— Ну, это можно будет забрать в следующую загрузку, — подтягиваю полотенце, щурюсь в предупредительном жесте.

— Но машинка не будет полной. — Она жестом показывает на кучу белья в руках, едва заметно мотнув головой. — Ужасная трата воды и электроэнергии. Я должна заполнить машинку.

Мои губы поджимаются, ее расходятся в улыбке.

— Тебе стоит забить свой рот, чтобы не могла говорить, — грублю я, отчего ее улыбка становится еще шире. Неисправимая старая распутница.

— Миллер! — возмущается она. — Ты слышишь, как она разговаривает с пожилой женщиной?

— Слышу, миссис Тейлор, — отвечает он поспешно, обходит ее невысокую, полноватую фигуру и останавливается позади меня, с серьезным видом глядя на Нан. Она хитрюга, разыгрывающая из себя старую милую леди. Мне это виднее, я уверена, Миллеру тоже. Он наклоняется так, что его подбородок теперь у моего уха, его рука обвивается вокруг моей талии, так что широкая ладонь накрывает мой прикрытый полотенцем живот. — У меня в машине есть яблоко, оно идеально подойдет вашему ротику. Стоит схитрить.

— Ха! — смеюсь я.

Бабуля в ужасе вдыхает, глаза сочатся бешенством.

— Ну!

— Ну, что? — спрашиваю. — Заканчивай со своими открытыми, старыми как мир трюками, Нан. Уже не ново.

Она мгновенно закипает, глядя то на меня, то на Миллера, чей подбородок все еще удобно пристроен над моим плечом. Беру его руку на своем животе и сжимаю, поворачиваю голову, чтобы только одним глазком поймать его красивые черты. Он ярко улыбается и крепко целует меня в губы.

— Уважение! — визжит бабушка, уничтожая наш момент. — Проявите его ко мне! Хоть каплю! — Она срывает с меня полотенце.

— Нан!

Она грозно смеется, смешивая его с остальной кучей белья.

— Будешь знать!

— Блин! — Хватаю первое попавшееся, прикрывая свою наготу… Так уж случилось, что это рукаи Миллера.

— Ох! — бабушка корчится, не в силах сдержать смех, когда прижимаю руки Миллера к своей груди.

— Ну, снова привет, — шепчет он мне на ухо, несильно сжимая ладони.

— Миллер!

— Ты сама их туда положила! — смеется он, самой большой своей моей ошибкой провоцируя панику.

— Чтоб тебя! — кричу, отталкивая его руки и, подбежав к постели, срываю покрывало, прикрываясь. Лицо пылает, Нан в ударе, а Миллер, хихикая себе под нос, совсем не помогает. Это самый прекрасный вид, только мое раздражение и смущение не позволят оценить этого в достаточной мере.

— Не подначивай ее! — Это по стольким причинам не правильно!

— Прости, — он пытается сдерживаться, одергивая костюм, но плечи его все еще подрагивают.

— Нан, выметайся!

— Ухожу. Ухожу, — она устало вздыхает, направляясь к двери. Знаю, она только что хитро ему подмигнула, потому что он быстро отводит от нее взгляд, поджимая губы. Он продолжает поправлять свой костюм, что вполне нормально, только лихорадочные движения рук и напряженные плечи превращают простой жест в прием отвлечения. Мне вообще не смешно к тому времени, как она уходит с высоко поднятой головой и, хихикая, спускается по лестнице.

Справившись с грудой ткани вокруг себя, марширую к двери и захлопываю ее за бабулей, отчего Миллер удивленно вздрагивает. Он больше не в силах сдерживать свой восторг.

— Предполагается, что ты должен быть на моей стороне, — выпаливаю, пиная ткань, запутавшуюся в ногах.

— Так и есть, — смеется он. — Честно.

Смотрю угрюмо, как он подходит ко мне и, убрав покрывало, заключает меня в объятия.

— Она сокровище.

— Она заноза в заднице, — подытоживаю, и мне все равно, буду ли за это отругана. — Что она сказала?

— Я уже говорил, мое мужское достоинство под угрозой.

— Это не значит, что ты должен ей потакать из страха его потерять.

— Я не потакал.

— Да, потакал.

— Если твоя бабушка счастлива демонстрировать твое обнаженное тело в моем присутствии, я возражать не обираюсь. — Он несет меня к кровати и садится на нее со мной на руках. — Фактически, я буду весьма благодарен за это.

