Он ущипнул девушку за сосок, погружаясь в тесноту ее тела. Люк тяжело выдохнул ей в затылок:

— Кончай!

Мир взорвался, как сверхновая звезда. Из глаз полились слезы облегчения. Люк опустошил ее, обнажил все чувства. А он все продолжал двигаться в ней: крупный, жесткий и требовательный. По ее щекам текли слезы. Она уже не сможет защитить от мужа свое разбитое сердце.

В воскресенье, Алисса стояла, прислонившись к дверному косяку спальни, и смотрела, как Люк упаковывает последний чемодан. Она жила одна больше десяти лет. Одной ей было комфортнее. Люк перебрался в ее дом на следующий день после бракосочетания. Это было логично, ведь скоро начнется телешоу и его выступления, ему придется переезжать с места на место, в то время как она привязана к Лафайетту клубом и рестораном. Но сейчас, он жил в ее доме: его вещи были в ее шкафу, ванной комнате и ящиках комода — все это казалось необычным. Он был аккуратнее, чем она. И он привык гладить одежду, а это большой бонус. Хотя первые несколько дней, Алиссу не покидало ощущение, что он захватил ее дом, тело и сердце.

Сейчас, наблюдая, как он готовится к отъезду, Алиссе пришлось подавить печаль. Ей будет не хватать Люка, вероятно, больше чем она думала. Девушка привыкла видеть его на кухне «Bonheur», к тому, что он наблюдает за ней в предрассветные часы в «Сексуальных Сиренах».  Два дня назад в газетах появилось сообщение об их свадьбе. С тех пор, каждую ночь Люк провожал ее до машины, крепко держа за руку. Алисса привыкла, что он делает ей легкую закуску перед сном, находится рядом, пока она не заснет, будит ее по утрам восхитительными, сумасшедшими прикосновениями, доводя до умопомрачительного оргазма.

И всего этого ей придется лишиться на ближайшие две недели. Конечно, это не конец света, но все-таки необходимость находиться вдали от него, заставляла ее волноваться и нервничать.

— Я позвоню тебе, когда приеду, — пообещал он.

— Спасибо.

— Ты хорошо себя чувствуешь сегодня?

Алисса кивнула:

— Немного устала, но это нормально.

— Не слишком перегружай себя работой. Сэди присмотрит за тобой вместо меня.

— Она ябеда. — Девушка скрестила руки на груди и капризно надула губки.

— Именно почему я попросил ее держать меня в курсе дела. — Люк закрыл чемодан и поставил его на пол. — Я вернусь в День Благодарения, чтобы провести с тобой праздничную неделю и сходить на прием к врачу.

Первый визит к ее акушеру-гинекологу. Она услышит сердцебиение ребенка в первый раз.

— Я очень ценю, что ты будешь рядом.

Он пересек комнату и взял ее лицо в ладони, решительно смотря ей в глаза:

— Иначе и быть не может.

Боже, его голос и волнение на лице сильно растрогали девушку. Должно быть, ему это известно.

— Перед отъездом я бы хотел тебе кое-что подарить.

Алисса смотрела на него, нахмурив брови, Люк со смущением отвернулся и вытащил что-то из своего портфеля у стены. Это была коробка размером примерно с буханку хлеба, завернутая в плотную фольгу. Подарок был обвязан элегантным белым бантом.

Люк протянул его ей:

— Это запоздалый подарок на свадьбу.

— Подарок? Ты не должен...

— Но я хочу.

С трудом сдерживая волнение, Алисса сняла оберточную бумагу и обнаружила простую коричневую коробку. После небольшой борьбы с картоном, девушка вытащила содержимое и ахнула. Внутри была фоторамка в форме двух сплетенных серебряных колец. Слева — ее фото в свадебном платье. Справа — фото их свадебного поцелуя. В середине, где два кольца соединялись, Люк сделал гравировку с их именами и датой свадьбы.

— Это великолепно!

Она чуть не задохнулась от смеси благодарности и любви. Их брак не был идеальным. Они все еще узнавали друг друга. Но Люк старался, а она продолжала сдерживаться. С другой стороны, иногда девушка ловила на себе его пристальный взгляд, иногда мужчина надолго задумывался, прежде чем ответить ей, и она чувствовала, что, может, для него это слишком...

— Тебе нравится?

Алисса попыталась сморгнуть угрожающие пролиться слезы:

— Очень. Спасибо.

Люк взял фоторамку из ее рук:

— Я подумал, можно поместить ее здесь. — Он поставил рамку на прямоугольный комод у стены напротив кровати. — Так что, пока меня не будет, ты можешь смотреть на фото.

