Разлив кофе по чашечкам, Аделаида уселась в кресло напротив и, отхлебнув, спросила:

– Так о чём вы хотели поговорить?

Валентин сделал глубокий вдох, решая с чего начать, видно, что разговор предстоял нелёгкий.

– Позвольте, начну издалека. Я где-то прочитал: «Умные мысли приходят тогда, когда все глупости уже сделаны». Это про нас с Анюткой. Мне уже под пятьдесят, я преподаю в школе историю, Анюте – сорок, преподаёт математику. У нас растёт Ленка, её надо одевать, обувать, оплачивать учёбу… Мы ещё тоже не старики – хочется пожить. Но на наши зарплаты не проживёшь, всё время гоняемся за подработками, всегда куда-то бежим. К ночи прибегаем домой и сразу валимся в кровать, но отдохнуть не удаётся: нам снится, что мы бежим. Встаём совершенно разбитыми и бежим дальше, и…

– Потому что ненасытны, – прервала его Аделаида. – «Ещё заработать, ещё купить!»… Откажитесь от излишеств, и будете спать спокойно!..

– Для того, чтоб отказаться от излишеств, сперва надо эти излишества поиметь… Я уверен, что вы нас поймёте. Вы тонкая, умная, мудрая, с большим жизненным опытом…

– Ты говоришь обо мне так хорошо, будто я уже умерла!

В этот момент во входную дверь позвонили. Валентин вскочил, опережая хозяйку.

– Сидите, я открою.

Вернувшись из передней, сообщил:

– К вам гости.

Вошли двое явных пенсионеров: сдобная старушка в цветастом платочке на голове и мрачный худой старик в старом выцветшем кителе защитного цвета. Старушка закивала каждому.

– Здравствуйте, здравствуй вам. Мы насчёт Лёлика.

– Простите, с кем имею честь? – удивлённо спросила Аделаида.

– Мы его бабушка с дедушкой, – пояснила старушка, – родители на севере промышляют, вот мы за ним смотрим… Через улицу от вас живём.

– А кто такой Лёлик?

– Тот, кого ваш одноглазый бандит избил! – выкрикнул дед.

– А, теперь понятно. – Аделаида повернулась к старушке. – Нельсон так просто не ударит. Наверное, ваш внук слабых обижал, или к девочкам приставал, или…

Дед прервал её:

– Мы ещё разберёмся, кто к кому приставал!

Старушка добавила:

– Ваш сын нашему внуку два зуба выбил.

– Да?.. Маловато, – спокойно отреагировала Аделаида. – Я бы ему за хулиганство все зубы повыбивала.

– Аристократка драная! Да я тебе сейчас всю харю намылю! – Дед угрожающе рванулся к ней.

Валентин вскочил, чтобы вмешаться, но она жестом остановила его, спокойно поднялась, сняла с подставки дуэльный пистолет, навела его на агрессивного гостя и предупредила:

– Он заряжен, ещё шаг – и я влеплю пулю в ваш толоконный лоб!

Дед в испуге остановился, старушка засуетилась и потянула его к выходу.

– Федя, идём! Она и вправду стрельнет.

Тот пятясь выкрикивал:

– Мы на тебя, стерва старая, управу найдём! Напишем, куда следует!

– Я вам даже подскажу куда, судя по вашему кителю, вы легко вспомните, – Аделаида, как учительница на уроке, старательно диктовала. – Сначала участковому, затем в местком, в партком, в МВД и в КГБ, простите, в ФСБ… Ступайте, Шариков, ступайте! Не теряйте время!

Не выпуская из рук пистолет, она величественно указала им на дверь.

Продолжая пятиться, дед выкрикнул:

– Ненормальная психопатка!

Незваные гости поспешно покинули квартиру. Хлопнула входная дверь. Аделаида поставила пистолет на место и повернулась к племяннику.

– Если бы пистолет был действительно заряжен, я бы в этого хама непременно пальнула, не так за «стерва», как за «старая».

Валентин заговорил осторожно, стараясь её не обидеть:

– По-моему, тётя, Нельсона надо приструнить: он уже не первый раз распускает руки.

