Стиснув зубы, я помотал головой. Он был прав.

Все они - были правы.

А я... что могу я, всего-навсего нечистокровный Флеминг, сайоник в жалком втором поколении, мелкая сошка из "Нексуса"?.. Ничего. Удивительно, что сиятельный гендиректор Шанкар вообще тратит свое драгоценное время на то, чтобы выслушивать мои истерики.

Ничего.

Ничего. Не. Могу.

- Пожалуйста, - с трудом понимая, что вообще творю, я опустился перед Лексом на колени, - Прошу вас, гендиректор. Позвольте мне попытаться поговорить с Майлзом. Он... должен понять!..

Лекс расстроенно покачал головой:

- Если даже он соизволит встретиться с вами - в случае неудачи, вы окажетесь на Сальватерре, когда Байкал активирует распыленные спутниками нано-конструкты. Этого я допустить не могу. В конце концов, вы слишком ценны - как связь между нами и мистером Карьялайненом.

- Пожалуйста, - кажется, мои руки тряслись, когда я - сам поразившись своей дерзости - схватился за ладони Лекса, - Я должен, я обязан. Это же... это моя семья!

И восемьсот сорок две жизни - что в один миг оборвутся, потому что Майлз Флеминг не нашел в себе силы довериться Лексу Шанкару, зная, какие именно эксперименты тот санкционировал на "Нараке".

Меня начало лихорадить, в глазах задвоилось:

- Пожалуйста...

- Нет. Это слишком рискованно.

- Пожалуйста... умоляю, пожалуйста, - я слышал свой бессвязный лепет и понимал, что выгляжу в глазах Шанкара, наверно, до крайности жалко, - Я смогу убедить его, я ведь тоже эмпат, тоже Флеминг, меня Майлз не откажется выслушать!..

Лекс аккуратно отцепил от себя мои руки:

- Встаньте немедленно, Флеминг. Я вам не король и не божество, чтобы вот так предо мной унижаться. И - нет, я не позволю вам отправиться на Сальватерру. Вы слишком ценны, чтобы вас потерять.

Опустошенный, я на подгибающихся ногах встал:

- Гендиректор Шанкар...

- Довольно, я сказал.

Это стало последним ударом, разрушившим стену, из-за которой тотчас же хлынула жидкая тьма с отчетливым привкусом смоляной горечи. Мир покачнулся.

- Что с вами?.. - Лекс обеспокоенно глянул на меня, - Дурно?..

Ответить я не мог - скрутило приступом внезапной тошноты. Еловый привкус на губах стал оглушительным, в висках застукали тысячи молоточков, а лицо гендиректора вдруг отдалилось:

- Кристиан... Кристиан!..

Барахтаясь в еловой горечи, черной и вязкой, я попытался уцепиться за свое имя, которое повторял гендиректор Шанкар. Бесполезно. Очередная волна накатила, накрыв с головой, перед глазами потемнело, и стало вдруг нечем дышать.

- Да что с вами такое?.. - меня подхватили, не позволив упасть, чьи-то руки - неужто Шанкара?.. Да нет - с чего бы божественному гендиректору вдруг возиться с со мной, нечистокровным Флемингом, будь я хоть десять раз важен и ценен... как же, станет он руки марать.

И все-таки кто-то держал меня:

- Кристиан. Вы меня слышите?

Я хотел сказать "да", но с внезапным ужасом обнаружил, что напрочь отнялся язык. И тошнило нещадно, скручивало в судорогах рвоты, - кажется, и серому свитеру Лекса досталось, надо же, вот незадача...

- Держитесь, - мягкий голос был последним, что еще оставалось со мной, и я цеплялся за него, барахтаясь в волнах елового яда:

- Оставайтесь здесь, не надо уходить, вы слышите?.. - цеплялся, но и он выскальзывал, заглушаемый шепотом тысячи голосов, что нарастал в ушах, делаясь громче и громче. Я не понимал ни слова - но узнал язык.

Тот самый, на котором говорил Лаури с со стаей "глубинных зверей".

- Держитесь, - меня опустили на что-то, и, лишившись поддержки рук, я тут же погрузился с головой в густую черноту. Хотелось завыть от отчаяния, только вот не было сил. Последнее, что я успел подумать, прежде, чем все-таки захлебнулся, - что чертов Лаури cо своими богами все-таки Лекса Шанкара провел.

