...Змеи, гревшиеся на скале, растревоженно зашипели, когда пронеслась в небе над ними железная птица, большая и шумная; человек, что сидел между змей, поднялся на ноги. Не слишком он походил на жителей оставшейся далеко на севере деревни, Барсучьего Лога - не было на нем амулетов, и едва ли кто из деревенских мог бы похвалиться такими глазами - сплошь черными, без белка и без радужки...
Он поднял руку вслед железной птице, указал на ту посохом - корявой веткой, увенчанной черепом. И с болотной глади далеко внизу сорвались птицы - дюжины и дюжины, белые, хрипло кричавшие птицы. Они окружили железную пришелицу, - и бросились на ту, царапая корпус когтями, долбя клювами лобовое стекло, заливая его своей кровью.
...Смотря, как падает в болото ослепленная "стрекоза", чьи двигатели забило смесью мяса, перьев и птичьих костей, человек опустил посох, и, попрощавшись со змеями, спустился с Камня. Змеи разочарованно глядели ему вслед - нечасто они виделись с черноглазым человеком, что понимал их язык и знал вход в Царство Змеево.
А человек неторопливо шел на юг. Теперь, когда отвратительный грохот, что издавала незваная гостья, умолк, стало тихо, - так тихо, что слышно сделалось, как копошатся в подлеске мыши да растет призрачный мох на полянах. И истинные хозяева здешней земли, проснувшиеся было, еще порыскали немного тяжелым взглядом по окрестностям Змиева Камня... но, не отыскав в небе над тем потревожившей их шумной птицы с железными перьями, опять уснули в корнях черных елей. Уснули - в терпеливом ожидании следующей жертвы, которой удумается забрести на запретные земли, нарушить млечно-белую, заповедную их тишину.
Черноглазый человек покачал головой.
"Идиоты".
- Флеминг! Эй, Флеминг! Просыпайся уже, мозголом чертов - мы тут в полной заднице! Эй... ну ты же, надеюсь, не собрался помереть тут, Флеминг, а?.. - сквозь туман в голове пробивался голос яростно ругавшегося Отто. На последней фразе в нем скользнула жалобная нотка, что немало меня удивило. А еще... я прислушался к собственным ощущениям - хм, я, похоже, лежу на земле, щекой на чем-то мшистом таком, и немного сыром. И одежда мокрая, и с волос что-то капает... это с чего бы?
- Флеминг, мать твою, какого квазара ты дрыхнешь, давай, продери-ка свои ясны очи! - Меня снова встряхнули за плечи - а затем еще и безо всяких церемоний облили водой. Кое-как проморгавшись от белого марева, плавающего перед глазами, я зашевелился, силясь дать понять - я жив, и избежать повторного купания в до жути холодной воде, пахнущей, почему-то, болотом:
- Д-дитмар?
- Ну, слава Неблагой! - в смехе Отто отчетливо слышалась нервная нотка, - А я-то уж, грешным делом, подумал, что ты и вправду собрался... того, - постепенно зрение прояснялось, и рассасывался студень, склеивший мозги, мешая соображать. Тупая боль в затылке, впрочем, никуда уходить не спешила, - Попить тебе дать?
- Спасибо, уже напился, твоими стараниями, - проворчал я, отводя от своего лица руку Отто с бутылкой, - улетая с "Кумари", мы озаботились взять с собой ящик воды, справедливо опасаясь за безопасность пития местной озерной воды, в которой черти-что могло водиться или быть растворено. Липкий студень в мозгах рассосался между тем окончательно, и я вскочил на ноги, припомнив, что видел последнее, - перед тем, как "стрекоза" ухнула вниз, и что-то тяжелое приложило меня по затылку, - Мы что, в болото рухнули, когда на нас напали те сумасшедшие птицы?!
- Как видишь, да, - фыркнувший Отто обвел вокруг рукой с так и зажатой в ней бутылкой - приглашая обозреть обширное пространство черной стоячей воды, с торчащими из него тут и там елками, перемежавшееся редкими островками вроде нашего, невысокими и поросшими мхом. Мох, кстати, был крайне зловещего вида - черный, с редкими прозрачными цветами, испускавшими аромат, навевавший зевоту. - И самое паршивое, что того белого камня не видно, и солнца не видно, видишь, небо хмарью какой-то затянуто - где тут север, где юг, разве глубинник какой разберет, и как нам добраться назад до деревни?..
