Люк закрыл в глаза, его мир рушился. Кто-то выдал ей его секрет, его позор. Кто-то дал ей эту информацию и позволил придти к наихудшим выводам. Только двое были посвящены в его тайну, но Дик никогда бы не рассказал... что ж, он точно знал, кто раскрыл правду. С Кимбер он разберется позже. Сейчас ему нужно было убедить Алиссу в том, что его причины вступить в брак, — оставаться в браке — включали и ее тоже, а не только ребенка.

— Я прошу прощения, что не рассказал тебе... о состоянии своего здоровья. Тот факт, что ребенок, наверняка, не принадлежит мне, ничего не меняет. Я забочусь о тебе так же сильно, как и об этом малыше.

Наконец, сверкнув синими глазами, она обожгла его взглядом:

— Ты собираешься убедить меня в том, что я стала что-то значить для тебя с момента нашей свадьбы?

Люк взял ее за плечи и пристально посмотрел в глаза:

— Ты имела для меня значение даже прежде, чем мы поженились. Я ликовал, когда ты появилась в универмаге, в тот день. Я был готов рухнуть на колени, сказать все что угодно, чтобы ты только поговорила со мной. Предложить тебе помолвку в ту ночь было счастьем, на которое я не смел даже надеяться.

Алисса закатила глаза:

— Прекрати! Будь честным! Я просто была решением проблемы твоего бесплодия. Вот что имело значение. Женщина, с которой тебе нравилось трахаться, была беременной. Аллилуйя! И даже если этот ребенок не твой, — я предполагаю это незначительная деталь в твоем понимании — почему бы не обрушить на нее уйму обожания и не убедить выйти замуж? — каждое слово девушки сочилось презрением. — Почему бы не стать ее мужем под фальшивым предлогом и не заставить вывернуть свою душу наизнанку? Она же всего лишь свиноматка!

Люк вздрогнул от такого количества обвинений. Ему нужно ответить ей быстро, чтобы разрешить ситуацию. Совершенно очевидно, он ранил ее сильнее, чем предполагал. Алисса чувствовала себя использованной. Но он никогда не хотел, чтобы это произошло. Твою мать!

— Это неправда. Прости, что не сказал тебе о своем бесплодии. Сейчас я жалею об этом больше, чем ты. Да, ты появилась в нужный момент, обернувшись решением моей проблемы, но я чувствую к тебе намного больше. — Он придвинулся ближе к девушке, стремясь убедить ее в этом. — Я скучал по тебе, когда мы были порознь. Быть вдали от тебя означало жить с пустотой в груди, которую только ты могла заполнить. Иметь собственного ребенка – предел моих мечтаний, но... обстоятельства против меня.

— Тогда скажи мне, Шерлок, чей это ребенок? Тайлера?

Было так легко соврать ей, но это неправильно:

— Я считал так поначалу. Я знаю о его чувствах к тебе, и его прикосновения выглядят так интимно, как будто он делал это — и многое другое — тысячу раз. Но ты сказала, что вы не были любовниками и я узнал тебя достаточно хорошо, чтобы понимать, что ты не лжешь.

— Жаль, что у меня нет такой же уверенности по поводу тебя, — бросила она ему. — Значит, к моменту нашей женитьбы, ты считал Тайлера успешным донором спермы. Но после того как ты отмел его отцовскую кандидатуру, кому, по-твоему, еще я отдалась? Случайному посетителю клуба?

Он взял ее лицо в ладони:

— Конечно, нет. Возможно, Питер изнасиловал тебя... ты просто не помнишь этого или...

— Я все прекрасно помню. Он не проникал в меня. Это твой ребенок.

— Его нападение было тяжелой травмой для тебя, — уклонился Люк.

Алисса вырвалась из его хватки:

— Я не блокировала эти воспоминания. Если я до сих пор помню запах хлорного отбеливателя на своих простынях и игрушечного мишку, уставившегося мне в лицо, когда Джошуа силой забирал мою девственность, то я в состоянии запомнить факт совершения Питером изнасилования.

Милостивый Боже. Люк поборол в себе желание прижать ее к себе, его внутренности скручивались от этих слов. Она была так уверенна, что Питер не надругался над ней... Неужели возможно, что Алисса беременна от него?

— Или? — бросила она. — Что значит твое «или»?

— Или... доктор ошибся по поводу серьезности моего состояния.

