И моя предполагаемая гибель будет превосходным поводом для той - и лично гендиректора - начать аннексию планеты.

- Отто!

- Что орешь, как сумасшедший... - возмутился было Отто, и осекся, встретившись взглядом со мной, - Эй, что-то ты так побледнел?

- Поднимайся. Нам нужно немедленно выбираться отсюда!

- Да что с тобой такое?! Ты как будто смерть свою увидел!

- По дороге расскажу. Давай, пошли, пошли!

- Куда идти-то?! Мы ведь так и не решили!!

- Туда, - я махнул рукой в сторону возвышавшегося вдалеке над болотом холма. - С него должно быть видну эту... Змееву Скалу, а от нее мы точно сумеем найти обратную дорогу до деревни. Да вставай же уже! Говорю тебе - времени нет тут сидеть!..

...Проклятье, почему-то даже месячная командировка на Топи не научила меня крайне, как оказалось, необходимому навыку ходьбы по болоту - хотя мы и вооружились двумя палками, а все равно то и дело проваливались по колено в зыбь, затянутую мхом. И петляли порядочно, - проклятый холм на горизонте и через час не особо приблизился. По пути я изложил Отто свои соображения - дитмарец, кажется, проникся, раз шагу прибавил. Дальше шли молча - берегли дыхание, все-таки ни я, ни Отто не были привычны к долгим пешим переходам по пересеченной местности. Я смотрел себе под ноги, стараясь не ступить в очередной раз мимо нащупанной палкою кочки. А еще старался не думать о том, что иду по собственному сбывшемуся сновидению, - тому самому, где на до жути похожем болоте Лаури велел мне искать его в яви, а потом...

...Потом убил меня.

Проклятье, не надо мне в жизни мистических совпадений, и снов, ставших реальностью, тоже не надо. Кто там в во вселенской канцелярии их раздает? Заберите обратно, пожалуйста!..

- Черт, мне кажется, или этот холм стал не ближе, а дальше?..

- Заткнись и иди!..

...Еще я, конечно же, думал - точнее, опять же, старался не думать о том, что, даже выберись мы к обитаемым краям, дорога до столицы, где есть представительство Федерации и где можно связаться с "Кумари", займет явно больше недели. А стало быть - мне никак не получить вовремя порцию своего антивируса.

В стандартный, что был в поясной аптечке, я почему-то не верил.

...Была распита на двоих последняя порция чистой воды. Жажда пока не мучила, но я отлично понимал, что это только вопрос времени. Еще я беспокоился за Отто, - дитмарец то и дело морщился, касаясь ребер, когда думал, что я на него не смотрю. Остатки базового курса медицины, пройденного в бытность студентом-психологом, еще не выветрились окончательно из моей головы, и я прекрасно помнил, как опасно шевелиться, если сломано ребро. К тому же вечерело, - когда мы наконец-то добрались до вожделенного холма, возвышавшегося над окрестным болотом, уже начали сгущаться сумерки. Впрочем, сгустились они пока что еще недостаточно, чтобы помешать нам, забравшимся на верхушку холма, разглядеть - белой скалы, нашего ориентира, видно нигде не было. И это могло значить, к сожалению, только одно.

Мы заблудились.

- Замечательно, - едко выцедил Отто, когда я сообщил ему сию очевидную новость. Дитмарец устроился под одной из росших на холме черных елей, с усталым кряхтением вытянув ноги. Я повалился рядом, мечтая о двух вещах: глотке воды - и о костре, чтоб высушить над ним ботинки. Пустые мечты - ни я, сальватерранин, ни Отто, большая часть жизни которого была прожита на кораблях, представления ни имели, как добывают огонь. Вроде есть же какие-то способы, есть - да только в школах Федерации этому почему-то не учат... а жаль, очень жаль. Вдобавок ко всем нашим бедам от болота начала подниматься ночная промозглая сырость, и, стоило перестать двигаться, как мы продрогли до кости в своей не слишком-то теплой одежде. Пораскинув мозгами, я собрал еловых веток, накидал их на себя и Отто. Пришлось, отбросив всякую гордость, сесть едва ли не в обнимку, чтобы сохранить остатки тепла. Ноги отчаянно ломило в насквозь отсыревших ботинках. Мрачно подумав, что недоставало, ко всему прочему, еще и подхватить простуду, я провалился в тяжелый, беспамятный сон.

Ненадолго.