... - Что за черт, - глаза юного Флеминга, которого Лекс все еще поддерживал под плечи, закатились и вдруг почернели, а тело скрутила жестокая судорога. Зубы эмпата оскалились. Лекс спешно отдернул руку, озадаченно поглядел на свою ладонь:

- Хм...

Подойдя к стене, активировал устройство связи:

- Янус, ты нужен мне здесь. И прихвати с собою нескольких своих специалистов... а еще - карантинную вита-капсулу, со степенью защиты не меньше четвертой.

- Четвертый класс биологической опасности? - переспросил его собеседник, - Для первопроходцев планет с агрессивными биосферами в случае подозрения на высококонтагиозную экзо-инфекцию?..

- Именно. И поскорей, я не совсем уверен, что случилось с мальчиком, но более чем уверен, что миг назад я его попытался убить.

- Буду через минуту, - отрывисто бросили в ответ, и, действительно, ровно через минуту в кабинет вбежали несколько человек в полной защите, с карантинной вита-капсулой, предназначенной для эвакуации членов первопроходческих экспедиций, которые ухитрились подцепить что-то, оказавшееся не по зубам стандартному армейскому бактериофагу. Юношу, все еще бьющегося в судорогах, поместили в капсулу, полностью рекондиционировали воздух в помещении, и только после этого Янус Шанкар снял с рта и носа мембрану защиты:

- Вколи это, - протянул брату инъектор и несколько ампул, - Черт знает, что это за хрень, но она мне не нравится, так что - антивирус, бактериофаг, микофаг и...

- Благодарю, мне без надобности, - Лекс покачал головой, - Как и тебе с Сати, думаю. Лучше озаботься тем, чтобы поместить в карантин медиков, что работали с мальчиком, а также того пилота, дитмарца... кто там еще контактировал с ним?.. Группа Рейнхарда?

- Еще твои дитмарцы.

- Лейсарра и Айянис нужны мне, иначе мы тут застрянем надолго. Их - просто проверь, и накачай антивирусами... остальных - в карантинный отсек, и немедленно.

- Хорошо, - Янус резко кивнул и парой жестов отдал своим людям распоряжения, - те подхватили капсулу, приподнявшуюся над палубой на поплавках-антигравах, и повели ту к его лаборатории. Еще несколько приказов было передано через браслет-терминал, и через несколько минут люди в полной защите уже входили в каюты "Унзинн" и "Кумари". Закончив с этим - и убедившись, что в кабинете они с Лексом остались одни - обернулся к брату, все еще пребывавшему в состоянии глубочайшей задумчивости:

- Так. Что там насчет убийства? Я не понял.

- Прикоснувшись к мальчику, я захотел убить его, - тихо отвел Лекс. Особых эмоций в голосе гендиректора не звучало, - Хотя... сейчас, анализируя те ощущения, я понимаю, что будет вернее сказать "уничтожить". Сжечь, распылить на молекулы... это была любопытная, - он прицокнул, - да, любопытная и совсем нехарактерная для меня смесь ярости, отвращения и нетерпимости.

- Но сейчас ты себя контролируешь?

- Я и тогда контролировал, - устало отмахнулся Лекс, - Дело не в самоконтроле, проблема в другом. Если исключить вероятность внезапного сумасшествия, вариант остается один, и весьма нехороший.

- Какой?

- То же самое, - Лекс говорил это так, будто и сам не особо доверял каждому своему слову, и удивлялся сказанному, как дождю в синнабарской пустыне, - То же самое... ярость, ярость и уничтожение... абсолютное, невероятной силы желание найти и растерзать, заставить перестать быть, сгинуть без остатка... было, когда в снах ясновидящих восходило над миром Последнее Солнце.

Я не очнулся через час. И через день.

Было ужасно плохо, жарко, муторно; тошнило - впору плакать. И я плакал. Плакал безо всякого стыда, цепляясь за чьи-то руки, пристраивавшие на моем лбу холодный компресс. Просил не уходить. Мне было страшно.

Грызли. Жрали. Тянули соки из жил, жадно глодали волоконца мышц, объедали нежные ниточки нервов. Вгрызались в кости, с чавканьем тянули костный мозг. Убивали - только я почему-то никак не мог наконец умереть...

А хотелось.