Рааэль склонился над телом императора, пытаясь ещё хоть что-то сделать. Но мы все уже знали, что было уж поздно. Душа императора уже отделилась от тела и с немой укоризной наблюдала за этой бессмысленной картиной.

Увидев меня император, теперь уже бывший, посмотрел долгим и каким-то всё понимающим взглядом и исчез. Грань, уже давно звала его и теперь не упустила возможности заполучить в свои объятья навсегда.

Я же подплыла к склонённому над телом умершего уже императора Рааэлю и невесомо, призраки ведь не могут иначе, коснулась его волос.

Полуэльф вздрогнул, словно ощутил моё прикосновение на самом деле, и поднял глаза. Нет, он не видел меня, не мог... И в тоже время. Глядя в эти родные глаза, что временами превращались в чёрные дыры, временами замирали, скованные льдом равнодушия, а временами... сияли едва уловимой, совершенно непривычной, но тем более ценной, нежностью и любовью. Сейчас же эти глаза были наполнены болью. Он тоже всё знал. Знал. Чувствовал. И тоже не понимал ничего.

- Прости меня, - слова сорвались с моих призрачных губ прежде, чем я подумала, но в тоже время они и были самыми правильными.

Вряд ли бы я осмелилась продолжить, даже сейчас, не будучи уверенной, что меня вообще хоть кто-то слышит я не смогла бы сказать в слух, за что именно просила прощенья. За то, что оставляю его одного, за то, что им теперь предстоит сражаться с неведомым противником в одиночку, за то, что так глупо подставилась и позволила убить себя и за то, что так и не сказала, как люблю его. Или может быть уже вернее говорить любила?

Неведомый порыв ткани мироздания покачнул мой призрак. А через мгновения я почувствовала, как меня куда-то затягивает. Была ли это Грань, или что-то иное? Я не думала об этом. Я просто смотрела в глаза самого любимого на свете полуэльфа и задыхалась от боли.

И кто только это придумал, что призраки не умеют чувствовать боль...

Конец второй книги.