- Я тоже отец, Даша.

- Я знаю.

Молчание повисло между нами.

"Не надо, промолчи! Это не имеет отношения к тому, что происходит со мной! С нами! Зачем? Только молчи! Зачем всё портить? Сегодня есть просто сегодня, я и ты…"

Он шагнул ко мне:

- Даша!

- Не говори, не надо, я всё знаю. Я всё понимаю. У тебя жена. Тебя ждут твои дети… Пойдём, пойдём быстрее! – я, уже не чинясь, схватила его за руку, быстро повела к дороге, махнула проезжавшему такси, усадила его назад, сама села к водителю и скомандовала: "Вперёд!". Это так напомнило мне предновогоднее такси, что я заколебалась, но меня вновь толкало и торопило, я вновь почти опаздывала.

- Налево поворачивайте!

- Здесь направо и прямо…

- Поверните налево и под арку…

- Спасибо, сколько с нас?

Мы вышли в совершенно незнакомом мне месте. У одинокого прохожего я узнала улицу и номер дома, позвонила Димке: "Только быстрее, братик, я почти не могу уже стоять!".

- Даша, что мы делаем? Ты меня похитила?

- Если бы! По крайней мере, я бы устроила всё с большим удобством, – выжала шутку я.

Мы стояли посреди чужого двора – непонимающий, но пытающийся шутить Рудольф и замерзшая паникующая я. В некоторых окнах был ещё свет. Над нами в глубинах неба пылали вековые созвездия, а меня кто-то так тянул и манил, будто не было ничего важнее.

Димка прибыл на недавно купленной машине. Открыл двери, чтобы мы залезали в тепло.

- Дим, надо идти и быстрее, - сказала я по-русски.

- Так пошли, гостя берем? – спросил, выходя из машины, брат.

- Да, его кто-то зовёт здесь, - и перешла на английский, - надо идти, Рудольф. Туда, - махнула рукой.

Мы прошли вдоль облезлой хрущевки, за которой стояла двухэтажная сталинка. Фонари остались где-то за спиной. Димка попробовал включить фонарик от мобильника, но сильно это не помогло.

- Даш, ты уверена? – недоуменно спросил брат.

- Да, быстрее, - я почти бежала по протоптанной дорожке, которая упиралась в подвал.

Дверь легко подалась, лестница шла вниз. Димкин фонарик пригодился, он высветил выключатель и включил свет. Перед нами расстилался коридор с множеством дверей, и за одной из них кто-то всхлипывал. Рудольф издал непонятный звук, кинулся открывать двери. Вторая же дверь крякнула, сыпанула трухой и вывалилась наружу с кучей навешенного на неё барахла, звуки стали громче. Рудольф зарычал: "Клара!", - и ринулся в проём. Мы с Димкой подбежали.

Среди полной разрухи, раскиданного тряпья, досок и картонок элегантный мужчина в дорогом пальто держал за плечи маленькую грязную девочку лет четырех-пяти, взволнованно говорил ей на немецком.

- Рудольф, пора уходить, - я с опаской оглянулась, чувствуя, как истекает наше время.

Он резко обернулся и начал кричать на меня по-немецки. В один момент любимое лицо стало угрожающе страшным. Меня как будто ударили, я отступила на шаг.

- Герр Нейман, надо шнеллер, шнеллер, - вступился Дима, выдав полный свой запас немецких слов. Я выхватила из сумки шаль, укутала малышку.

Девочка вцепилась в Рудольфа и перестала плакать. Мы выбрались из подвала, ввалились в машину, Димка тут же включил обогрев и тронулся с места.

- Как тебя зовут, маленькая?

Молчит. Димка привез нас ко мне домой. Мужчины прошли на кухню, где брат начал хозяйничать, организовывая стол.

- Дим, там печенье в холодильнике…

- Найду, найду… нашёл!

Я посадила малышку в ванну и хорошенько отмыла. Вещи запустила в стирку. Вшей не было, на ногах пара синяков. Надела на неё Денискин домашний костюмчик: футболку с шортами, и повела на кухню.

Наша находка поблескивала чистенькими белокурыми волосами, голубыми глазками, тихонько сидела рядом с Рудольфом и пила чай с печеньем.

- Ну, давайте знакомиться. Меня Дашей зовут, его – дядей Димой, - я указала пальцем, - его – дядей Рудольфом. А как звать тебя?

- Анжелика, - ребёнок смотрел опасливо, однако от чая не отказывался и всё-таки говорил!