— Кто-нибудь вручите этому человеку приз! — она спрыгнула с кровати, отходя подальше от него.

Люк схватил Алиссу и притянул к себе на колени. Она боролась, пытаясь вырваться. Он держал ее твердо, но не слишком сильно. Ему хотелось, чтобы она выслушала его, а не боялась.

— Боже, я бы все отдал за то, чтобы мой доктор ошибался. Как бы я был рад, зная, что маленькая жизнь внутри тебя создана нами обоими. Но мне сложно принять это, как данность, после стольких лет сомнений в даже мнимой возможности подобного.

Ее гнев сменился маской смирения:

— Я понимаю. Если врач говорит, что что-то является невозможным, ты ему веришь. Я бы тоже поверила. И я совсем не виню тебя за это.

Спасибо тебе, Господи. Кто знает, они смогут разобраться с этой ситуацией.

Но затем она освободилась из его хватки и начала метаться по комнате, сжав кулачки и выкрикивая сквозь сжатые зубы:

— Но я не могу вынести этот проклятый обман!

Ее поведение так и кричало: «Держись от меня подальше!», и Люк уважал это. Попытки успокоить ее приведут к противоположному результату, а он хотел, чтобы Алисса выпустила свой гнев. У нее определенно было на это право. Теперь он начал сомневаться в правильности принятых решений. То, что он не сказал правду, было, на самом деле, попыткой сохранить мир или банальной трусостью?

— Я могу только сказать, что с того момента как ты сообщила мне о своей беременности, я хотел тебя и этого ребенка настолько сильно, что не могу даже подобрать слов, чтобы объяснить свое состояние. Каждый нерв в моем теле просто кричал от желания сделать тебя моей навсегда. И я думал, что если расскажу правду, то это разлучит нас.

— Нас разлучает правда. — С напряжением она покачала головой. Слезы угрожали выступить на глазах, и Люк ненавидел то, что заставил ее почувствовать это. — Когда мы поженились, для меня было достаточно того факта, что ты отец моего ребенка. Моей любви хватило бы на двоих, и я надеялась, что когда-нибудь ты тоже меня полюбишь.

Алисса любила его? Всплеск бурной радости, которую он успел почувствовать, мгновенно исчез, заменившись чувством страха. Девушка говорила в прошедшем времени.

— Тебе не нужно надеяться, сладкая. Я люблю тебя. Я...

— Подходящее время, чтобы наконец-то это сказать. Ты серьезно думаешь, что тремя словами можно улучшить ситуацию?

Люк поднялся на ноги, подавляя страх:

— Нет, я не поэтому их произнес. Я знаю, что должен доказать тебе свою любовь. Мне понадобится время. Но это правда, и я счастлив, что смог высказать все, что чувствую.

Алисса повернулась к нему спиной:

— Мне, предполагается, сразу тебе поверить?

У него не нашлось на этот вопрос простого ответа.

— Пожалуйста... клянусь. Я говорю тебе правду.

— Такую же, правду, как та, что ты скормил мне, заставив поверить, что считаешь малыша своим? — Она усмехнулась. — Это просто слова, и они нихрена не значат.

— Не говори ерунды! С моей точки зрения они значат все. — Люк пропустил пальцы сквозь свои волосы. Как заставить жену увидеть то, что его чувства глубоки, широки и вечны? — Мы поженились, потому что ты забеременела. И ты все еще беременна, а я все еще хочу быть мужем и отцом. Это мог бы быть обычный брак по расчету, но мы влюбились. Любовь, сладкая, слишком ценная вещь, чтобы просто ее выбросить. Мы должны объединиться и разобраться с нашим недопониманием, даже, если это займет какое-то время.

— Это не просто недопонимание. Это ложь. Ты не можешь использовать эти три маленьких слова, в качестве чертова пластыря, чтобы прикрыть тот факт, что ты настолько меня не уважаешь, что сразу принял ребенка от другого мужчины. Ты скрыл важную информацию от меня, соблазнив своей заботой.

— Проклятье! Я забочусь о тебе! Ты вообще слышала меня? Я. Люблю. Тебя. Я даже никогда не знал, что значит это слово до встречи с тобой.

Алисса стрельнула в него недоверчивым взглядом:

— Ты любишь меня настолько сильно, что, скрыв от меня правду, даже не удосужился поинтересоваться, а не ошибся ли доктор с диагнозом, и не мог ли ребенок принадлежать тебе?