В воскресенье я честно отоспалась до десяти часов, наконец-то сходила в магазин за продуктами, залезла в сеть.

Катрин прислала новогодние фотографии из Нидерландов. Эта неугомонная девчонка решила, видимо, запечатлеться на фоне всех достопримечательностей Европы. Маринка выложила фото с крестин: довольные крёстные, Маринка с мужем и наследник в кружевах. Тимофеев порадовал снимками с собственной свадьбы. Мишка красовался под ёлкой в костюме пирата рядом с девочкой-снежинкой. Однокурсницы поздравляли с прошедшими и наступающими праздниками.

Поглядывая на часы, начала строчить ответы и комменты. Мелькнула мысль тоже выложить пару фотографий. "Позже", - пообещала я себе, не заглядывая в ту отдаленную эпоху, когда "человек, который мне просто нравится" уедет, и наступят Смутные времена. Всего-то пару раз переодевшись и напичкав рюкзачок ресурсами на все случаи, я умудрилась приехать ровно к назначенному сроку.

Рудольф стоял на крыльце отеля и обернулся на стук моих каблуков по расчищенной мостовой.

- Добрый день, Даша!

- Привет! Давно ждёшь?

Он улыбнулся:

- С тех пор как ты уехала.

Я неудержимо покраснела.

- Оу, Даша, прости, я забыл, что девушки так сильно смущаются! – Он неотрывно смотрел на меня, - и так хорошеют при этом!

- Очень весело, - проворчала я, окунув варежки в снег и прижимая к щекам.

- Согласен!

- Посмотрим, кто будет смеяться последним! – мы уже спускались в метро.

Нам надо было проехать всего пару остановок, и я сильно пожалела об этом, стоя рядом с Рудольфом. От него хорошо пахло лимонно-древесным ароматом, таким надёжным и тревожащим одновременно, что хотелось прижаться и стоять так, вдыхая, на протяжении всей ветки метро и ещё небольшой вечности.

"Держи себя в руках, Дашка!"

В заново отштукатуренном здании недавно открыли теннисный и бильярдный залы, прилегающие к кафе-бару. Мы здесь уже бывали с однокурсницами и приятно порадовались соотношению: удовольствие – затраты.

Я переобулась в гардеробной и вошла в теннисный зал в свободной футболке, выпущенной поверх джинсов, с высоко забранными в хвост волосами и в любимых кроссовках. Рудольф уже играл с мячиком, подбрасывая его ракеткой. Он так же был в джинсах и футболке. Я всерьёз начала подозревать его небольшой чемоданчик в бездонности.

За соседними столами уже вовсю играли, по залу хаотично перемещались болельщики.

Какое-то время мы разминались, аккуратно перебрасывая мячик.

- Начнём? – я зловеще прищурилась.

- Если мадемуазель не устала, - галантно поклонился он.

И мы начали, и это было здорово! Мы оба ни разу не профессионалы, примерно на одном неплохом любительском уровне, но боролись за каждую подачу азартно, с выкриками "ха!", хватаниями за голову, поддразниваниями и обманами.

Часа нам хватило, больше я не стала заказывать. Мы прошли в кафе, некоторое время баловались с переводом меню, мучая официантку, которую я в итоге отослала с заказом блинчиков с мясом и глинтвейна (в предыдущее посещение именно это было опробовано и признано отличным).

В зале включили большой навесной телевизор с трансляцией какого-то футбольного матча. Рудольф тут же спросил меня, кто играет. По словам комментатора, это были российские команды из разных городов. Мой кавалер отвернулся от экрана и сознался в большой любви к футболу, рассказал, что в школе играл в городском клубе и даже хотел стать футболистом.

- О! Ты был бы неотразим в костюме красно-оранжевых тонов*! – я изобразила заламывание рук (флаг Германии черно-красно-золотистый).

- Только это и остановило меня, уже гораздо позже узнал, что форма футболистов белого цвета, но было уже безнадёжно поздно, - развел руками Рудольф, напугав подходившую с нашим заказом официантку, - оу, сорри.

Со своей порцией блинчиков я быстро расправилась и с удовольствием прихлёбывала горячий глинтвейн, поданный в толстенных кружках.

