Вошёл Нельсон, доложил:
– Газеты купил, телеграмму с соболезнованием я Лене отправил. Правда с опозданием, но…
Аделаида перебила:
– Когда узнали, тогда и послали. Мы свой долг выполнили. Смерть реабилитирует – я бы даже Эрдогану послала соболезнование.
Зная, что это взрывоопасная тема, Нельсон очень осторожно произнёс:
– Но Лена же тебя не оскорбляла, и она…
Аделаида не дала ему завершить фразу:
– Она уже взрослая, несёт ответственность за семью, могла бы сама за них извиниться… Впрочем, я уже говорила: ты можешь поступать, как хочешь, тебе решать.
– Мама, ты же знаешь: я не стану нарушать клятву, рисковать твоим здоровьем!.. Когда повторное облучение?
Аделаида пожала плечами.
– Врачи решают. Когда назначат, скажу. А пока – закрыли тему.
Зазвонил телефон. Аделаида сняла трубку, поднесла её к уху, несколько секунд слушала, потом ответила, решительно и категорично:
– Нет! Никогда и ни за что!.. Я же вам уже говорила: нет!.. Да, я потомственная дворянка и именно поэтому я не войду в ваш дворянский клуб!
Резко положила трубку.
– Почему бы тебе к ним не присоединиться? – спросил Нельсон. – Тебе было бы веселей.
– С ними? С этими парвеню?!.. Однажды они меня туда затащили – я еле удрала. Ты бы посмотрел на этот бомонд!.. Там было несколько отставных полковников, которые всё время отдавали друг другу честь, несколько партийных деятелей, которые говорили лозунгами, и потомок какого-то бывшего князя, ныне бизнесмен. Он эмигрант, живёт в Берлине. В Москве у него две большие прачечные.
– Ты же сказала, что он – эмигрант? Зачем ему прачечные в Москве?
– Это его доход: он живёт в Берлине, а стирает в Москве… Вокруг него гнездились новоиспеченные аристократки, которых одесская мадам Соня выгнала бы из своего заведения за плохие манеры.
– Мама, ты, как всегда, экстремальна!
– Но это правда: они не умеют себя вести, эти самопровозглашённые дворянки! Запомни, сын: порода сразу видна, и в собаках, и в людях. А из этих прёт совок! Одеты вычурно, причёсаны безвкусно! Отсутствует грация, элегантность! Они садятся на старинную французскую козетку, как в гинекологическое кресло!..
Нельсон не выдержал и рассмеялся.
– Мама, ты невыносима, но я тебя обожаю!
– Не подлизывайся!..
– На когда назначили облучение?.. – Видно было, что его это очень волнует. – Кто назначил?.. И где?..
– Я тебе всё скажу. Но не сейчас – потом… Какие газеты ты купил?
– Всё, что ты просила. – Вынул из «дипломата» пачку газет и журналов, положил на стол рядом с Аделаидой. – Зачем тебе столько?
– Я должна владеть информацией. – Листает верхнюю газету. – Вот, о новой премьере МХАТа: «Волнительные минуты общения с корифеями…» – отбрасывает газету. – Ненавижу их «волнительно»!.. В русском языке есть нормальные прилагательные: волнующие, взволнованные… Откуда пришло это «волнительно»? Какое-то гомосексуальное слово в лакированных туфлях, его обожают актёры…
Берёт журнал, просматривает. Не отрываясь от страниц, как бы мимоходом, бросает сыну:
– Ты заметил, что я ни разу не спросила о наших бриллиантах?
– Я оценил твою выдержку. И в благодарность сообщаю: я вышел на вора и, надеюсь, скоро смогу вернуть тебе твои любимые камни.
– Да поможет тебе Господь. Ты ведь знаешь, что они для меня значат.
– Знаю, мама, знаю.
– Так уж постарайся. Если их не найдут – это сигнал, что я тоже должна уходить из жизни.
– Я их найду, мама! Я тебе обещаю… Почему они откладывают облучение?
– Им виднее… А сейчас я иду спать. Включи, пожалуйста, обогрев.
– Зачем? На улице жарко.
– Ты же видел: в моей комнате на всех стенах фотографии моих мужей и любовников. Поэтому я сплю голой и мне прохладно.
