- Прямо иди,- хрипло произносит Айна, и я, спотыкаясь проходу вперед и падаю, падаю на колени руками попадая на что-то мягкое и теплое. Сразу становится легче, жар от сердца устремляется к рукам и уходит дальше. Через несколько томительных секунд я выдыхаю и откидываюсь на пятки.

- Маркус, забери меня.

- И правда, Марк, прибрал бы горе-целительницу, а то она мне шкаф своротит,- голос ведьмы стал немного живее. А я отмечаю себе на будущее - не жди благодарности если твоя помощь не прошена.

Чумной будто чувствует мое настроение и пытается объяснить, что Айна долго болела и что позже она обязательно скажет спасибо. И что всякое лечение тяжело и для целителя и для больного, и что оно не мгновенно. Что ведьме еще долго пить невкусные зелья.

- Зачем ты мне это говоришь? Разве я прошу утешения или ругаюсь на твою подругу? Нет, я молча пью молоко и собираюсь лечь спать. Я не целитель, Марк, и не собираюсь им становится. Если ты и правда родился там, где сказал, то знаешь, любой дар можно перековать.

- Ты столько прошла ради того чтобы от всего отказаться?

- Мне солгали, Маркус. Или ошиблись, оттого я ничего и не понимала, меня к тому готовили. Было два варианта, я умираю и я теряю память. Для всего были подготовлены особенные приметки. Только все пошло не так.

- Ты была согласна умереть,- тон Чумного подозрительно ровный. Такой, словно он лишь чудом удерживается от гневного крика.

- Да, только не спрашивай почему. Сейчас я бы не согласилась, а тогда была настроена весьма решительно.

- Ничего что я вас слышу, голубки? - ехидно вклинивается Айна.

- Мне безразлично,- жму плечами,- после такого колдовства всегда накатывает апатия.

Лечение ведьмы обернулось для меня болезнью. Едва успев улечься я провалилась в зыбкие кошмары. Повторился тот сон что снился мне на протяжении последних месяцев. Резкая боль в висках и я выныриваю из сна, сбрасываю на пол одеяло и тут же мерзну. Печка подо мной еще теплая, я жмусь в нее всем телом, собирая крохи тепла.

Руки трясутся, страх давит и мешает дышать. Знобит и бросает в жар одновременно. Глаза слезятся, и на мгновение мне кажется, что я слепну. Мир гаснет.

«- Я принес тебе ромашки,- у него карие глаза, каштановые волосы. Черт лица неуловимо отличаются от обычных, человеческих. Эльф-полукровка?

- Как ты узнал?

- Мне лес подсказал, ты чаще всего выходишь на поляну с ромашками.

- Что ж, спасибо, галантный незнакомец».

- Все будет хорошо, девочка,- горячечный шепот. Я выныриваю из воспоминания и ощущаю себя в крепком объятии Маркуса. Прячу лицо у него на шее, давлю всхлипы.

- Хорошие воспоминания,- неуверенно произношу я. - Я думала память вернулась.

- Чтобы ты не вспомнила, знай, что...

«Воздух раскаленной лавой проникал в организм. Дин-Гуардир пылал. Пылал от жара человеческих сердец. Возгорался, соприкасаясь с вдохновленными битвой колдунами и колдуньями. Да, Проклятые Духи, мы знали, что нам не победить! Но знали мы и то, что станем примером для тех кто придет после. Тех, кто пройдет нашим путем, учтет наши ошибки, сделает нашу смерть не напрасной.

- Именем Правителя Вортигерна, остановитесь, сдайтесь и вам гарантируют пощаду,- молодой, уверенный в себе гвардеец играючи держит щит. Он уверен в себе и в своих надежных товарищах. Они загнали нас в угол. Мы все понимаем, обещание королевской милости не более чем насмешка. Кошка играет с мышкой.

За спиной, в левой руке, уютно устроился стеклянный шар. Он ждет своего часа, краткий миг триумфа перед смертью».

Глубоко вдыхаю, аромат трав исходящий от одежды Чумного щекочет нос. В носу свербит, по щекам стекают горячие, быстро остывающие слезы.

- Маркус Илавейра, седьмой пехотный гвардейский полк, личная стража Правителя Вортигерна,- сухие губы лопаются, чувствую солоноватый привкус. Мужчина крупно вздрагивает и прижимает меня крепче. Шепчет что-то на неизвестном мне языке. Упираюсь ладонями в его плечи, пересиливаю его хватку и отстраняюсь. Смотрю на ставший родным клювастый профиль. Вглядываюсь в бездушное стекло закрывающее глаза. Внутри меня кипит что-то темное, страшное. И я не хочу, чтобы это вылилось в мир.