– А я его поведение приветствую: защитить слабых – долг истинного мужчины. Мужчина должен уметь драться. Да, да! Именно драться, лицом к лицу с противником. – Аделаида взмахнула сжатым кулаком, как бы держа невидимый меч. – В старину русские рыцари шли на врагов с палицами, пиками, саблями – они не боялись смотреть в лицо врага. А что сейчас за воины? Сидят за тысячу километров от противника и забрасывают его ракетами!..

– Тётечка Адя, – вмешалась Анюта, – а почему вы ему не закажете искусственный глаз? Мальчик выглядит, как пират. Сейчас их делают ювелирно, не отличишь от настоящего.

– Зачем? Он выглядит не как пират, а как воин. Я с детства ращу его воином. Не случайно, в тот раз, ещё будучи пятиклассником, он бросился на взрослых хулиганов, которые обижали первоклашек…

– И потерял глаз.

– Но приобрёл уважение. И репутацию! Раны, полученные в бою, всегда украшали мужчин. Разве Кутузов стыдился своей чёрной повязки?.. Или Моше Даян?.. Наоборот: я настаиваю, чтобы мой сын носил повязку!.. И хватит об этом. Вы же пришли не только затем, чтобы давать мне советы? Переходите к сути дела.

– Перехожу. – Валентин сделал глубокий вдох и продолжил. – Значит так: в Москве у меня есть друг-адвокат, вместе в десантниках служили. Он давно звал меня в столицу, но я не решался. А вот сейчас меня серьёзно пригласили в корпорацию, занимающуюся продажей недвижимости. Мой одноклассник всего лет пять назад туда переехал, начал работать в морге и уже дошёл до чиновника Мэрии.

– Шагал по трупам?

– Зачем вы так? Просто в Москве – больше перспектив для предприимчивого человека.

– У нас предприимчивость стала нормой безнравственности. Россия не готова к капитализму. Так же, как не была готова к социализму. Всё преждевременно, начиная с отмены крепостного права. Вспомни, ты же историк, ты этому детей учил!

Не вступая в дискуссию, Валентин продолжил:

– В Москве меня поддержат, помогут открыть свою риэлторскую фирму… Знаете, что это такое?

– Знаю. Недавно читала о них статью: «Преступления на рынке недвижимости». Значит, будешь жилплощадью спекулировать?

– Почему спекулировать? – обиделся Валентин. – Я буду покупать полуразрушенные квартиры, перестраивать их, достраивать, реставрировать и только потом продавать.

– О, да ты – перспективный спекулянт. – Аделаида помолчала и спросила. – И зачем ты мне это всё рассказываешь?

– Прошу помощи: мне нужны сто тысяч долларов, для раскрутки.

– Ты меня перепутал с Рокфеллером – у меня нет таких денег.

– Но у вас есть фамильные бриллианты нашей семьи… Я знаю, как вы ими дорожите, поэтому не прошу их продавать – только заложить, хотя бы один камень. Я встану на ноги и верну, клянусь вам!..

– Эти бриллианты – реликвия семьи Горчаковых, они перешли от деда к отцу, от отца ко мне, и я всю жизнь сберегала их от советской власти и от толпы завистников и доносчиков. – Она решительно добавила: – Я не стану их ни продавать, ни закладывать. И скажу больше: даже если б у меня был миллион долларов, я бы не дала тебе ни цента!

– Но почему?.. Почему?

– Потому что ты хочешь опозорить фамилию Горчаковых: в нашем роду не было торгашей и спекулянтов. Я так гордилась тобой, когда ты служил в десантных войсках!

– Вы бы хотели, чтоб я всю жизнь прыгал с парашютом?

– Я бы хотела, чтоб ты всю жизнь помнил, что в тебе течёт дворянская кровь. Маклер – не профессия для дворянина! Наши предки служили отечеству, а не обманывали одиноких пенсионеров, ведь слова маклер и мошенник – сегодня синонимы.

– В любой профессии можно оставаться честным человеком. Я ведь тоже Горчаков!

– Ты сохранил только фамилию, которую собираешься опозорить.

Валентин уже с трудом сдерживал себя.

– Тётя, вы помешаны на своём дворянстве!

– Это лучше, чем быть помешанным на спекуляции.

– Но почему обязательно спекуляции?!.. Это… Это…

– Он встал во весь свой огромный рост. – Это уже явная паранойя! Или, извините, старческое слабоумие!

Не поднимая головы, Аделаида негромко скомандовала: