Еще до утверждения плана Ставкой в 15.00 1 января 1942 г. приказом № 02/оп за подписью Козлова и Шаманина ЧФ ставится задача высадить в ночь с 4 на 5 января десант в Евпатории с целью «подготовки района для последующего наступления на Симферополь»[343]. Наряд сил для высадки в этом приказе обозначен не был, в отличие от десанта в Алуште (226-й гсп). Таким образом, десант в Евпатории высаживался с самыми решительными целями.
С одной стороны, высадка в Евпатории уже имела успешный прецедент. В ночь на 6 декабря 1941 г. в Евпаторию был предпринят рейд разведчиков на двух катерах ОВРа ГВМБ – СКА-041 и СКА-0141. Как вспоминал участник рейда Ф. Волончук, успех был в некоторой степени обеспечен обманом часового на пристани похожей на военную формой. По советской версии событий, не потеряв ни одного человека, не имея даже раненых, обе группы советских разведчиков «взяли в этой операции двенадцать «языков», документы из полицейского и жандармского управлений, автоматы, винтовки, пистолет, сто патронов, мотоцикл и даже две пишущие машинки»[344]. Разведчики также подожгли здание полицейского управления. Обе группы находились в городе около четырех часов.
Немецкая версия событий была изложена в донесениях 8-й комендатуры гавани морскому коменданту «Украина» 6 и 7 декабря 1941 г. Соответственно попытка высадиться на причале № 1 была «отражена морским патрулем»[345]. Успешной была высадка с одного катера на берегу под прикрытием снежной бури. В результате рейда было подожжено здание городского управления, сожжен рыбацкий катер, убит один «ополченец» («Miliz.» – вероятно, коллаборационист)[346]. Пропавшими без вести числились два солдата полевой жандармерии. Видимо, последние стали «языками», захваченными отрядом Ф. Волончука.
Считается, что именно декабрьская высадка послужила для немцев уроком, после которого гавань Евпатории была укреплена[347]. Это мнение имеет право на существование, однако в документах 11-й армии по Евпатории декабрьский рейд в этом контексте не упоминается. Куда большую тревогу у немцев вызвала высадка десанта в Феодосии. В ЖБД 11-й армии имеется запись за 12.20 29 декабря, в которой LIV AK и 533-му командованию тылового района предписывалось: «Установить заграждения на входах в гавани, взорвать или заминировать причалы, в особенности в Евпатории»[348]. Коменданту гавани Евпатория 29 декабря 1941 г. был отправлен приказ, в котором говорилось: «События в Феодосии, где крейсера и миноносцы ночью высадили войска на набережной, требуют высокой готовности и бдительности в Евпатории и на южном берегу»[349]. В итоге принимались меры обороны общего характера, и не только в Евпатории, но также в Ялте и Алуште. Морской комендант Крыма (контр-адмирал граф фон Швайниц) приказывал организовать патрулирование катерами вдоль берега, но в отношении Евпатории это не было выполнено ввиду отсутствия подходящих катеров.
За город Евпаторию отвечала Комендатура I(V)277 армейского тылового района во главе с подполковником Зеегером. Ей подчинялись взвод полевой жандармерии (30 человек, 3 пулемета), взвод охраны тыла (25 человек) и команда SD. Комендатура гавани включала два 76,2-мм трофейных орудия и насчитывала 70 человек. С моря Евпаторию прикрывал 148-й дивизион армейской береговой артиллерии (не подчинялся коменданту). Командовал дивизионом гауптман Мильде. Комендатура гавани и артиллеристы располагали 18 пулеметами. Помимо этого в городе находились штабы румынского артиллерийского полка и дивизиона с одной батареей (также не подчинялись коменданту).
В случае атаки на Евпаторию в подчинение Зеегера переходили: саперы-железнодорожники (10 человек), пост ВНОС (15 человек), комендатура города (10 человек), легкораненые из лазарета (около 30 человек), сборный пункт раненых (930 человек), комендатура гавани (35 человек), артиллерия (50 человек)[350]. Итого 180 человек.
