— Расскажи о своих студенческих годах, — попросила она.

— Я учился в колледже. Ничего особенного.

— Но я не училась в колледже, и даже не представляю, какого это? Что ты изучал?

— Бизнес.

— Занимался спортом? Играл на музыкальном инструменте? Тебя наказывали за прогулы или шумные вечеринки?

Росс изогнул брови.

— Нет, нет, нет и ещё раз нет. Я был спокойным. В деканат обычно вызвали Дрю, Трента или Брэда.

«Наконец-то, — счастью Джилл не было предела, — он пошёл на контакт».

— Брэда? — невинно поинтересовалась она.

— Мы познакомились на первом курсе Бостонского университета. У него был довольно необычный характер.

— Какой?

Он поставил чашку на стол и откинулся на спинку дивана:

— Непредсказуемый. Особенный. Джон и я были ботаниками и отличниками, а Дрю и Трент…их постоянно наказывали за всякое дерьмо. Брэд был чем-то средним между ботаником и хулиганом. Он хорошо учился, но постоянно отрывался с Дрю и Трентом.

— А какие безумные поступки совершал ты? Расскажи.

Росс покачал головой:

— Ты не заставишь меня признаться в этом, — он рассмеялся.

— Что такого сумасшедшего ты мог совершить? Списать на экзамене? Рассказывай! — улыбка осветила её лицо.

— Я никогда не списывал, — строго ответил он, — но зато попадал в другие серьёзные неприятности.

— Просто признай, что ты был невероятно скучным, — подразнила она.

— Эй, ты нарываешься! В начале каждого учебного года Трент и Дрю разрисовывали баллончиками двери деканата, и их постоянно ловили. А мы с Брэдом были умнее и «играли по-крупному». На первом курсе мы проникли в университет соперников и похитили их костюм талисмана. Мы продержали его у себя две недели, а затем вернули обратно. И знаешь, пока этот талисман находился у нас, соперники постоянно проигрывали.

Она засмеялась:

— Хорошо, беру свои слова обратно. Ты на самом деле сумасшедший! Но, пожалуйста, скажи, что вы похитили только костюм талисмана, а не человека в этом костюме?

— О, его было нелегко украсть. Парень, который отвечал за костюм, любил пиво, и мы это прекрасно знали поэтому, когда он напился, незаметно украли костюм и примерили на себя. Мне пришлось слоняться по общежитию целых два часа в одних трусах!

— О, я бы посмотрела на это зрелище. Боксеры или плавки? — подразнила она.

— Семейные трусы, — пошутил он.

Она уже представила Росса в семейных трусах, бегающего по общежитию в костюме талисмана.

— Почему ты улыбаешься?

— У меня возникли довольно неприличные мысли в голове.

— Мне становится всё интереснее, — прошептал он, наклоняясь ближе.

— О…— она отпрянула назад. «Держи себя в руках», — напомнила себе Джилл. — Ты общаешься с Брэдом сейчас?

— К сожалению, Брэд погиб пять лет назад.

— Мне очень жаль. Он был болен?

— Нет, он погиб в автомобильной катастрофе.

— Мне жаль. Должно быть, очень тяжело терять близкого друга, — произнесла она голосом полным сочувствия.

Брэда невозможно описать в двух словах. Он был особенным. Пытливый умник и пронырливый заводила – два в одном. Он любил студенческие тусовки, алкоголь с повышенным содержанием спирта и миленьких студенточек, но с таким же успехом он зачитывался учебниками по философии, путешествовал по всему земному шару и организовывал студенческие вечера. А ещё он был преданным другом; единственным, кто не боялся матери Росса. «Мы друзья, а значит должны быть заодно», — говорил Брэд в любой ситуации.

— Он бы тебе понравился. Он всем нравился. Брэд был из небогатой семьи, но все его любили за оптимизм и целеустремлённость. Он мог заставить человека улыбнуться, или рассмеяться, или поверить в себя. Он был лучше меня…лучше всех, кого я знал.

— Скучаешь по нему?

