Следовательно, значительная часть внешних затрат (связанных с возмещением экономических потерь от загрязнения окружающей среды) должна покрываться за счет централизованных доходов государства. Очевидно, что в рамках каждого данного периода в силу целого ряда моментов будет выбираться некоторое строго определенное распределение внешних затрат между тремя источниками их покрытия: изменением цен, вычетом из прибылей предприятий и централизованным доходом государства.

Вместе с тем необходимо еще раз подчеркнуть: важнейшим требованием проблемы рационального природопользования является сохранение общей системы жизнеобеспеченности. Это социальная проблема, выходящая далеко за границы экономических измерений, и, в частности, понятия стоимости.

Мы имеем инструменты для оценки хозяйственных благ, но не имеем инструментов для оценки ресурсов поддержания жизни на Земле. Эти блага бесценны.

Никакие платежи и штрафы не могут компенсировать ущерб, наносимый промышленностью окружающей среде. При современной технологии и той, на которую можно рассчитывать в течение ближайших двух десятилетий) у предприятий неизбежно сохранится заинтересованность в решении задач без учета социальных потерь, связанных с разрушением окружающей среды. Поэтому начинать нужно с установления стандартов качества окружающей среды, которые общество считает возможным и необходимым достигнуть в течение планируемого периода. На базе этих стандартов можно будет определить границы предельно допустимых выбросов для каждого данного предприятия и всех производств микрорайона. А вот за нарушение их должны устанавливаться строгие санкции, как административные, так и экономические (штрафы).

Особо следует рассмотреть вопрос о трансформации модели стоимостной стоимостных измерении в силу факторов, обусловливающих либо невозможность повторного производства продукта, либо запаздывание в реагировании на изменение внешних параметров.

Отметим прежде всего особенности ценообразования так называемых редких товаров (неповторимых образцов). Хорошо известно, что цены на картины растут, с ростом известности их авторов, многократно превосходя не только то, что выручил художник от продажи соответствующей картины, но нередко и то, что он заработал за всю свою жизнь. Вот цены, по которым на современных аукционах продаются признанные шедевры мирового искусства: картина Огюста Ренуара «Мост искусств в Париже» — 1550 тыс. долл., картина Рембрандта «Портрет сына Титуса» — 2234 тыс. долл., картина Рембрандта «Аристотель созерцает скульптуру Гомера» — 2300 тыс. долл. Последняя цифра представляет своеобразный рекорд — это самая высокая цена, заплаченная за произведения живописи в 60-е годы.

Еще более разительными являются примеры роста цен на коллекционируемые марки и монеты. Приведем следующие весьма характерные примеры. В 1851 г. христианскими миссионерами на Гавайях была выпущена серия всего в 11 марок. В 1975 г. на аукционе в Гамбурге стоимость одной из марок была определена в 130 тыс. западногерманских марок. Из всех почтовых реликвий она неофициально была провозглашена «королевой филателии». В расчет не берутся двадцать голубых и тринадцать красных марок серии «маврикий», стоимость которых измеряется миллионами долларов. Эти марки осели в частных коллекциях британских королевских семейств и японского промышленника Канаи и практически не появляются на рынке коллекционных марок. Золотой доллар чеканки 1854 г. (которых осталось всего четыре) стоит не менее 125 тыс. долл. А одноцентовая монета 1793 г., тайно «подкинутая» на американский космический корабль «Джеминай-7» и совершившая полет на Луну, поднялась в цене до 100 тыс. долл.

Здесь продается не неповторимость, но сама редкость. И марки, и монеты можно воспроизвести с абсолютной точностью. Но это не имеет цены с точки зрения коллекции. По условиям игры признается только вещь, обладающая качеством подлинности: производства соответствующего года, связанная с известным событием или принадлежащая известному историческому лицу.