– Не понимаю, почему ты спишь голой?
– «Женщина создана для того, чтоб её любили, а не для того, чтоб её понимали». Оскар Уайльд.
– И всё-таки: если тебе холодно, почему ты спишь голой?
– Чтобы пробудить воспоминания о приятных моментах прошлого.
– Мама, вспомни, сколько тебе лет!
– Моя любимая Коко Шанель изрекла: «Старость не защищает от любви, но любовь защищает от старости!»
– Господи, когда ты повзрослеешь?!
– Стареть я буду, но взрослеть – никогда!
Она сделала книксен и выпорхнула из гостиной.
Глава одиннадцатая
Они приехали к ней под вечер, оба внутренне напряжённые, внешне – весёлые и даже чуть развязные.
– Хозяйка, поставь по сто грамм, мы тебе за это мусор вынесем.
После смерти отца, который за руль сел пьяным, Елена гостям-автомобилистам спиртного не подавала и приносить запрещала. Отказала и на этот раз.
– Но сегодня очень важный разговор. Надо выпить.
– Любой важный разговор можно вести под кофе.
Она поставила на стол закипевший кофейник, три прибора и вазу с печеньем.
– Ладно, – грустно произнёс Амиран. – Кофе так кофе. Но грузины не могут сидеть за столом без тостов. Хотя бы один я должен произнести. – И предупредив возможное возражение Елены, успокоил. – Антиалкогольный!
Встал и произнёс свой тост:
– «Однажды к мудрецу пришла женщина и стала просить, чтоб он помог вылечить мужа от пристрастия к выпивке.
– Я не врач, – сказал мудрец, – но совет дать могу. Есть у твоего мужа какая-нибудь большая мечта?
– Есть, – подумав, ответила женщина.
– Замечательно! Пообещай ему: если бросит пить, то эту мечту ты исполнишь.
– Хорошо, попробую, – сказала женщина и, поклонившись, ушла. А когда пришла домой, то заявила мужу: „Если бросишь пить – каждый день буду ставить тебе пол-литра.“»
После этих слов Амиран выпрямился, поднял чашечку кофе и, держа её, как бокал, произнёс, пародируя заправского тамаду:
– Так выпьем же, дорогие гости, за мудрых женщин…
– … Каторые панымают мужчын! – с грузинским акцентом подхватил Григорий, и они чокнулись своими чашечками.
Не выдержав, Елена рассмеялась.
– Два вымогателя!
– Мы тебя всё равно добьём!
Григорий, как заправский фокусник, выкрикнул «Опля!», и они оба, одновременно, выхватили из-под пиджаков свои дипломы и раскрыли их, чтоб она могла прочитать внутренние страницы.
Елена искренне обрадовалась.
– Уже получили?!. Ну, молодцы!.. Ладно, Бог с вами! – вынула из серванта бутылку коньяка. – Пейте! Заслужили. Но на машине не поедете – ночевать будете здесь, в гостиной.
– О! Ты приблизила нас к теме разговора. – Амиран для решимости глотнул коньяка и произнёс: – Мы окончили университет.
Григорий подхватил:
– Как видишь, получили дипломы.
– И приглашения на работу, – продолжил Амиран. Каждый говорил по одной фразе, видно было, что они заранее отрепетировали.
– Начинаем новую жизнь.
– Мы тебя оба любим, и каждый хочет начать эту жизнь вместе с тобой.
– Больше уже жить святой троицей мы не можем.
– Поэтому с помощью Александра Сергеевича делаем тебе предложение.
Оба одновременно рухнули перед ней на колени и в два голоса, «хором» прочитали известные строчки из сказки Пушкина о мёртвой царевне и о семи богатырях, чуть изменив их:
Взять тебя мы оба рады,
Но нельзя так, Бога ради,
Помири нас как-нибудь –
Одному женою будь!
Поднялись с колен и Амиран завершил:
– Сейчас ничего не отвечай, сейчас мы уедем…
– Не волнуйся: мы оставим машину и уедем на такси, – успокоил Григорий.
– … но завтра, – продолжил Амиран, – ты сама позвонишь каждому и дашь ответ, который для одного станет праздником, для другого – приговором.
– И это будет приговор без обжалования! – заключил Григорий.
