- Кети! Наконец-то! О Апри! Мы уже обыскались тебя! – вскричала Изабель, по-ученически тщательно проговаривая звуки Высокого языка, - что значит «забыла»? Какая безответственность! У тебя же представление! Эвелин! Ты же ответственный человек, хоть ты-то повлияла бы! Так что… Кети! Хватит кашлять, фу! Лечиться надо! Нет, стой! Сначала примерка!

Тяжело вздыхая, я позволила обрядить себя в длиннющее кремово-золотое сооружение с полупрозрачными рукавами и витиеватой шнуровкой. Хм. Довольно симпатично, надо сказать. Изабель кисло прокомментировала, что платье ещё ничего, а вот над причёской надо поработать, и нахлобучила мне на голову парик. Я резко возмутилась. Фифа возмутилась в ответ. Поднялся гвалт. Но тут Дарн сказал, что мой вид его устраивает и без парика, поцеловал свою умничку Изабель, а мне выдал весьма увесистый подзатыльник - для профилактики простуд. На том всё и закончилось.

Следующие полутора суток я провалялась в полусне, хлобыща ту гадость, что мы купили с Эвелин, и усиленно потея под тремя одеялами. Ведь Дарн очень доступно, Оррами, объяснил, что если я допущу малейшую оплошность на арене, умирать буду долго и мучительно. Не верить себе дороже. Однако лекарство оказалось действительно мощным, и утро перед первым представлением я уже встретила на ногах.

Вернее, на заднице.

За два квартала от площади, где стояло главное шапито, находился небольшой храм. Вскоре по прибытию я сходила туда, чтобы поддержать свою «монастырскую» легенду, но теперь… теперь пошла намерено. Хотелось скрыться от суеты, от разговоров, от навязанных обязательств, от дурацкой идеи стянуть у Эвелин скальпель и вырезать из себя Орры, либо пристрелить-таки Дарна, и будь что будет... Короче, ото всего.

В храме действительно получшело. Слушая мелодичное пение полуденной службы, я с интересом разглядывала храм. Черно-белая строгость единой церкви Великого Апри поражала своим порядком и однозначностью. Вот диск открыт, а вот закрыт. Вот белый, цвет лета и плодородия. Вот черный, цвет зимы и защиты. Треугольные пределы храма, числом строго восемь, в каждом – та или иная фаза солнца и Атума, что затмевает его. Вся жизнь – маятник. Маятник года, маятник жизни, маятник веков.

После службы храм не закрывали, так что я посидела ещё немного, вертя в пальцах оплавленный медальон Феррика. Если бы не старик, летала бы я пеплом над горами, и не было бы никаких Орр, представлений, беспокойств… и жизни тоже. Даже такой. А если есть жизнь, то всегда есть шанс её улучшить.

Где-то высоко часы начали отбивать закатный час. Стараясь не расплескать малую толику спокойствия, что удалось выпросить у здешнего бога, я пошла на выход, и... напоролась на Дарна, стоящего в дверях.

- Ну что, прохлаждаемся? А реквизит кто готовить будет? – сказал директор, хватая меня за шкирку, - давай-давай, двигай, послушница недоделанная! Молится она тут, понимаешь!

Странное дело, но эта злобная тирада прошла мимо. Запах пыльных камней и благовоний, которым пропиталась одежда, успокаивал даже лучше, чем крепкая настойка..«Солнце внешнее да станет солнцем внутренним», пронесся в голове кусок недавних гимнов «если закат затмил рассвет, после рассветёт снова».

Правда ведь, рассветёт?

Все номера до своего я просидела в гримёрке, глядя на небольшой солнечный диск в углу и следя за дыханием. Гнать мысли – прочь, прочь, прочь, так, чтобы в голове оставалась только блаженная пустота. Пустота, в которой тонет всё – злость, волнение, неуверенность. И память. Особенно - память. Потому что оглядываться, двигаясь по гребню зыбучих песков, нельзя. Погибнешь.

Отточенная на репетициях, иллюзия монторпа вышла превосходно. Правда, монстр оказался немного красивее, чем на самом деле, но вряд ли кто–то из зрителей мог понять разницу. Наваждение вышло настолько полным, что, когда «укротитель» ранил тварь, и зловонная жижа растеклась по арене, кому-то в зале стало дурно.

- Рассчитывай силы, тебе ещё самой выступать! – зашипел Халнер.