- Даша, а можно вопрос? – Рудольф поднял на вилке кусочек блинчика.

- А спрашивай!

- Почему Планетарий, каток, теннис? Почему это? – он выразительно указал на тарелку.

- Ты хочешь куда-то в другое место? Другую еду?

- Нет. В этом и вопрос. Мне всё нравится. Но когда мне ваш шеф предложил услуги сопровождающего, я ожидал, что меня будут водить по музеям. Красная Площадь, Третьяковка, балет, рестораны, возможно, клубы.

Я засмеялась:

- Я ещё пока очень неопытный сопровождающий. Честно говоря, ты первый иностранец, которого я встретила, так что можешь просить у Матвея Николаевича большую скидку за то, что я тебе не показала балет. А Красную Площадь действительно стоит посмотреть, ты прав. Съездим завтра?

- Съездим.

И только когда мы покидали это уютное кафе, он мне напомнил:

- Ты так и не ответила на мой вопрос, Даша.

- Ну, я-то вообще тебя хотела тащить за город кататься на лыжах, - отшутилась я, - но не решилась предложить такому элегантному джентльмену.

На этом выяснения, к счастью, прекратились.

В понедельник Рудольф представил мне список предстоящих дел. Увы, мой дар не дал мне смухлевать – всё необходимое мы нашли в рекордно короткие сроки. При малейшей попытке стопорнуть ход событий, хотя бы притормозить мне становилось так плохо, что я быстро отказалась от этой идеи. Оставалась одна надежда, что дядя придержит Рудольфа подольше, но и у них всё сладилось на удивление скоро.

Номер был оплачен до обеда девятнадцатого. Все дела были завершены восемнадцатого. Рудольф выразил дяде благодарность и мне сказал несколько раз, что не ожидал такого темпа и потрясен. "Как же ты не понимаешь! – хотелось закричать мне, - ты улетишь, и я тебя больше не увижу!". Но я молчала.

В эти дни меня сжигало желание просто взять его за руку, хотя бы в перчатке, почувствовать силу пожатия, запомнить не только глазами. Когда мы ходили пешком, я тихонько просовывала ладошку на сгиб его руки, стараясь быть невесомой и оправдываясь скользкими тротуарами. Однако я так ни разу не поскользнулась.

Рудольф решил остаться на сочельник Крещения. А я решила быть милой, радостной, счастливой в эту последнюю ночь вместе, смеяться и шутить так, чтобы нам обоим запомнился этот праздник.

Хотя я предупредила Рудольфа о сильных морозах на Крещенье, но захватила из дома на всякий случай тёплую шаль. Много места она не занимала, а грела как печка.

Места, где будут проводиться купания, я заранее прогуглила, и теперь мы праздными туристами наблюдали за воодушевленными людьми, ныряющими в освященную воду. Администрация обеспечила мостки, горячий чай и, конечно, присутствие полиции.

Шум, визг, помощники с большими полотенцами, напоминающими простыни, величественные священники, благословляющие желающих.

Мы заразились всеобщим торжественным праздничным настроением. Рудольф спрашивал, не мешает ли его общество мне выполнять традиции и почему я не лезу в воду, рассказывал о том, как у них проходит праздник Богоявления. К своему стыду, я очень смутно представляла, что именно мы празднуем, поэтому серьёзные разговоры не поддерживала, а сводила всё к шуткам и, в конце концов, таки увела его от оборудованной иордани.

Мы шли по притихшим московским улицам, и он в первый раз спросил меня о моей жизни, работе, планах. Я стала рассказывать интересные случаи из студенческой жизни, смешные происшествия на работе и дома. Рудольф тоже с удовольствием вспоминал студенческие годы, и порой наш смех заставлял нас же вновь расхохотаться друг над другом.

Папа позвонил, когда я уже начала подмерзать и подумывать о возвращении в тепло.

- Дочка, поздравляем с праздником! Ты воды набрала?

- И вас с праздником! Набрала, не беспокойся, нашим всем привет и поздравления!

И выключив связь, пояснила:

- Отец звонит, поздравляет с праздником.

Рудольф посмотрел на меня, и улыбка пропала с его губ: