- Ну ладно, тогда. Пойду я, пожалуй. Воды набрал, познакомился, пора и домой топать - сказал я, не зная, как себя дальше вести в не совсем привычной ситуации.

А дальше произошло, что то совсем не понятное. Шагов через десять, после начала моего поспешного ухода, многофункциональное копье за чего то зацепилось и со всего размаха врезало мне по башке. Да так сильно, что был вынужден остановиться и нецензурно выругаться, благо, что только про себя. Потирая ушибленное место, я вдруг ощутил какой то внутренний дискомфорт, который почти тут же заставил меня скинуть с плеч, ставший совсем лёгким, мешок и развязать его. Нащупать внутри кожаный кошелёк, труда не составило, высыпать на ладонь оттуда деньги, также было совсем просто, оставалось их там не так много, как хотелось бы. Выбрав все мелкие монетки, крупные снова закинул внутрь и зашагал обратно, в ту сторону, где так и продолжала стоять, возле лежащих на земле продуктов, женщина. Не дойдя до неё несколько шагов положил всё, что у меня осталось от вчерашних покупок, на землю, рядом с помятыми помидорами и резко повернул на выход. Когда ноги, включив реактивную скорость, уже втаскивали меня на узкую, горную тропинку, я услышал громкий вопрос, брошенный мне вслед:

- Звать то тебя, как?!

- Молчун! - выкрикнул я своё здешнее прозвище, повернув голову на пол оборота, но так и не замедлив при этом шаг.

Выбравшись на дорогу, прошёл ещё километр или два, пока окончательно не стемнело. Затем забрался в кусты и лёг на траву, стараясь, как можно быстрее заснуть, чтобы забыть эти жуткие глаза, вывернувшие мне душу на изнанку.

- Называется, сходил в магазин за хлебом - сказал тихо в слух, закрыв лицо шапкой и почти сразу же провалился в сон.

Разбудил меня шальной солнечный луч, каким то непостижимым образом пробившийся так рано через густые заросли охранявшие мой крепкий сон. Стрельнув по глазам не яркой вспышкой, он почти сразу же унёсся прочь, сделав вид, что ничего у нас с ним не было. Подыматься не хотелось, примятые ветки старого, ветвистого куста, смирившись со своей участью, приняли форму моего тела и лежать на них было одно удовольствие. Глядя на дорогу и не замечая её подумал о том, как же всё таки странно устроен мир. Ещё несколько дней назад я хотел вырваться из общины и никогда больше не возвращаться к людям, состоящим в ней, а сегодня одно воспоминание о них делает меня счастливее, заставляет сердце биться сильнее и подымает быстрее любого будильника.

Сладковатый вкус родниковой воды, набранной мной поздним вечером, не смог испортить даже так никуда и не девшийся привкус от кожаной ёмкости, в которой она пробыла всю ночь. Осушил фляжку почти полностью, прежде чем окончательно напился и заглушил внезапно возникший голод, не обнаружив при этом ни грамма соли во влаге из горного источника.

- И почему владеющие таким богатством люди, не продают её в городе? - подумал я, прикрепляя кожаное изделие обратно, отчего то вспомнив глаза женщины, так и не назвавшей мне своего имени.

Настроение моментально поменялось: розовое покраснело, а серое почернело, но я вовремя успел отогнать прочь не приятные воспоминания и представил себе, как будет радоваться моему возвращению старый пастух, как счастливо улыбнётся, при встрече, рыжеволосая девушка, почти реально ощутил дружеское похлопывание по спине крепкой руки Дена. Всё это меня так вдохновило, что я почти тут же забыл о беде плохо знакомых людей, подхватил лежащий на земле мешок и бодрым шагом направился в сторону, пускай и чужого, но ставшего мне таким близким, дома.

Показавшаяся за каменным выступом долина, заставила прибавить шаг и вошёл я в неё почти бегом. Но то, что произошло в следующую минуту заставило резко сбавить обороты, собраться и продвигаться вперёд более сдержанно, и осмотрительно. Я физически ощутил на себе недружелюбные взгляды людей в поте лица работающих под жарким солнцем, глаза их с нескрываемой злобой говорили, что мне здесь не рады и самое лучшее для меня будет повернуть обратно и, как можно быстрее уйти туда, откуда пришёл. Не понимая, отчего вдруг так переменилось отношение ко мне людей, казавшихся ещё час назад родными, свернул с выбранного ранее маршрута и зашагал в сторону сыроварни, где обычно, в это время, находится глава общины. Самое простое, в сложившейся ситуации, выяснить у него, чем я так провинился перед трудовым коллективом и почему на меня все смотрят с таким недоверием.

Ден сам вышел ко мне на встречу, скорее всего его уже кто то предупредил о моём возвращении.

- Чего тебе? - строго спросил он меня, когда расстояние между нами сократилось шагов до пяти.

- Ничего. Вот, обратно вернулся - ответил я, не зная, как реагировать на такой холодный приём.

- Эта наша земля и чужакам мы здесь не рады - ещё более ледяным тоном сказал предводитель, возле которого стала выстраиваться плотная стена из людских тел.

Вот значит, как, когда надо было дерьмо вытаскивать из козлятника, так вы мне рады были, а сейчас значит, вон пошёл.

- Ладно, уйду - спокойно ответил я, - но ты мне хотя бы объясни, что тут у вас за время моего отсутствия произошло?

Образовавшееся на секунду всеобщее молчание, нарушил тихий и чувствовалось, что недоверчивый, вопрос:

- Молчун?

Я повернулся в ту сторону откуда он прозвучал и увидев круглые глаза Сильвио, взволновано, не обращая внимания на то, что меня могут не понять, ответил:

- Нет, жираф из соседнего зоопарка. Сам то что, не видишь?

- Влад, это ты что ли? - спросил меня Ден и после этого до меня наконец то дошло, что в этой лысой, чисто выбритой и разодетой в странную одежду, образине, никто не узнал того помощника пастуха, который пару дней назад ушёл с двумя уважаемыми мужчинами в город, продавать сыр и сметану.

- Конечно - сняв панамку и вытерев ей вспотевшее лицо, ответил я, под начавший только зарождаться, всеобщий хохот. - А кто же ещё?

Кто бы разъяснил мне, отчего местным так нравятся гладко выбритые и коротко стриженные мужчины? Вот откуда у них такая любовь к ним?

Следующим утром вышел на новый виток своих поисков моего товарища, так до сих пор и продолжающего, в этом я почти не сомневаюсь, прятаться где то в лесу. В напарники ко мне увязался нудный и абсолютно не нужный, мелкий, моросящий дождь. Его никто не звал, он решил составить мне компанию по личной инициативе. Может быть дней через пять, когда придётся покинуть хорошо изученный ручей, я и не возражал против его присутствия рядом, но сейчас был бы только рад если бы он сидел тихо, у себя дома, за облаками и не высовывал носа на улицу, в такую мерзкую погоду. Провожал нас лишь старый ворчун Сильвио, обрадовавшийся моему возвращению сильнее всех остальных. Вчера он долго сам не мог уснуть и мне не давал возможности полноценно выспаться перед дальним походом. Я сразу же, после завершения незапланированного концерта, поставил в известность его и Дена, что завтра же пойду на поиски своей родни, информации о которой, никто из встреченных в городе знакомых, давно уже не имеет. Кстати, на них же списал и все свои обновки, купленные на средства, выданные ими в долг, под небольшой процент, что было принято окружающими, как что то само собой разумеющееся.