— Не демонстрируй свою благодарность так охотно, — бормочу я. — И я люблю, когда ты смеешься, но не надо мной.

— Ты бы хотела, чтобы я тебе демонстрировал свою признательность?

— Да, — мой ответ решительный и горделивый. — Только мне.

— Ваша просьба принята к сведению, мисс Тейлор.

— Очень хорошо, мистер Харт.

Он улыбается, подкрепляя мое довольство, и дарит мне один из своих крышесносных поцелуев. Хоть и не долгих.

— Время летит быстро, а мы даже еще не позавтракали.

— У нас будет поздний завтрак, — не даю ему прекратить наши поцелуи, обнимаю его за шею и притягиваю к себе.

— Ты должна поесть.

— Я не голодна.

— Оливия, — предостерегает он, — пожалуйста. Я бы хотел накормить тебя, и я был бы рад, если бы ты согласилась.

— Клубникой? — делаю попытку. — Английской, потому что сладкая, и во вкусном темном шоколаде.

— Не думаю, что, делая это на публике, мы останемся безнаказанными .

— Тогда поехали обратно к тебе.

— А ты ненасытная.

— Это все ты.

— Согласен. Я пробудил в тебе это неиссякаемое желание, и я единственный мужчина, который когда-либо будет его утолять.

— Принято.

— Я рад, что мы это выяснили, не…

— … то чтобы у меня был выбор, я знаю. — Прикусываю его нижнюю губу и тяну зубами. — Я не хочу выбора.

— Молодец, — он ставит меня на ноги и смотрит снизу вверх ласковым взглядом, тень улыбки окрашивает его красивые губы.

— Что? — спрашиваю, скромно улыбаясь в ответ.

Плавным движением рук он обхватывает мою попу и тянет к себе, ставя между широко расставленных ног. А потом он оставляет легкий поцелуй на моем животе.

— Просто подумал, как мило ты смотришься, стоя тут передо мной, голая. — Он упирается подбородком в самый центр моего живота и смотрит на меня, в искрящихся глазах довольство. — Чем бы ты хотела сегодня заняться?

— Оу… — шестеренки в голове начинают крутиться, перебирая все возможные приятные дела, которыми мы могли бы заняться вместе. Могу поклясться, Миллер никогда не веселился. — Бродить, шататься, просто ходить. — Я бы с удовольствием побродила по улицам Лондона с Миллером, показала бы ему свои любимые здания и дала краткий обзор их истории. Однако едва ли его одежда подходит для прогулки. Хмурясь, смотрю на его идеально аккуратный костюм-тройку.

— Ты имеешь в виду прогулку? — спрашивает он, немного озадаченно, подталкивая тем самым снова посмотреть ему в глаза. Кажется, он не впечатлен.

— Милую прогулку.

— Где?

Пожимаю плечами, расстроенная тем фактом, что Миллеру моя затея с прогулкой не показалась привлекательной.

— Тогда что ты предлагаешь?

Несколько секунд он раздумывает над моим вопросом, а потом говорит:

— Нужно многое сделать в «Ice». Ты могла бы пойти со мной и прибраться у меня в кабинете.

Шарахаюсь, чувствуя отвращение. Его кабинет стерилен. Там не надо прибираться, и не важно, сколько энтузиазма я слышу в его голосе, он не убедит меня в том, что пойти с ним на работу — это хорошая затея.

— Ты говорил про время, проведенное с удовольствием.

— Ты можешь сидеть у меня на коленях, пока я работаю.

— Не сходи с ума.

— Я не шучу.

Я боялась, что он это серьезно.

— Я брала отгул не для того, чтобы пойти с тобой на работу, — делаю шаг назад и складываю руки на груди, надеясь, что он поймет, насколько я непреклонна. Улыбка, появившаяся на его изумительных губах, заставляет покачнуться мою стойкость. Он сыплет улыбками направо и налево, так что это доставляет радость и бесит одновременно. — Что? — спрашиваю я, а сама думаю, что мне пора прекращать задавать вопросы относительно причин его очевидного веселья и просто принять его без слов. Но этот несносный мужчина постоянно пробуждает мое любопытство.

— Просто подумал, как мило ты смотришься, скрестив вот так руки и приподнимая свою грудь.

Его глаза неустанно сияют, и я опускаю взгляд, оценивая отсутствие груди.