Мужчины молчали, предоставляя мне вести беседу. Только улыбались, да Димка подкладывал печеньки.

- Анжелика, а как ты оказалась в том месте? Там были ещё дети?

- Я там жила. Одна.

- А до этого где ты жила? Тебя, наверное, ищут родители?

- Я ушла из детского дома.

- Так, - я потерла лоб, - ты сейчас покушаешь и ляжешь спать, а завтра мы придумаем, что делать, договорились?

- Да, - она допила и вылезла из-за стола. – Спокойной ночи, - попрощалась со взрослыми.

Я легонько сжала слабую детскую ладошку и отвела Анжелику к своей кровати. Уложила ей под бочок мягкого зайца. Она обняла игрушку и почти сразу заснула. Я на цыпочках вышла и притворила дверь.

Димка немилосердно зевал, прикрывая лапищей сразу половину лица. Рудольф поднялся мне навстречу:

- Даша, прости, я был не в себе, я должен объяснить. Пять лет назад мы потеряли старшую дочь, Кларе было как раз около пяти лет, и она была очень-очень похожа на Анжелику. И в тот момент, когда я увидел девочку, я будто вернулся в те дни, когда мы ещё надеялись.

- Я очень сочувствую, - у меня это не укладывалось в голове, не совмещалось с его жизнерадостностью. Он вновь ломал мои представления о нем, был серьезен, даже мрачен, смотрел мне прямо в глаза, и снова мне казалось, что он говорит взглядом.

Бессовестный Димка демонстративно зевнул:

- Давайте все выяснения оставим на завтра. Господин Нейман, я отвезу вас в отель. Даш, закрой за нами.

Будильник зазвонил как всегда в последнее время – в 5.30. Я привычно скатилась с кровати и прошлёпала три шага до стола, где он распевал затейливую песенку. Умыться, зубы почистить, поставить чайник – и только после этого вспомнить о маленькой гостье, мда, пора просыпаться. И побыстрее, с Димки станет притащиться пораньше.

Анжелика спала. Я тихонько пробралась к шкафу и вытащила домашнее платье. Только успела переодеться и причесаться, как раздался осторожный стук.

Димка соизволил слегка качнуть головой, обозначая приветствие. Дядя Матвей вполголоса поздоровался и протянул мне первый из объемистых пакетов. Сверху лежала красивая пушистенькая заячья шапка, ниже – розовая вязаная кофточка, пара теплых платьев, панталончики и даже колготки советского образца. Тётя Галя трепетно берегла хорошие Светланкины вещички, в отличие, скажем, от моего папы. Вот и пригодятся.

Чтобы не разбудить девочку, мы уселись на кухне, я наконец-то глотнула кофе и почувствовала себя проснувшейся, улыбнулась:

- Димка, ты прямо форменный вампир – бледный красавчик с красными глазами.

- Рррау, - не обманул моих надежд братик.

- Шутки шутите, - дядя Матвей достал из второго пакета булку и колбасу с сыром и начал сооружать бутерброды, видимо, брат доложился о пустом холодильнике. В последнее время я совсем перестала готовить, обходясь перекусами, - Даш, ты купала девочку, на ней нет следов насилия?

- Синяки под коленками, похоже, ударилась. Такие легко заполучить поскользнувшись.

- К врачу её сводим, прежде чем заявлять о находке.

- Конечно, надо, - поддержала я, - мало ли в этом подвале, как ещё ребенок не простыл!

Димка снисходительно так глянул на меня и усмехнулся, а дядя спокойно сказал:

- И это, конечно, тоже. Расскажи-ка, что было перед тем, как тебя "повело".

- Рудольф говорил о своей семье и детях, - я, кажется, покраснела, но всё-таки договорила, - а потом я сказала, что его ждут дети, и в этот момент меня потянуло.

- Ты помнишь, что точно Рудольф сказал о старшей дочери?

- Дядя, а почему мы говорим об этом, а не о том, как мы будем устраивать Анжелику?

- Потому что с Анжеликой мы можем расстаться и завтра, и послезавтра, а Рудольф сегодня улетает, если ты помнишь.

Я помнила. Думала об этом с той минуты, как выключила будильник. И сейчас поглядывала на часы, висящие за дядиной спиной, полагая, что этого никто не замечает.

- А через полтора часа надо забирать его из отеля в офис. Поэтому не тяни: что именно он сказал о старшей дочери?