— Вы не могли бы объяснить, зачем вам понадобилось куда-то бежать? — подчеркнуто вежливо поинтересовался Леша.

— Мой коллег был ограблен полиция, — жалобно оправдывался викинг. — У него взяли деньги, кредитные карты, галстук от Сен-Лорана.

Игорь снова вспомнил Винсента, на котором никогда не видел галстука. Леша покривился презрительно:

— О майн гот!

В отделении полиции их усадили на стулья возле стены, велели ждать. Дежурный за обычным офисным столом допрашивал помятого мужичка в вязаной шапке. Звонил телефон, работали компьютеры, люди с автоматами на груди обыденно проходили через комнату. Мужичок оправдывался.

— Не трогал я его, товарищ лейтенант, у меня и сил таких нету! У меня два легкие — сквозной туберкулез.

Женщина-лейтенант сняла наручники с норвежца. Леша потребовал, чтобы ему предоставили адвоката и право на телефонный звонок, он собирался сообщить информагентствам о случае полицейского произвола в отношении лиц нетрадиционной ориентации. Норвежец дрожал как осиновый лист. По его лицу Игорь видел, что он готов отдать все свои деньги, галстук и даже ботинки, только чтобы снова оказаться на московской улице, среди безоружных людей.

Игорь и сам отдал бы десять лет жизни, чтобы вернуть время на пару часов назад. Встреча с Бяшкой и Фионой была ошибкой; ради пустого хвастовства он обернулся в прошлое и был наказан за праздное любопытство.

— Нам не зачитали наши права! — пожаловался Леша, оказавшись у стола дежурного. — За что мы арестованы? Мы просто отмечали день рождения!

— Давно наркотиками торгуете? — обыденно поинтересовался полицейский, листая его паспорт.

— Мы ничем не торгуем! Я приехал из Санкт-Петербурга на кинопробы. Там билеты на поезд и карточка из гостиницы. И пропуск на «Мосфильм»!

— А вы, Игорь Николаевич, — дежурный раскрыл бумажник с водительским удостоверением Игоря и документами на машину, — откуда приехали?

У Игоря вспотели ладони и кожа головы под волосами. Его благополучная реальность лопнула в одну секунду, как вакуумная лампа. Память услужливо хранила подробности обстановки нищей комнаты с коврами на стенах и ситцевыми занавесками. Вор в законе Леонид Игнатьевич лежал на дощатом полу с расколотым черепом. Оглохший от выстрела, Игорь снова сжимал обеими руками липкий пистолет. В лицо ему словно бросили горсть горячих червей. Они ползли, стекали по щекам, по шее. Он кричал, пытаясь стряхнуть их, но Майкл Коваль, другой мертвец, крепко держал его за плечи.

— Он тоже модель, он живет здесь, в Москве, — услышал Игорь голос Леши. — С мужчиной.

— Прямо так?

— Кажется, статью за гомосексуализм отменили еще при советской власти? Вы не боитесь, что я позвоню в международные газеты по случаю нарушения наших прав?

Полицейские, проходившие мимо открытой двери, весело загоготали, но дежурный спокойно и внимательно разглядывал розовую челку Леши, его тонкую шею с выступающим кадыком.

— Посиди и подумай над своим поведением! — крикнула из коридора охрипшая женщина, раздался плач ребенка. Игорь уже не понимал, где проходит граница реальности и тайного ужаса его души.

Женщина в форме вошла, села за соседний стол, включила компьютер. Дежурный обратился к ней, подвигая документы:

— Наташ, глянь этого по базе…

Она открыла паспорт Леши. Игорь попытался успокоить себя, перебирая все разумные доводы, какие приходили в голову. Георгий все уладил, дело закрыто, он целый год живет в Москве, оплачивает штрафы и налоги. У него ботинки за пятьсот евро, машина, своя фирма и подчиненные. Но почему-то он явственно представил, как через минуту женщина-полицейский посмотрит ему в лицо и как поползут наверх ее короткие рыжеватые брови. То, что Игорь Воеводин, банкирская шлюха, чушкан и пидор, подозреваемый в убийстве криминального авторитета, торговал наркотиками в баре, никого не удивит.

Пузатый дядька в армейском свитере вошел, махнул рукой на вскочившего лейтенанта. Сразу стало понятно, что он здесь начальник, важный полицейский чин. Насмешливо, добродушно он оглядел Игоря, усмехнулся на Леху и, приобняв дежурного, наклонился, заглянул в протокол. Произнес несколько отрывистых фраз.