Как указывалось в документах 11-й армии с разбирательством произошедшего в Евпатории: «Вдоль побережья осуществлялось патрулирование, на пирсе в гавани был выставлен пост ополчения (татары)». Сплошной обороны побережья не было, комендант города планировал контратаковать высадившиеся советские подразделения, когда определится место высадки. Однако с такими силами гарнизон мог в лучшем случае отразить разведывательный рейд, подобный декабрьскому 1941 г.
Взрыв немецкими саперами пристаней в Евпатории незадолго до советского десанта.
Особым вопросом являлся подрыв пирсов в гавани Евпатории. Как позднее вспоминал командир 70-го саперного батальона Х. фон Хайгль, он получил приказ на подрыв пирсов, но против подрыва возражал представитель ВМФ, т. к. пирсы требовались для снабжения морским путем[351]. Эта информация подтверждается материалами расследования событий в Евпатории в приложениях к ЖБД 11-й армии. Так, комендант Евпатории писал в докладе от 12 января: «Я постоянно настаивал на подрыве пирсов в гавани в общении с комендатурой гавани, однако корветтен-капитан фон Рихтхофен[352] неизменно отвечал мне, что пирсы должны быть сохранены для позднейшего возобновления судоходства»[353]. Комендант города вызвал армейских саперов, но в итоге пирсы были подорваны только на протяжении 20 метров. Произошло это 2 января 1942 г., буквально накануне высадки. Комендант писал, что «немедленно заявил корветтен-капитану фон Рихтхофену, что считаю произведенные разрушения недостаточными». Однако ничего больше сделано не было. Комендант гавани считал разрушения достаточными. Позднее, при расследовании происходившего в Евпатории, командиром саперных частей 11-й армии был сделан вывод: «Места подрыва были выбраны поблизости от суши таким образом, чтобы корабли с глубокой осадкой не могли обогнуть их сбоку»[354]. Так или иначе, ввиду разногласий между армией и Кригсмарине, пирсы в Евпатории оказались в состоянии, затрудняющем, но не препятствующем высадке.
Результат взрыва пристани в Евпатории.
Тем временем советская сторона готовилась к высадке десанта. В соответствии с отданными приказами ЧФ была спланирована высадка в Евпатории тактического десанта. Предполагалось двумя эшелонами высадить в тыл противника усиленный полк морской пехоты[355].
Для высадки в Евпатории первого эшелона десанта (740 человек, в том числе батальон морской пехоты численностью 533 человека под командованием капитан-лейтенанта К.В. Бузинова) выделили тральщик «Взрыватель», буксир СП-4 и семь малых охотников. Руководить высадкой поручили уроженцу Евпатории капитану 2 ранга Н.В. Буслаеву. На буксир СП-4 погрузили три 45-мм орудия и два танка Т-37 или Т-38. В состав десанта включили немало евпаторийцев, хорошо ориентировавшихся в городе, в том числе партийных работников и милиционеров[356]. Тем не менее в десанте было немало людей, совершенно незнакомых с городом. Погрузившись на корабли в Севастополе вечером 4 января, десантники уже в 3.00 ночи 5 января высадились в Евпатории, почти не встречая противодействия. Как свидетельствуют немецкие документы, «Пост ополчения на пирсе был разгромлен. Больше противник не встретил сопротивления в районе высадки»[357]. Повреждение пирсов все же сыграло свою роль, выгрузка плавающих танков и 45-мм орудий с СП-14 столкнулась с немалыми трудностями, пришлось на ходу восстанавливать пристань. По наблюдениям немцев, пристань восстанавливали с помощью принесенных из города материалов, однако «выгрузка противником танков, которых было не менее трех, оказалась невозможной из-за разрушений на пирсе». В донесении штаба 11-й армии о боях в Евпатории упоминается в качестве трофея всего одна бронемашина (в оригинале именно Pz.Spaehwagen), что заставляет предположить, что выгрузить удалось в лучшем случае один танк Т-38. Вместе с тем имеются данные о нескольких подбитых на улицах Евпатории легких танках.