Отмеченные случаи нельзя просто свести к исключениям. Круг товаров, цены на которые возрастают параллельно росту национального богатства независимо от величины начальных затрат труда, достаточно широк. По существу, сюда входят все невоспроизводимые продукты: произведения мастеров искусства, изделия народных умельцев, продукция редких ремесел и, в частности, тех, которые отошли в прошлое.

Но и в кругу воспроизводимых товаров далеко не всегда можно обнаружить прямую связь цены и затрат труда. Сложности возникают сразу же, как только мы переходим от групповых к ассортиментным ценам. Ассортиментные различия в ценах, например в ценах на модельную обувь, не находятся в строгой связи с различиями в уровне издержек производства. Так, цены на новые модели обуви будут выше средних, а цены на старые модели — ниже, независимо от уровня фактических издержек производства. При этом явно прослеживается зависимость уровня цен от оценки качественных характеристик товара покупателями.

Отмеченные моменты использовались как аргумент в защиту концепции предельной полезности. Необходимо было дать им объяснение на основе трудовой теории стоимости, иначе пришлось бы отказаться от монизма данной концепции и признать, что разные товары подчиняются разным законам ценообразования.

Проблема отклонения цены от стоимости под влиянием различий в оценках полезности реализуемых товаров привлекла особое внимание советских экономистов в последние два десятилетия. Был поставлен вопрос о необходимости учитывать качество и эффективность при определении относительного уровня цен на взаимозаменяемую продукцию.

Представлялось очевидным на уровне простого здравого смысла, что товары, удовлетворяющие одну и ту же потребность, но различные по качественным характеристикам и эффективности их использования, должны иметь разную цену. Чем выше качество и эффективность, тем выше должна быть и цена. Как определить теоретическую основу этого феномена? Что должно быть принято в качестве единицы соизмерения полезности разнородных качественных характеристик и какова та шкала меры полезности, на основе которой должна строиться шкала цен?

В объяснение этих сложных вопросов была выдвинута концепция общественной потребительной стоимости (общественной полезности) товара. Она получила развитие в работах А. Боярского, Р. А. Белоусова, В. Д. Белкина, К. Н. Плотникова, А. С. Гусарова и др.

Логика рассуждений выглядела достаточно просто:, чем выше общественная полезность товара, тем выше его стоимость и, следовательно, тем выше должна быть его цена. «Шина, которая может пройти 80 тысяч километров, — писал А. Боярский, — должна стоить вдвое дороже, чем шина, которая пройдет 40 тысяч километров. Продукты питания при прочих равных условиях должны оцениваться по своей питательности (скажем, калорийности)» (Боярский А. Количественный анализ в экономических исследованиях. — Коммунист, 1965, № 14, с. 61). Эту же мысль Н. П. Федоренко развивает следующим образом: «Если для данного периода… установлено, что увеличение потребления одного килограмма молочных продуктов (в пересчете на молоко) равнозначно приросту потребления двух килограммов хлебных продуктов, то соотношение цен на молоко и цен на хлеб должно быть 1:2. Также находим соотношение цен на остальные продукты и ресурсы» (Федоренко Н. П. Об оптимальном планировании. — В кн.: Оптимальное планирование и совершенствование управления народным хозяйством. М., Наука, 1969, с. 21).

Аналогичную позицию мы встречаем и в ряде других работ. Так, по мнению А. Кошута и Л. Розенова, цены являются «производной величиной от уровня общественно необходимых затрат на производство новой продукции и ее народнохозяйственной эффективности». «Основным направлением совершенствования ценообразования, — пишут они, — является усиление взаимосвязи цен с научно-техническим прогрессом и в первую очередь с такими его определяющими факторами, как повышение полезного эффекта и рост народнохозяйственной экономической эффективности продукции и создание на этой основе действенного механизма отражения в ценах экономически обоснованных затрат, научно-технического уровня и полезного эффекта изделий» (Кошут А., Розенов Л. Народнохозяйственный и хозрасчетный эффект в новой технике и ценообразование. — Вопросы экономики, 1978, № 4, с. 97).