Его слова имели магическое действие. Игорю с Лешей разрешили забрать со стола телефоны и документы. Автоматчик завел в комнату очередного ханурика, опухшего от водки, лейтенант начал печатать новый протокол. Через несколько минут женщина-лейтенант вывела их по коридору к выходу, распахнула бронированную дверь.

Меньше всего Игорь ожидал увидеть на улице Максима Измайлова. Хмурый, заспанный, тот стоял возле своей машины и смотрел куда-то в сторону с усталым раздражением, успевшим перезреть и почти угаснуть, но готовым от малейшей искры разгореться вновь. Игорь не раз видел это выражение на лице Георгия, и сходство сына с отцом впервые вызвало в его душе благодарное чувство. Неподалеку Игорь заметил Китти в помятом платье и двух ее подруг. Леша направился к ним, победно вскинув кулак:

— Я потребовал прекратить преследовать людей за сексуальную ориентацию! Они нас выпустили, чтобы не иметь проблем с западной прессой. Даже протокол не стали заводить!

Максим открыл перед Игорем дверцу машины. Китти рванулась было к ним, что-то крикнула, но младший Измайлов уже сел за руль и с силой захлопнул дверь. Они ехали в полном молчании. Наконец, Максим взорвался:

— Ты ведь не идиот? Кажется, можно было сделать выводы?!

— Например? — уточнил Игорь.

— Это Москва, здесь как в низовьях Амазонки! Здесь все жрут всех! И ты — эффективный рычаг воздействия!

Игорь почему-то вспомнил Азария Марковича, который обвинял его в «неэффективности».

— Тебе Катя позвонила?

— Да! Ты понимаешь, что в другой раз влипнешь так, что не помогут никакие деньги!? Я просто не хочу, чтобы твои проблемы стали проблемой отца!

— Ты тоже рычаг воздействия.

Максим покосился на него внимательно и быстро:

— Это разные вещи.

Только сейчас Игорь начал приходить в себя. Он сообразил, что Максим использовал свои связи, чтоб вытащить его из отделения полиции. Ему стало легко и весело, как будто в груди его заплясал маленький божок в венке из виноградных листьев, как на мозаике в кабинете Георгия. Сейчас он понимал, что пережил что-то вроде белой горячки, беспричинный психоз, путешествие в глубину подсознания. Но, может быть, сын Измайлова и в самом деле вытащил его из неприятностей.

— Конечно, разные вещи. Но все равно спасибо, что помог.

Максим быстрым движением ослабил шарф на горле:

— Слушай, мне-то все равно, где и с кем ты шляешься. И отцу я, конечно, ничего не расскажу. Но в другой раз думай своей головой. Я понятно выражаюсь?

Они уже подъехали к дому. Приглашать его подняться было глупо, двусмысленно. Игорь просто протянул руку.

— Я твой должник.

После секундного колебания Максим пожал его ладонь. Рука была горячей и сухой, как у Георгия.

«Лексус» стоял на месте. Выйдя из машины, Игорь на всякий случай прозвенел брелком сигнализации, замки открылись и защелкнулись. В лифте он проверил телефон и обнаружил сообщение от Георгия: «Куда пропал, заяц?» Он зашел в квартиру и сразу перезвонил. На языке вертелась острота авторства Бяшки про мужчину с капустой и морковкой, но провоцировать Измайлова в этих сложных обстоятельствах он поостерегся.

— Встречался с друзьями, день рождения отмечали. Катя Соломатина приехала, сидели в баре, там шумно. Не слышал телефон.

— Ясно. Что-то ты подозрительно трезвый.

— Ты же знаешь, я напиваюсь только с тобой, — Игорь щелкнул кнопкой электрического чайника. — Позвони по Скайпу, я соскучился. Сейчас включу ноутбук.

Небо застыло над городом, скамейки мокли под моросящим дождем. Но Максим отчетливо помнил, что, проезжая в машине, видел ее сидящей в сквере. По своей привычке взбивая пальцами прическу, она о чем-то некрасиво шумно спорила с продавщицей мороженого. Он не подошел — застыдился ее дурных манер, вечной привычки перебивать собеседника. Но теперь это все не имело значения. Он просто хотел найти ее в чужом провинциальном городке. Она не могла, не успела уйти далеко. Он стоял посреди сквера и, не обращая внимания на редких прохожих, звал сначала вполголоса, затем все громче и громче, переходя на крик: