По немецким данным, береговые батареи открыли огонь, выпустив около 400 снарядов по намеченным секторам, по «теням». Эффективность такого огня представляется сомнительной. Также был открыт огонь по пирсу, но одним орудием и небольшим количеством боеприпасов. Более эффективным оказался огонь румынской батареи, сектор огня которой был более выгодным, но ее расчеты быстро вывели из строя «партизаны». Под «партизанами» следует понимать присоединившихся к высадке жителей. Десант фактически инициировал восстание в городе, к нему присоединились местные жители и освобожденные из лагеря советские военнопленные. Ориентиром для передвижений в городе для высадившихся подразделений стали трамвайные пути. Первыми, кто оказал противодействие десанту кроме подразделений в порту, стали коллаборационисты, которые выдвинулись к гавани, однако были выбиты оттуда с потерями. Немецкий гарнизон Евпатории оказался изолирован в западной части города.
Следует отметить, что реакция командования 11-й армии на произошедшее оказалась достаточно быстрой. Уже в 2.00 штаб Манштейна получил доклад об появлении советских катеров перед Евпаторией. Спустя час после высадки, в 3.00 берлинского времени, следует приказ: «Подготовить к отправке батальон Боддина (22-й рб), а также 3-ю батарею 610-го зп»[358]. Несколько часов спустя, уже в восьмом часу утра, приказ на выдвижение к Евпатории получает 70-й саперный батальон. Разведбат 22-й пд с ротой «Бранденбурга» прибывает в Саки уже в 9.00–10.00. Нельзя не отметить, что почти сразу же появляются сообщения о действующих в Евпатории партизанах, лиц в гражданской одежде. Т. е. сведения о восстании в городе подтверждаются немецкими источниками.
Тем временем город спешно покинуло командование румынского артполка. Полковник Димитриу в 3.30 5 января, несмотря на возражения коменданта города, которому он подчинялся, покинул вместе со штабом свой КП в Евпатории и убыл в направлении Фрайдорфа. Позднее румынское командование всячески его выгораживало, но фактически полковник бросил своих подчиненных. Румыны были не единственными, кто бежал из Евпатории. Командир жандармерии лейтенант Коррецки также покинул город вместе со своими жандармами.
По мере прояснения обстановки германское командование стягивает к городу крупные силы пехоты, саперов и артиллерии, в несколько раз превосходившие десант. Манштейн писал в своих воспоминаниях: «Командование армии вынуждено было все-таки решиться на то, чтобы повернуть первый же направлявшийся туда на автомашинах с южного фронта из-под Севастополя полк (105 пп)»[359]. ЖБД 11-й армии позволяет уточнить хронологию событий. В 11.00 отдается приказ отправить в Евпаторию батальон 105-го пп на грузовиках[360]. Уже вечером, после 17.00, 5 января в город прибывает командир 105-го полка Мюллер еще с двумя батальонами и несколькими дивизионами артиллерии.
Прибытие достаточно крупных сил пехоты позволило немцам контратаковать десант с востока и северо-востока. Как указывалось в ЖБД 11-й армии, это происходило «в упорных уличных боях, преодолевая ожесточенное сопротивление противника». Немцам удалось захватить вокзал, прорваться до церкви в Евпатории и северной окраины города. Контакт с окруженной комендатурой города группе Мюллера до наступления темноты установить не удалось. Вести ночной бой в незнакомом городе немцы не рискнули.
В течение всего дня тральщик «Взрыватель» маневрировал на рейде Евпатории. Около 21.00 5 января он выскочил на мель в районе Соленых озер. Как пишет П.А. Моргунов, в ночь на 6 января была получена последняя телеграмма от Бойко: «Кораблю сняться нельзя. Спасите команду и корабль, с рассветом будет поздно»[361].