- А что со "стрекозой"? В ней ведь есть навигационные приборы, даже если взлететь мы не сможем, то хотя бы направление определить...
- Вон она, "стрекоза", - с кривоватой усмешкой кивнул Отто на что-то, торчащее из ближайшего озерца темной затхлой воды... и я выругался, помянув пару крепких байкальских словечек, - когда разглядел, что это хвост нашей машины, вместе со всеми приборами крепко увязшей в болоте. - Кстати, я все еще ожидаю хотя бы "спасибо" за то, что вытащил оттуда твою бессознательную тушку прежде, чем нас окончательно затянуло в трясину!..
Ругаться я, конечно, тут же перестал.
- Э-э... спасибо, - вот ведь черт, а я и не подумал, - почему одежда на мне мокрая...
Вот черт!
- ...Так что за шикару мы с тобой, приятель, отныне в расчете!
С минуту я силился вспомнить, о чем это Отто толкует, - а тот между тем досадливо поцокал языком, глядя на безнадежно загубленную "стрекозу":
- И вытащить-то я успел только тебя, - даже лепешки наши потонули. Так что рассчитывать нам теперь только на глаза свои, да на ноги еще. И лучше бы до темноты хотя бы выбраться с болота - Матерь Неблагая знает, что из него ночью выползет... - меня передернуло, а дитмарец мрачно оглядел окружавшую нас топь. Поморщился, потерев ребра. Приметив, что лицо его, и без того не могущее похвалиться здоровым румянцем, обрело какой-то вовсе сероватый цвет, - я счел нужным спросить, прежде, чем пытаться прощупать его эмпатически:
- Эй, Отто, а ты сам-то как... в порядке?
- В порядке. В полном, - так же потирая ребра и прикусывая при этом губу, покачал головую упрямый дитмарец, - и я, наплевав на этикет, законы Федерации, а также права человека, без особых церемоний просканировал его эмоциональный фон, стараясь поймать ощущение боли...
...Точнее, попытался просканировать. Не вышло. Очень странно - подобного со мною не случалось со времен учебы в доме Флемингов на Сальватерре... можно было, конечно, списать неудачу на гудящий затылок, и нащупанную в волосах на том кровь, но что-то пакостно поскреблось внутри, весьма похожее на панику. Если я не могу считать Отто, стоящего в паре шагов рядом со мной, - то точно также не почую эмо-фон любого... существа, которому вздумается подобраться к нам подобраться - вот, скажем, из-за вон тех подозрительных зарослей.
Черт. Неуютно.
Я нащупал на поясе парализатор - боевого оружия мистер Рейнхард, сквалыга, не выделил. Интересно, подействует ли нейротоксин, которого в обойме всего-то пять ампул, на здешнюю фауну, коли при встрече та проявит к нам гастрономический интерес?.. И чистой воды осталась - початая бутылка, прикончим ее за пол-дня, а потом? Пить болотную? Представив, что в той может водиться, я поежился. Еще на поясе была аптечка, - по три ампулы стандартного армейского антивируса, бактериофага и обезболивающего, тюбик регенерата, бинт и пачка пластырей. М-да, невелики активы. А паршивей всего то, что браслет-передатчик со встроенным маячком - мертв, причем мертв безнадежно, так что с "Кумари" нам не связаться, никак. И - вдоль позвоночника пробежала стайка довольно-таки неприятных мурашек - если на "Кумари" больше не видят сигнал маячка... и маячок "стрекозы", похожа, постигла столь же незавидная участь...
Фрэйзер решит, что мы с Отто сбежали. Или что нас постигла неудача, разница невелика, в плане последствий. Никто не станет нас искать, нет, двух сайоников просто запишут в мертвые - известно ведь, что население южных границ Серединной Земли не слишком дружелюбно к чужакам со станции "Кумари". Двое граждан центральных планет Федерации, причем один из них сотрудник и собственность корпорации "Нексус" - погибшие на Хель, от рук хелийцев...
А известная своим трепетным отношением к корпоративному имиджу "Нексус" потратила более века на то, чтобы закрепить в общественном мнении факт, столь же непреложный, как то, что солнце Сальватерры восходит на западе: посягательство на собственность Корпорации карается предельно быстро, предельно эффективно, а также - предельно жестоко.