- С возвращением, кадет Игрейн.

- Чтоб ты подох в придорожной канаве, Илавейра,- тяну я на одной ноте. Дважды, дважды влюбится в ублюдка. Неудачница.

- Не простила?

- Ты меня предал,- я смеюсь и плачу одновременно. - Ох, Бригитта, я-то думала, я тебя обидела. А это ты, влез в душу, в сердце...Молодец. Много получил за сорванный заговор против Правителя? Повысили? Может, корову подарили, а?

- Шрам во все лицо, Игрейн. Подлый удар от любимой девушки,- смех в голосе Чумного сводит с ума. - У тебя горячий нрав, Игринка. Остынь и поговорим. Я клянусь своей магией что не замышляю дурного.

- Не называй меня так,- передергиваюсь от отвращения. - Никогда. Дурное у каждого свое, Чумной. Уйди. Нет. Сними маску, должна же я полюбоваться на тебя, конфетка.

Он поднимает руку, касается левого виска и маска тает, обнажая лицо. Я не успеваю рассмотреть его, как вновь проваливаюсь в воспоминания.

«В узких коридорах не удобно сражаться. Ни нам, ни им. Но гвардейцы лучше обучены, они побывали в десятках сражений - личная гвардия Правителя состоит из ветеранов. И где-то среди них, обнажив клинок, мечется мое сердце. Эльф-полукровка, хитрый, гадкий мерзавец. Истинный профессионал. Теплый, стеклянный шар в моей руке гудит от напряжения. Это подарок для любимого».

- А хорошо я тебя приложила, да? - только и успеваю прохрипеть, выталкивая изо рта слова пополам с кровью. И память вновь затягивает меня в свой омут.

«- Нет кровавой тирании! - задорно кричу я. Растягиваю губы в улыбке и бросаю в него шар. Илавейра играючи принимает подачу на щит и широко распахивает глаза. Особая начинка в моей игрушке проедает поставленные им барьер и раскаленной стальной стружкой уродует лицо. Едкая кислота попадает на камзол, растворяя дорогую ткань и добираясь до кожи. У эльфов невероятная регенерация. И сейчас это только во вред.

Нас осталось трое. Марки вынесли из коридоров, жаль не вперед ногами. Ничего, он еще будет стоять здесь. Через пару лет или месяцев. Закрыв лицо плотной маской. Я-то знаю, как эльфы ценят свою внешность. Не осмелится выйти на улицу с перепаханной рожей. А если и рискнет, ушастая родня не позволит».

- Сам маску надел, или заставили? - стук в висках утихает. Я сглатываю сухим горлом и облокачиваюсь на стену. - Можешь не отвечать, мне все равно.

- Игрейн, обожди пока память не вернется полностью.

- Я помню, как очнулась в цепях, в темнице. Рядом стоял очаровательный мужчина с голым торсом. Лицо закрыто колпаком с прорезями. Не знаешь, кто бы это мог быть? Фея? А, Илавейра? Родители купили мне жизнь, или меня отдали для ритуала в качестве жертвы? Чему верить? Ритуал Дарующий Свет, принимающая Божественный Дар должна быть чиста духовно и физически. И должна быть ее противоположность, верно? Я должна была погибнуть. Или ничего не вспомнить. Что бы было идеально?

- Маркизат Амлаут под твоим руководством поглотил бы оба Дина, сделав нас едиными. Но ты сопротивлялась, родная моя. Тебе осталось вспомнить несколько месяцев, девочка.

Я все еще люблю его. Карие глаза моего полукровки выцвели до желтизны. На левой стороне, среди шрамов, мелькают серебряные искры. Он сравнивал меня со звездой, и я решила подарить ему карту звездного неба. На долгую память.

Илавейра щурится. Увы, он не стал настолько уродлив, насколько мне бы этого хотелось. В его глазах ласка и нежность, я бы отдала душу за такой взгляд. В прошлом. Пара месяцев чудесных воспоминаний о темнице и пытках. Неужели оно мне нужно? Нет, не нужно.

- Думаешь, я хочу вспоминать застенки королевской темницы,- я смеюсь. Пусть в веках горит свет Тараниса, надоумившего меня молчать о своих запретных знаниях. - Т-шэол тха-гаррис.