Проснулся от холода - и от того, что Отто, чья голова упала мне на плечо, закашлялся во сне. Прислушавшись, я понял, что дышит тот хрипло и тяжело, и что-то блестит у него на губах - темное... кровь? Сердце екнуло, екнуло нехорошо. Похоже, опасения мои сбылись, и обломок ребра проткнул легкое. Когда я не смог добудиться Отто, к нехорошему ощущению в сердце добавился выступивший на руках липкий пот. Проклятье, только этого недоставало! В тусклом свете звезд на прояснившимся наконец небе (лун Хель не имела) раскрыл аптечку, вставил ампулу обезболивающего в инъектор, вколол то Отто. Смутно припомнив, что человека с легочным кровотечением надо усадить, запрокинув ему голову, и приложить холод к груди, я кое-как добрался до воды, скинул куртку, тут же застучав зубами, и оторвал от рубашки рукав, намочив тот. Надо было возвращаться - но я так и остался стоять на коленях на краю болота, зачарованно уставившись на чернильно-черную затхлую воду. Во рту царила синнабарская пустыня, и, честное слово, - даже самое дорогое вино мне никогда не казалось желаннее этой болотной воды. Махнув рукой на безопасность, я припал к ней губами, и пил, пока не перехватило дыхание. И грязная с виду, гнилая вода на вкус оказалась - свежей. Свежей и восхитительно чистой, - впрочем, я не раздумывал над очередной хелийской загадкой, я пил. Наконец в желудке не осталось места, и я с немалым сожалением оторвался от этой прекрасной воды, еще раз намочил в ней тряпку, и с кряхтеньем поднялся с четверенек...

...Не тут-то было. Мир перед глазами повело, небо с землей поменялись местами, - а ноги вдруг отказались держать меня, подломились в коленях. Все, на что хватило сил - упасть лицом не в воду, а во влажный мох у берега... и я, успев проклясть себя за глупость, и за то, что Отто, верно, меня не дождется, уснул.

...Очень странное чувство, быть пойманным в сон. Вроде и понимаешь, что спишь, - а в то же время проснуться не можешь, и голова соображает как-то медленно, и собственным телом совсем не владеешь. Вот и сейчас я с огромным трудом приподнялся на локте, - мышцы словно в желе превратились. Сесть удалось с десятой, наверно, попытки - сесть и обессиленно привалится спиной к стволу ели, растущей у берега. Перед мной было болото, и я, тихо ярясь от того, как все-таки тяжело в этом сне соображать, начал искать его отличия от реального, того, на чьем берегу я уснул. Вроде бы в реальности не было зарослей призрачно-бледных цветов, затянувших болотную гладь. Присмотревшись, я заметил, что это расцвел черный мох - цветы были как мелкие звездочки, тускло светились и одуряюще пахли. Еще в реальности вроде бы не стелился над мертвой болотной водою туман, млечно-белый. И в этом тумане - не слышалась... песня?

Да, песня. Без слов. А может быть, были слова - да я не понимал их.

Очень тихая.

Жуткая.

Из млечно-белого тумана ступил ко мне Лаури; опять же, не реальный, ведь в реальности он не носил посоха, увенчанного черепом, не разукрашивал лица черным узором, вокруг его шеи не обвивалась змея на манер ожерелья.

- Лаури?..

Он не ответил. Просто стоял надо мной - и смотрел. Глаза этого Лаури были черны, без белка и без радужки.

- Ты сказал мне искать тебя в яви, искать на Хель. Я здесь.

Опять молчание.

- Как мне найти тебя?..

Вместо ответа Лаури шагнул вперед. Его ладонь коснулась моей щеки, и я краем глаза отметил, что в этом сне у него на руках растут когти довольно зловещего вида. Поежился - а Лаури раскрыл наконец рот, и медленно, выговаривая каждое слово так, словно бы говорил на непривычном ему языке, прошептал:

- Ты неправильно ищешь нас.

Тут я вспылил - будь только силы, точно дал бы по этой раскрашенной морде с черными нечеловечьими глазами. Неправильно, значит?! А правильно - как?!

- Без страха вступи в царство наше, и мы выйдем навстречу тебе, а черные ели проснутся. Напои нас кровью своей человеческой, и мы напоим тебя черной еловою кровью, - я против воли вскрикнул, когда когти вонзились под кожу, - Подари нам глаза свои, - и мы научим тебя видеть без глаз. Положи на алтарь наш сердце свое - и мы научим тебя всей мудрости этого мира, - когти прочертили по моей щеке три глубоких царапины, - Отдай нам себя без остатка - и мы будем вечно стоять у тебя за спиной.