- Нет, всё правильно! Ещё давай! Отлично! – влез Дарн.

- Да ***** вас всех! Хватит под руку говорить!

Я отпихнула обоих советчиков, стол с кристаллами зашатался. Иллюзия едва заметно мигнула. Начальники замерли. В каморке над ареной наступила тишина. Но народ в зале ничего не заметил: распиханные по шапито вспомогательные камни и возведённая вокруг арены клетка хорошо усиливали мыслеобраз. Однако сердце колотилось просто немилосердно, голова гудела, как после обстоятельной пьянки с очень плохим вином. О боги, и правда не стоило сейчас так выкладываться. Ладно, время на передых ещё есть, а там уж разберёмся.

Шаткая лесенка, узкий коридор между полотняных стен. Гримёрка, травяной чай от Эвелин, подбадривающие тычки от Маро. Милая ругань Хелии, которая зашнуровывает мне платье, глупые наставления Дарна, который выдул почти весь успокоительный чай, пристальный взгляд Халнера, который крутит в руках пару запасных кристаллов.

Да что же это такое? Зачем они все тут?! И без них так тесно, тесно, тесно!...

Меня накрыло.

Кажется, я попыталась свернуть пространство и сбежать, и чуть не покалечилась об Орры.

Кажется, меня долго уговаривали, просили, угрожали, и дело снова едва не дошло до Орр.

Кажется, кто-то едва ли не силком выпихнул меня на арену и объявил номер, стоя рядом.

Кажется, я показала даже больше, чем надо, так что публика раз за разом просила бис.

Кажется, когда я наконец-то отставила «магический жезл», что полагался по роли, и рухнула на тюки за кулисами, выпила бутылку вина в несколько глотков.

Кажется, Дарн чуть ли не плясал от радости.

Кажется, до меня не сразу дошло, что всё получилось.

Кажется, я выпила не одну бутылку.

Кажется, я пыталась сбежать ото всех, чтобы привести в порядок мысли.

Кажется, там тоже кто-то был.

Кажется, он был невероятно привлекателен, и я вдруг поняла, что, впервые за долгие годы, хочу не просто поразвлечься, а чтобы мною кто-то обладал.

Кажется, весь мир превратился в дрожащее марево миража над раскалённой пустыней, когда любой глоток для обезвоженного странника - лекарство и яд одновременно.

Кажется, я очень давно так не набиралась.

А потом мне стало холодно. С одного бока. Повертелась. Холод укусил с другого. Тфу. Шея затекла. Нос зачесался. Веки слиплись. Ох, ой, голову бы повернуть…

По телу разливалась терпкая истома прошедшей ночи. Мммм… весьма, весьма… Но всё-таки кабаки это зло. Не помню ничего почти. Или опять бал? Задолбали уже эти приёмы… Боги! Князю же на доклад! Как теперь объясняться?! Да где ж одеяло-то!

- Кети, ты меня сейчас с кровати скинешь.

Я резко открыла глаза.

Это не Сетер. Отца давно нет. Я тоже в другом мире, только не в лучшем, как он. В этом мире всё то же самое, только защитные амулеты другие и произношение слишком…

О нет. О боги. Не может быть. Не может быть. Только не это. Нет.

Я отстранилась от чьего-то теплого тела, и подняла взгляд.

- Доброе утро, - улыбнулся Халнер, - ну как самочувствие?

- Эээ… доброе утро, - я отстранилась дальше и зевнула, с трудом подавляя желание провалиться сквозь землю, - з-замечательно. Только… Вода есть?

- Есть, - усмехнулся начальник, и протянул руку куда-то за мою спину, - держи.

Я села и залпом опустошила стакан.

- Спасибо.

Халнер забрал стакан, скользнув ладонью по моим пальцам. Потом он тоже сел и наполнил емкость вновь – просто так, из ничего. Как?! Сейчас для фокусов даже одежды нет! Я подтянула одеяло повыше. Да уж. Учудила так учудила…

Вдруг я осознала: впервые после того ужаса, что случился со мной при перевороте, мне было по-настоящему хорошо с мужчиной. Призрак убитого удовольствия, за которым я столько времени гонялась, порою вовсе не разбирая пути, наконец-то пойман. Или… наоборот…

Так. Надо сваливать.

- Ээмм... Ну, скоро завтракать пора, - забормотала я, двигаясь к краю.

- Скорее уж обедать, - усмехнулся Халнер.