Говорить правду было слишком опасно. В душе Росса имелось много ран, которые временами покалывали, напоминая о прошлом, напоминая о том, что Бог беспощаден и забирает лучших. А Брэд, без сомнения, был лучшим. Единственное, что осталось в память о друге – дневник. В нём Брэд писал о каждом месте, в котором побывал, о людях, которых встретил, об их образе жизни и культуре. А ещё он писал о своих чувствах.

Росс так и не сумел дочитать дневник до конца. На середине он закрыл блокнот и положил его в свой прикроватный столик на яхте. Он никогда не сможет дочитать до конца. Раны слишком глубоки. Этот дневник безмолвное напоминание о человеке, друге, товарище…о том, кого Росс по-настоящему не знал и не понимал. А ведь мог. Он должен был поговорить с Брэдом…но теперь поздно. Слишком поздно.

В эту секунду Росс осознал, как сильно похож на свою мать. Холодный, эгоистичный ублюдок. Что хорошего он сделал в своей жизни? Ничего. Каждое его действие, каждое решение носят лишь эгоистичный характер. Он ничем не отличается от серой массы псевдо людей с ложными идеалами и ценностями. Деньги, деньги, деньги…он погряз в этом дерьме. И уже не выберется.

«Почему я думаю об этом? У меня были планы на вечер, а теперь..?» — Росс пришёл в замешательство. Сейчас он не хотел Джилл на физическом уровне, а хотел, как собеседницу, друга…она каким-то образом пробралась в его подсознание, заставила открыть сердце. «Ни к чему хорошему это не приведёт», — решил Росс.

— Джилл, я должен идти. Мы можем встретиться в эти выходные? — он встал с дивана и, не дожидаясь ответа, направился к выходу.

— Уверен, что не хочешь остаться? — в её голосе ощущалась боль.

Сегодня он хотел выпить и забыться. Абстрагироваться от этой дерьмовой реальности.

— В следующий раз.

Он покинул её, даже не поцеловав на прощание. «Джилл достойна большего, — размышлял Росс за рулём автомобиля. — Я не могу дать ей той жизни, которую она заслуживает. Эта женщина слишком хороша для меня». Он знал, что должен отпустить её. Отпустить пока не поздно, иначе…будет больно. Смертельно больно.

Ночью она не смогла уснуть. Перед глазами маячил образ Росса Уитмена. Она помнила каждую черту его лица до мельчайших подробностей: лёгкую щетину, небрежно уложенные волосы, тонкие губы и глаза полные боли. Его взгляд в памяти отпечатался особенно хорошо; так смотрит отчаявшийся и потерявший связь с жизнью мужчина.

Она вспомнила первую встречу с Россом. Тогда, на вечеринки в честь помолвки, он выглядел таким же безжизненным, холодным и отдалённым, как айсберг в океане. Как будто Росс построил вокруг себя невидимую крепость, и не позволял никому подходить слишком близко.

Чем больше времени она проводила с Россом, тем яснее понимала, что он не похож ни на одного из своих родителей. Да, в нём присутствует эгоистичность, апатия и самоуверенность от матери, но вместе с тем доброта и ласка от отца. Росс сильный, как мать, и любящий, как отец. Он уникальный, просто ещё не знает об этом.

«Почему? Почему я так отчаянно хочу быть с ним? — задавалась вопросами Джилл. — А если я ошибаюсь? Вдруг этот человек не способен любить?». Чем больше она думала о Россе, тем сильнее затуманивался её разум. «У Росса никогда не было нормальной семьи, а в юношестве он пережил потерю лучшего друга. Определённо, эти события сыграли важную роль в формировании его личности, — размышляла Джилл. — В конце концов, это нанесло ему душевную травму». А уж о душевных травмах она знала побольше некоторых. «Росс способен делить со мной свою постель, но не своё сердце, — эта мысль поразила Джилл, как удар молнией. — Он хороший, добрый, смелый, потрясающий…но не для меня. Я в его понимании всего лишь…любовница. Так дальше продолжаться не может, — железно решила Джилл. — Пришло время действовать».

Ей был необходим план. Но какой? Как завоевать сердце холодного диктатора? Как заставить бабника остепениться? Лодка. Только в море Росс чувствовал себя свободным. Это именно то, что должна сделать Джилл – сбежать на парусной лодке с любимым и пуститься навстречу безумному морскому бризу. Это единственный способ вернуть Росса…настоящего Росса.