– Банально говорить девушке такие комплименты.

– Ты смешная, а это не комплимент, а констатация факта. Что ты имела ввиду, когда сказала, что я не такой как все?

– Ты… - Лойнна сбилась, подбирая слова. - Ты как будто не отсюда. Ты живешь, дышишь, говоришь и думаешь не так, как все. А ещё у тебя глаза в темноте светятся, как у колдуна.

– И у тебя светятся. И глаза, и пальцы.

Она торопливо опустила взгляд на собственные руки и обиженно нахмурилась:

– Неправда.

– Правда. Ты просто гитару в руки возьми…

Найон молча подбросил в начавший было затухать костер новую охапку валежника. Пламя сердито расфыркалось, с чихом вырвалось ярко-оранжевым языком из-под небрежно сваленного сверху хвороста - и сыто облизало края неохотно, но дружно занявшейся свежей охапки.

Лойнна невидящим взглядом смотрела сквозь огонь, машинально постукивая кончиками тонких нервных пальцев по почти полной бутылке с вином. Эх, а он-то уже почти всю выглотал, не задумываясь о последствиях. И именно поэтому разговор даже на запредельно дурацкую тему вязался легко и плавно, как скользящий узел на бечеве.

– Так вы и узнали, что вы ведьма?

Она будто бы сначала не услышала, все так же невидяще глядя сквозь огонь. Потом словно очнулась, и краешек губ дрогнул в легкой улыбке, а вино в накренившейся бутылке весело плеснуло на темно-зеленое стекло.

– Ага, как же… Мне это Церхад в голову вдалбливал ещё долго и упорно. Снова с применением кофе и конька, потому что в бодром и трезвом состоянии слушать этот бред про другие миры и магию я была категорически не согласна!

– И как же он вас убедил? - рассмеялся Найон, делая ещё один душевный глоток. Вино - красное, выстоянное на вишневых листьях, крепко ударило в виски, перехватило дыхание. Не от градуса, конечно, просто не надо было его почти залпом допивать.

– Он? - ведьма по-кошачьи легко потянулась и откинулась в полулежачее положение на охапку застеленных тонким шерстяным отрезом (Церхад в сумку засунул) еловых лап. - Да никак. Просто через недельку пришла пора летней практики, и я как-то незаметно для самой себя обнаружила, что если смотреть декану не в глаза, а между, чуть повыше переносицы, то самое наивное вранье про аллергию на цветы и невозможность вследствие этого ехать в деревню собирать фольклор звучит куда как убедительнее.

– Хм… Как-то слабо верится.

– Само собой, - не обиделась ведьма, широким жестом отдавая ему свою, ещё и наполовину не опустошенную бутыль. - А если при этом ещё и руками хаотично и довольно естественно все время что-нибудь незатейливое вытворять: сережку там поправить, кольцо потеребить, пряжкой пояса поиграть - то человек очень быстро теряет нить любого, даже логически стройного, рассуждения и в определенный момент готов согласиться с любым вашим выводом - каким бы абсурдным и не имеющим отношения ко всему прежде сказанному тот ни был.

– Да? - заинтересованно поднял голову Найон. - Серьёзно, что ли?

– Серьезно, - кивнула Лойнна, метким щелчком сбрасывая с шерстяной ткани кусочек отвалившейся от дерева коры.

Найон задумался, отставил на минутку бутыль и непонимающе посмотрел на ведьму.

– А зачем тогда вы мне это рассказали?

– То есть?

– То есть вдруг я захочу использовать это… скажем, отгул у Райдаса выпрашивая, - провокационно предположил Всадник.

Ведьма одарила его искрящимся смехом золотистым взглядом и, не выдержав, звонко расхохоталась в голос.

– Ну и что я такого сказал? - обиженно пожал плечами Найон.

– Ничего, - сквозь смех покачала головой Лойнна. Усилием воли заставила себя прекратить и почти серьезно (только губы для профилактики неосторожных звуков покусывала) пояснить: - Просто я не думаю, что один лишний отгул так уж изменит то единственное, что меня здесь непосредственно волнует - судьбу Митьессы.

– А категориями пониже мыслить не пробовали? - обиделся окончательно Всадник, которому только что наглядно пояснили, что он в этом мире пешка, которая не в состоянии изменить ничего, кроме собственных планов на ближайший свободный вечер (да и то, смене подлежало разве что название корчмы).

– Издержки профессии, - бессильно развела руками ведьма и, посерьезнев окончательно, добавила: - Тем более, что просто "знать как" мало, Найон. Надо уметь. То есть сначала долго и муторно учиться: по книгам, а чаще - на собственных ошибках. Потом приобретать опыт. И только в итоге наслаждаться плодами проделанной работы.

– Конечно, вам-то, магам, хорошо, - со злой завистью в голосе фыркнул все ещё задетый за живое Всадник. - Знай себе ничего не делай, отдыхай, захотел поесть - пальцами щелк! - готово, приятного аппетита! Или глазами стрельнуть - и вот уже любой вокруг на задних лапках носится, в темпе вальса на стол накрывает. Уж кто бы говорил про "долго и муторно"…

– Дурак ты, домн, - коротко бросила ведьма.

И замолчала.

Ага, им-то, магам, хорошо…

Вместо того, чтобы мирно расслабиться в приятной компании, только и думай, куда ты там глазами стреляешь и что из этого может выйти. Или как помягче дать от ворот поворот вон тому не сводящему с тебя восторженного щенячьего взгляда пареньку, на которого уже премрачно косится сидящий рядом и ощутимо напрягшийся Церхад (а ещё говорят, что это женщины - жуткие собственницы!).

А уж если взялась действительно работать, так это поначалу вообще было сущим кошмаром: натянутые до предела, звенящие от напряжения нервы, заходящееся бьющимся испуганным птенцом сердце и стук крови в висках. Потому что это сейчас она знает: что бы она ни натворила, как минимум вернуть все на свои места ей хватит и умения, и опыта, и способностей. Главное - чтобы и энергии хватило, ну да это дело наживное.

А тогда, на первых порах, любое неосторожное движение, лишнее слово, резкий взгляд - и рана уже такая, что зарубцуется только через год-другой, и хорошо, если вообще зарубцуется… Потому что души - это материя тонкая и нежная, тут вам не гуашь, которую можно несколько раз по одному и тому же месту перекрашивать - главное дождаться, чтобы полностью высохла, и слой слишком толстый не класть - трещинами пойдет.