А где-то... Где-то там в другой реальности я продолжала лежать беспомощная и обездвиженная, с зажатыми ладонью мужа руками над головой на огромной кровати в чужой полутёмной комнате, не моргая вглядываясь в глубину его глаз и души. Где-то там... очень далеко. Здесь же. Здесь были только мы вдвоём в гулкой темноте сознания Рааэля один на один с его мыслями и эмоциями.

Мой ментальный шёпот отражался как эхо от его стен, а нити всё продолжали и продолжали своё дело, хотя мне самой больше всего хотелось лечь на пол и сдаться. Но я не имела такого права. А потом, когда я уже практически сдалась я всё же ощутила его отклик. Рааэль возвращался ко мне. Вот теперь, когда я была не одна и мне больше не нужно было сражаться с его демонами за нас двоих, теперь можно было и расслабиться. И с восторгом понаблюдать за работой профессионала. В его руках «уборка бального зала» превратилась практически в игру.

Когда моё сознание вернулось в собственное тело, первое что я увидела - были глаза Рааэля. Живые - тёмно-карие с едва различимыми отблесками тепла на самой глубине. От облегчения я едва не выдохнула, но сдержалась. Ведь битва была выиграна лишь наполовину. Муж же тем временем продолжал всматривался в мои глаза. Очень долго, сосредоточенно, ища в них ответы на какие-то одному ему ведомые вопросы. При этом он даже не думал менять позы, но мне было если честно плевать на все эти неудобства, мой мир сузился до его глаз, все мысли исчезли, оставив в сознании лишь лёгкость и пустоту. А ещё... отчего-то я знала, что это безмолвный разговор в сотню раз важнее, чем все наши препирательства и ментальные беседы вместе взятые. Как будто после долгого-долгого пути каждый из нас увидел самое важное для себя и теперь пытался понять, что чувствует другой.

Наконец он заговорил, хрипло, практически выдыхая слова мне в губы:

- Если ты ещё раз заговоришь о фиктивности нашего брака, я сам не знаю что с тобой сделаю. Отволоку в ближайшую постель и буду заниматься с тобой любовью до тех пор, пока эти мысли не вылетят из твоей головы: ты поняла, Мари.

Я поняла. Поняла намного больше, чем мне хотелось бы. Этот... этот... этот наглый, вредный, гениальный гад прочитал меня, он не просто слышал всё что я говорила, а что я несла заговаривая его в процессе работы я и сама толком не помнила, он прочитал все мои эмоции, а закрыть их, сосредоточившись на своей задаче я не могла, просто сил не хватило.

Я зажмурилась, пытаясь по отголоскам из ментального канала понять, что мой ненаглядный думает о том, что смог прочитать, но толком преуспеть в этом мне не удалось. Выход был один - я открыла глаза. Он... он... он улыбался мне. Родной, знакомой, едва заметной улыбкой, глядя на которую мне захотелось завизжать от счастья и начать, как в детстве, прыгать на этой самой кровати. Против воли я улыбнулась в ответ. Робко, нежно, будто передо мной был юноша, пригласивший меня на самое первое в жизни свидание.

А потом он поцеловал меня. Очень нежно, но уверенно, а его эмоции, через ментальный канал сказали мне то, что мы оба никогда не доверили бы словам, потому что то, что мы чувствовали было в сто раз сложнее и невероятнее одного просто человеческого слова «любовь» и вместе с тем понятней и проще.

И вот сейчас, когда его губы скользили по моим, ладони опускались вниз, а я понимала, что просто плавлюсь в его руках, и не имею ни малейшего желания сопротивляться этому, вот сейчас нам обоим было совершенно наплевать, на то откуда взялись эти невероятные по своей глубине и искренности чувства, почему мы оба так долго им сопротивлялись, почему мы встретились, зачем и кому это нужно и что вообще происходит в окружающем нас мире. Всё это имело не больше значение, чем свет, который мы так и забыли включить, или не выпитая мной чашка тарики, принесённая для меня Рааэлем. Все мелочи и весь мир вместе взятый мог просто катиться в тартарары. Сейчас имел значение лишь он. Его руки. Губы. Прикосновения. И наша любовь. Неправильная. Пародоксальная. Но живая и настоящая. А ещё... искренняя и нежная.