И думать обо мне. Он не сказал эти слова, но Алисса поняла его. Почему он просит об этом, неужели его это хоть немного волнует? Как она могла ему отказать?

— Хорошо, — пробормотала девушка, подходя к нему и касаясь рукой его стального бицепса.

Он сжал ее в своих объятиях. Нежно поцеловал в губы, и Алисса растворилась в нем, как всякий раз, когда Люк ее касался. Мужчина заставлял ее чувствовать себя хрупкой и слабой, чем полностью приводил в восторг.

Он отстранился, застонав от разочарования:

— Если я продолжу, то никуда не улечу. Я прямо вижу, как пытаюсь объяснить, что пропустил свою первую съемку, потому что никак не мог прекратить трахать жену.

Алисса рассмеялась. Она так мало сделала за последние годы. Люк был невероятно сексуальным мужчиной, но пожив с ним какое-то время… она начинала понимать все грани его юмора, это еще больше усилило ее влечение к нему. Каждый день ее все больше поглощала эта чертовски опасная бездна чувств. И она не могла остановить свое падение.

— Я не хочу, чтобы меня упрекали еще в чем-то. На меня и так зла половина женского населения Лафайетта. Не нужно втягивать Калифорнийских «шишек» в эту змеиную яму.

Люк слегка улыбнулся, но затем выражение его лица снова стало серьезным:

— Я должен тебе что-то сказать, прежде чем уйду. Питер вышел на свободу под залог, но с тех пор ведет себя тихо.

— Надеюсь, теперь папочка держит его на коротком поводке!

— Если что-то напугает тебя, — любая мелочь — не стесняйся и звони мне.

— Ты будешь на расстоянии двух тысяч миль. Я справлюсь. На мне же «трусики большой девочки».

— Для «трусиков большой девочки», они выглядят чересчур… маленькими. — С хитрым выражением на лице, он запустил руки под ее юбку и сжал ладонями голые ягодицы, а затем вздохнул. — И… я знаю, что ты самостоятельная. Фотографы, конечно, раздражали последние несколько дней, но я уверен, что они последуют за мной в Лос-Анджелес, а не останутся здесь, чтобы преследовать тебя. Все же, если у тебя появятся проблемы, звони мне.

— Да, папочка, — подразнила она.

— Я раскомандовался, да? — Мужчина поморщился.

— Самую малость.

Люк вздохнул:

— Постараюсь притормозить. Но… звони мне, если тебе что-то понадобится. Или чего-нибудь захочется.

— Я так и сделаю. Со мной и ребенком все будет в порядке. В «Bonheur» и «Сексуальных Сиренах» все хорошо. Это ведь только на две недели.

— Правильно.

Он провел руками по ее волосам и положил ладонь на затылок:

— Будешь скучать по мне?

Как сумасшедшая. Он еще не ушел, но его грядущее отсутствие уже казалось зияющей дырой в ее сердце. Алисса не доверяла своему голосу, полагая, что тот раскроет слишком многое, поэтому просто кивнула.

— И я буду скучать по тебе, — прошептал он ей в губы.

И после слишком короткого поцелуя, мужчина ушел. Девушка осталась, глядя, сквозь пелену непролитых слез, на его невероятный подарок, почти боясь чувствовать себя счастливой. Что, если на этом все закончится?

Среда. К четырем часам утра Алисса полностью вымоталась. Толпа в «Сексуальных Сиренах» была очень шумной этим вечером. Она отмахнулась от большего числа мужских конечностей, чем могла сосчитать. Но было два плюса: Тайлер ни на шаг не отходил от нее, и Питер, который снова появился около клуба в понедельник, был задержан за вождение в нетрезвом виде в начале этого вечера, поэтому вернулся в округ и не надоедал ей.

Сейчас, подъехав к дому, девушка медленно вошла через входную дверь. После отъезда Люка ей не удавалось хорошенько выспаться, и ребенок лишал ее сил, она нуждалась в хорошем, восьмичасовом сне. Но, черт возьми, здесь было холодно. Нужно быстро включить обогреватель. Когда Алисса повернулась, чтобы отключить сигнализацию, то увидела, что та разбита чем-то тяжелым. Там не осталось ничего, что было можно отключить. По полу разбросаны куски пластика. С панели свисали провода. В воздухе собственного жилища чувствовалась опасность, по ощущениям напоминая то, что уже было однажды в ее клубе и офисе «Bonheur». Почему, черт возьми, она отказалась от предложения Тайлера проводить ее до дома? Девушка не решилась подняться наверх в одиночку. На самом деле, ей нужно было скорее выбраться из дома.