Начнем с того, что Китайское государственное агентство по охране окружающей среды не укомплектовано кадрами и финансируется не в полной мере. Аналогичная государственная структура в США имеет полное штатное расписание в 20 тысяч человек, [94] а в Китае штат уполномоченных государством экологов едва дотягивает до 300 человек. И это на страну с населением свыше миллиарда человек и почти на сто городов-миллионников…

Во-вторых, дело не только в нехватке специалистов для осуществления надлежащего надзора. Местные отделения агентства, которым и вверена основная часть полномочий по проведению в жизнь постановлений центрального правительства, обладают высокой степенью автономии в рамках госаппарата и зачастую насквозь коррумпированы. Эта автономность местных органов власти имеет свои корни глубоко в истории Китая и даже отражена в китайской пословице: «Горы так высоки, а император так далеко…» С практической точки зрения это приводит к тому, что суровые нормы, установленные в центре, не исполняются на местах. Наоборот, «местные чиновники либо вступают в коррупционные сделки с местными предпринимателями, либо просто считают, что ничто не должно препятствовать экономическому росту». [95]

Третьей гранью проблемы следует считать то, что многие из наиболее злостных загрязнителей — это государственные предприятия или акционерные общества со значительным участием государства. Возникает совершенно очевидный конфликт интересов, поскольку от правительства требуется применять жесткие меры к самому себе.

В-четвертых, во многих местах худшие нарушители экологических норм являются основными работодателями в регионе. Соответственно, применение карательных мер к таким предприятиям практически невозможно, поскольку мгновенно вызовет опасный всплеск безработицы.

В-пятых, загрязнители регулярно получают извещения об уплате небольших штрафов. Но вместо того чтобы быть сдерживающим фактором, эти затраты относятся на неизбежные издержки ведения бизнеса.

Более того, местные власти очень часто косвенно возмещают собранные штрафы бизнесменам, давая им налоговые послабления. [96]

В-шестых, слабая правовая система Китая превращает получение возмещения ущерба от загрязнения в практически неразрешимую задачу для пострадавших. Дело не только в нечеткости законодательных норм, но и в предвзятом отношении судов в пользу загрязнителей.

В-седьмых, в дополнение к предыдущему пункту, в Китае практически отсутствуют общественные экологические организации, способные оказать правовую помощь пострадавшим и мобилизовать в их поддержку политические ресурсы. Режим подавляет любые выступления экологов-общественников штрафами, тюремными заключениями или избиениями.

Кроме того, существует очень высокий установленный законом «барьер для формирования» экологических движений. С них требуется громадный объем отчетности о деятельности. Любое подобное общественное объединение должно быть готово оставлять государственным органам огромные залоги просто за право выполнять свои уставные функции. Чтобы представить себе, как это тормозит развитие экологического движения в Китае, допустите, что каждое местное отделение, скажем, Sierra Club должно депонировать на банковский счет миллион долларов для получения разрешения на открытие.

В-восьмых, очень большое отрицательное влияние оказывают и историко-культурные традиции отношения китайцев к природе. В течение многих веков императоры и правители Китая стремились подчинить ее своим прихотям, а не жить с ней в гармонии. Мао закрепил это отношение чеканной формулой: «Человек должен победить природу и таким образом освободиться от зависимости от нее».

Дело не только в том, что в Китае принято относиться к окружающей среде, как к покорной служанке. В стране существует полное неуважение к праву частной собственности и верховенству закона, усиленное полным презрением к правам других людей на что бы то ни было — от чистой воды и воздуха до базовых прав человека. Причем это отношение глубоко укоренилось и поддерживается национальной культурой и психологией. Почему так произошло — предмет споров множества ученых. Называется масса причин этого явления — от излишней приверженности конфуцианству до коммунизма и атеистических идей.

Но независимо от источника, в Китае создалась атмосфера вседозволенности, позволяющая китайским корпоративным управленцам и руководителям производств либо полностью игнорировать вопросы защиты окружающей среды, либо, что зачастую еще хуже, изобретать изощренные способы одурачивания ревизоров из соответствующих госструктур.

Одной из таких схем, применяемых, по некоторым данным, почти 35 % крупных китайских компаний, стало включение очистных сооружений только на время проверок. Осуществить это очень просто, поскольку даты визитов инспекторов сообщаются предприятиям заранее и не являются для них сюрпризом. Джозеф Канн в своей статье для New York Times заметил по поводу этих уловок следующее:

Чудовищная цена быстрого развития Китая измеряется в человеческих жизнях и разрушенной окружающей среде. Но это вовсе не неизбежный спутник экономического роста. Напротив, и руководители компаний, и государственные чиновники делают сознательный выбор между гибелью людей, деградацией природы и экономическим прогрессом в сторону последнего. [97]

Для человека западного менталитета логично было бы задать вопрос: о чем думают все эти люди, совершая, по сути, преступления? У меня нет ответа на этот вопрос. Единственное, что я могу сказать определенно, так это то, что проблема эта распространена в КНР повсеместно и коренится глубоко в национальном характере континентальных китайцев.

И наконец, в качестве последней по счету, но не по важности причины неспособности Китая добиться выполнения собственного законодательства об охране природы, следует назвать сравнительно недавний рост влияния иностранных политических групп и лоббистов крупных корпораций. Как уже отмечалось в главе 1, большая часть прямых иностранных инвестиций поступает в Китай из Японии, Кореи, Тайваня и США, чьи транснациональные компании стараются «экспортировать» в Китай наиболее «грязные» из имеющихся у них производств.

Это и источник опасности, и пример едкой иронии истории. Ее поймет всякий, кто изучал китайскую историю и помнит о периоде «иностранного унижения», через который Китай прошел в конце XIX— первой половине XX века. Опасность состоит в том, что эти мощные политически влиятельные иностранные компании способны «подавить» исполнение распоряжений центрального правительства и сделать невозможным для Китая решение экологических проблем. Ирония истории не менее очевидна. Китайская компартия стремится превратить свою страну в сверхдержаву, и в то же время стремительно утрачивает способность контролировать судьбу страны перед лицом мощных иностранных лоббистов.

Если рассмотреть все вышеупомянутые проблемы в совокупности, общее впечатление будет однозначным: на карте мира есть одна из самых загрязненных стран, чьи проблемы стремительно перестают быть региональными и становятся общемировыми. И именно неработающая система охраны природы делает Китай столь притягательным для иностранных инвесторов.