А весь мир?

О нём мы сможем подумать потом.

Вместе.

ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ 13

Гааррых! Эрнуро! Дирэтто!* - тёмноэльфийские ругательства.

Леарт - около полушага.

4 день 8 лунного периода 3413 года от создания Хартии. Иринда-гар.

После всех безумств мы так и заснули прижавшись друг к другу, переплетаясь словно два дерева-неразлучника, даже наши волосы спутались на подушке: мои тёмно-каштановые и его золотые. Впрочем, я не спала, просто лежала с закрытыми глазами, смакуя это ощущение счастье как чашку ароматной карилимы, отпивая по глоточку, пробуя на вкус и медленно-медленно глотая. Я практически чувствовала как ленты эмоций льнут к нам, окружая будто кокон и ложась на нас золотой аурой, связывающей покрепче любого ментального канала.

Счастье. Такое хрупкое, неправильное, появившееся совершенно неожиданно и не вовремя, оно было вокруг, и я чувствовала его так явственно, что казалось, если протяну руку, смогу потрогать. Я качалась на его волнах и улыбалась, отогреваясь в тепле и неге наших чувств. И только осторожный поцелуй в губы смог вернуть меня к действительности.

Не открывая глаз я потянулась за губами мужа, надеясь на продолжение, но получила лишь ещё один короткий поцелуй. Пришлось открывать глаза:

- Нам пора вставать?

Рааэль кивнул:

- Пора, если мы хотим успеть на приём к альшера-андерону.

Глаза моего мужа хитро блеснули, от чего я тут же насторожилась и приподнялась на локте:

- Ты что-то задумал...

Рааэль откинулся на спину и закинул руки за голову, делая вид, что он тут вообще не при чём:

- Ну что ты, мы всего лишь идём на очередной скучный дипломатический приём, - весело пообещал мне он, но по его тону было трудно не догадаться, что, да, он однозначно, что-то задумал.

Впрочем, что именно выяснилось очень скоро, когда одна из зейрин-ин Гарриана, купленная, видимо, в качестве горничной для его супруги, принялась одевать меня в положенный по местному этикету наряд.

Что сказать - приготовления к выходу в свет оказались долгими. Сначала мне плели какие-то сложные косы, благо для этого был какойто специальный гребень-артефакт. Потом мелкие косички, зазмеившиеся по все голове, переплели, скрутили и уложили сложной консрукцией в виде двух перекрывающих друг друга восьмёрок.

В это же время другая зейрин-ина принесла платье. Или платья? Судя по той горе одежды, которую на меня собрались напялить, мне отсюда попросту не выйти.

Я не успела толком ужаснуться, как меня уже споро одевали - я даже пискнуть в знак протеста не успела.

Первым слоем шла коротенькая чёрная кружевная комбинация и такие же микроскопические трусики, от одного вида которых мне срочно захотелось прошерстить местные лавки на предмет пополнения моей коллекции белья, затем шаровары рубинового цвета и некое подобие блузки с длинными рукавами собранными у запястий и открытими плечами, при этом вырез был такой глубокий что был виден верхний ряд кружев рубашки. Глядя на всё это безобразие мне хотелось спросить только одно: а точно ли мы собираемся на приём к местному повелителю, не представляю как местные собственники-мужья выпускают своих зейринн из дома в подобном безобразии. А может быть надо мной кто-то решил крупно пошутить? В таком случае я этому кому-то не завидую.

Все вопросы отпали после того как на меня натянули верхнее платье. Когда я кое-как выпрямилась под его тяжестью - платье сверху до низу было расшито камнями и вышито золотой нитью - и рассмотрела получившийся результат, я поняла своеобразную логику гарриэнраарских женщин. Верхнее платье было длинным и закрывало всё от кончиков туфелек, которые как раз сейчас на меня одевала зейринн-ина, до самого горла. Но при этом в разрезах, сделанных на рукавах и по бокам юбки, периодически мелькали очертания шаровар и рукава нижней блузы. В общем, если бы не вес - носить можно. Неужели нельзя было заменить все эти камешки на верхнем платье иллюзией.