В ночь на 6 января на эсминце «Смышленый», тральщике Т-408 («Якорь») и четырех катерах МО в Евпаторию отправился батальон морской пехоты под командованием майора Н.Н. Тарана в качестве второго эшелона десанта. Традиционно утверждается, что из-за штормовой погоды и сильного артиллерийского противодействия корабли пробиться к берегу не смогли и вернулись в Севастополь[362]. В немецком отчете утверждается, что огонь береговых батарей не был интенсивным: «В 2.10 приказ береговой артиллерии открыть огонь по эсминцу. Несмотря на настоятельные требования, с 2.10 до 4.00 выпущено лишь 4 снаряда. Причина – нехватка боеприпасов и необходимость сохранить запас на случай новых высадок»[363]. Однако также по советским кораблям стреляли зенитные орудия, освещая цель прожектором. Причем наблюдатели даже отметили бортовой номер советского корабля – 30. Так или иначе, около 4.00 (по немецким данным) отряд кораблей отвернул в сторону Саки.
С утра 6 января боевые действия в Евпатории возобновляются. Уже в 8.00 наступающая «группа Мюллера» устанавливает контакт с окруженной комендатурой. Одновременно немцы обнаруживают неподвижный «Взрыватель». На пляж подтягиваются полевые орудия и прямой наводкой расстреливают корабль. Погибли А. Бойко, командир корабля В. Трясцын, военком тральщика П. Болотин. Как указывалось в отчете комендатуры гавани: «Эсминец вел огонь до последнего».
Около полудня начинается штурм района морского вокзала Евпатории и окружающих зданий. Сопротивление десанта в уличных боях продолжается до темноты. В ЖБД 11-й армии указывается, что к вечеру 6 января десант «оказывает ожесточенное сопротивление в одном маленьком квартале».
Последний бастион десанта был в итоге взорван немецкими саперами. Как указывалось в донесении немецкой комендатуры гавани: «Ночью уничтожено последнее крупное гнездо противника в гостинице «Красный Крым» с использованием ПТО, штурмовых орудий и огнеметов. Огромный пожар освещает ночное небо памятником неудачному десанту в Евпатории 5–7 января»[364]. Нельзя не отметить упоминание штурмовых орудий, не проходящих по другим донесениям. Однако их использование в Евпатории представляется вполне возможным.
Согласно докладу, представленному штабом 11-й армии в ГА «Юг» 12 января 1942 г., потери десанта и присоединившихся к ним жителей города и военнопленных составили: «600 убитых солдат, 1308 гражданских лиц (партизаны), 203 пленных солдата, 6 ПТО, 12 минометов, 1 бронемашина, 1 эсминец[365] выбросился на берег и уничтожен артиллерией, 1 торпедный катер выбросился на берег»[366]. Самая лукавая цифра в этом донесении это «партизаны». В подавляющем большинстве своем это не были убитые в бою участники восстания в городе. Позднее офицер абвера при группе армий «Дон» майор Ризен сообщил, что 7 января 1942 г. он проводил «акцию уничтожения партизан» в Евпатории. Ризен писал: «Для проведения акции были выбраны 1184 мужчины, собранные незадолго до того в большом дворе»[367]. Все они были расстреляны. Эти слова подтверждает командир саперов фон Хайгль, свидетельствовавший также о прибытии в Евпаторию чинов СС – командира айнзацгруппы «Д» Олендорфа и доктора фон Брауна (непосредственно командовавшего расстрелом). Причем в ЖБД 11-й армии 7 января прямо указывается: «Пока расстреляно 1200 принимавших участие в боях гражданских лиц»[368]. Это была сугубо карательная акция, вооружить больше тысячи человек в городе для десанта было вообще невозможно, учитывая нехватку вооружения в СОР.
Заявленные немцами потери (включая группу Мюллера) составляли 73 убитых, 1 пропавший без вести и 102 раненых[369]. Также в этих данных, по всем признакам, не учитываются данные о потерях «территориальных стрелков», т. е. местных коллаборационистов. Такое соотношение потерь объясняется не только общим поражением десанта, но и широким использованием немцами в городе полевой артиллерии. В боях в Евпатории был убит командир разведбата 22-й пд подполковник фон Боддин, что было особо отмечено Манштейном в мемуарах.
