Он пожал плечами, и Алекс невольно обратила внимание на его мускулистую грудь под оранжевой трикотажной рубашкой.
— Поступайте, как вам нравится.
— Я так и сделаю.
Алекс вспомнила, что в семь часов ей нужно позвонить в Атланту. Человек, некогда состоявший в совете директоров их компании, обещал ей помочь в устройстве на работу в торговый центр. Алекс надеялась, что ученая степень повысит ее шансы на успех. Не очень-то приятно оказаться в роли безработного, тем более что еще совсем недавно она считала свое будущее обеспеченным.
Алекс осушила стакан до дна. Удивительно, но к концу напиток показался вкуснее. Пожалуй, стоит выпить еще стаканчик после звонка в Атланту, решила она.
— С вашего разрешения…
Дункан отодвинул от себя тарелку с пустыми скорлупками. Он заметил, что классная брюнетка сделала бармену знак повторить заказ, встала с табурета и куда-то направилась по коридору, волоча за собой огромную сумку.
Его позабавила преувеличенная вежливость. Сразу видно, дамочка из тех, в кого хорошие манеры вдалбливали с колыбели. Типичная красавица-южанка, которая морщит носик оттого, что он небрит, в ботинках на босу ногу и не потрудился причесать давно не стриженные волосы.
Утром от ее чопорности мало что останется, и она превратится в обычную женщину, страдающую от похмелья. Что ж, сама виновата. Сторм признавал свои многочисленные недостатки, но он всегда придерживался принципа — живи сам и дай жить другим. Жаль, что далеко не все разделяют его точку зрения.
При одном воспоминании о последней стычке с семьей его начинало мутить. Семейный клан обрушился на него с обычными обвинениями, но на этот раз атаки оказались особенно злобными и болезненными. Он не мог забыть их с такой же легкостью, что и прежние.
Если бы не чувство долга, он бы навсегда покинул Род-Айленд. Но каждую весну Дункан, смиряя гордость, приезжал в Ньюпорт.
Сторм закрыл глаза. Что толку переживать, если он все равно ничего не может изменить. Гораздо лучше расслабиться и думать о приятном, например, о красивой женщине, которая с минуты на минуту вернется.
Постукивая по меню, он размышлял, почему мисс Скарлетт празднует день рождения в одиночестве. Почему рядом не видно внимательного, хорошо воспитанного южного джентльмена? При других обстоятельствах он и сам…
«Не смей даже думать об этом. От таких, как она, одни проблемы».
Женщина снова уселась на табурет. Теперь в ее стройном гибком теле явно чувствовалось напряжение.
— Неприятности? — поинтересовался Сторм, удивляясь самому себе. Он нарушил собственное правило не лезть в чужие дела.
— Терпеть не могу, когда меня щелкают по носу, заявляя, что я не тем занимаюсь, и срывают мои планы.
— Какие, например?
— Не важно. Меня раздражают сладкоречивые пожилые джентльмены, которые воображают, будто лучше меня знают, что для меня хорошо, а что плохо.
Сторм с яростью скомкал салфетку, испытывая безотчетную вспышку гнева.
— Значит, какой-то старый хрыч пытается вас наставлять? — Черт побери, он же не хотел впутываться в ее дела!
— О, у Джеймса самые благие намерения, но он такой же, как все мужчины. Видно, от долгих заседаний на советах директоров у них развивается мания величия, помноженная на мужское самолюбие. Понимаете, о чем я говорю?
— Нет. Я стараюсь держаться подальше от залов заседаний.
— Это говорит в вашу пользу.
— Поосторожнее, а то я начну вам нравиться.
Серьезные карие глаза внимательно обежали его лицо, плечи, грудь. Под этим взглядом Сторм поежился, проклиная вспыхнувшую страсть. Давно он так не волновался, сидя в баре рядом с незнакомой женщиной.
— Ну? — буркнул Дункан, не вполне понимая, что имеет в виду.
Женщина тихонько засмеялась и поднесла к губам стакан. Отпив, она аккуратно промокнула губы салфеткой.
— Всю жизнь вела себя осторожно — и к чему пришла? По-моему, самое время шагнуть навстречу опасностям.
— Сэр, ваш столик готов, — сообщил бармен.
Перед завтрашним отплытием Сторм решил пообедать пораньше, чтобы вечером еще раз проверить снаряжение и хорошенько выспаться. Но по странной причине ему не хотелось расставаться с этой женщиной. Он протянул бармену пять долларов.
— Пожалуй, я поужинаю прямо здесь.
— Нет проблем. — Парень за стойкой сунул банкноту в карман и усмехнулся. — Что желаете?
— Возьмите какое-нибудь местное фирменное блюдо, — назидательным тоном подсказала женщина.
— Я так и сделаю. — В данный момент Сторму было все равно что есть.
Захватив из вазочки горсть мелкого крекера, женщина стала выкладывать из него число «30».
— Вы когда-нибудь замечали, какое противное число тридцать?
— Никогда об этом не думал.
— Смотрите, оно даже на вид уродливое.
— Ах, вот в чем дело. — Сторм попытался вспомнить, где он находился и что делал на свое тридцатилетие, и не смог. — Выше нос, завтра все останется позади.
— Ошибаетесь. Все только начинается.
Сторм никогда не понимал, почему женщины так зацикливаются на своем возрасте, тем более с такой потрясающей внешностью.
— Некоторые утверждают: после тридцати жизнь становится интереснее.
— Такое мог сказать только мужчина. — Она закончила выкладывать число и мрачно уставилась на свое творение.
— И чем же так плохо оказаться на вашем месте?
— Начать с того, что мне придется все это отрезать. — Она приподняла руками тяжелые пряди густых волос цвета собольего меха. — Я где-то слышала, что женщинам после тридцати нельзя носить длинные волосы. — Вздохнув, она убрала руки, и кудри рассыпались по плечам.
Внезапное желание погрузить руки в эту темную шелковистую гриву застало Сторма врасплох. Он поглубже вздохнул и приказал себе не увлекаться. Завтра он уже будет в море, и от этой женщины останется лишь смутное воспоминание. Тем не менее, когда он заговорил, голос прозвучал хрипло: