После этой встречи Александр Бернс смог спокойно ходить по Бухаре и знакомиться с повседневной жизнью города.
«Обыкновенным местом моих вечерних прогулок в Бухаре был Регистан: этим именем названа просторная площадь в городе перед дворцом, стоящим с одной ее стороны. По двум другим сторонам расположены массивные здания — коллегии ученых; а на четвертой бьет фонтан, осененный высокими деревьями. Здесь, вокруг товаров Европы и Азии, разложенных для продажи, собираются праздные люди и охотники до новостей. Чтобы ознакомиться с жителями Бухары, иностранцу стоит только сесть на одну из скамеек Регистана: там он найдет уроженцев Персии, Турции, России, Татарии, Китая, Индии и Кабула, встретит туркманов, калмыков и кайсаков из соседних степей, также и уроженцев земель более плодоносных и увидит всю разницу между утонченными обычаями подданных великого государя и между грубыми нравами кочующих татар. Там представятся ему узбеки из всех областей Мавераннахра, и по их лицам он составит себе понятие о переменах, производимых временем и местом в племенах народов. Жители стран, прилежащих к Коканду, претерпели меньшее изменение; а уроженцы Ургенча, древнего Хорезма удерживают в своих чертах суровость, им одним свойственную: их всегда можно узнать по черным овчинным шапкам около фута высотою. По временам красная борода, серые глаза, белая кожа обратят на себя взоры путешественника, или внимание его привлечет бедный русский, утративший свободу и родину и влачащий здесь бедственную жизнь невольника. Иногда вы заметите в таком же положении китайца, в чалме и с обстриженною косою: он, как и другие пленники, разыгрывает роль мусульманина. Затем следует индус в одежде, столько же не свойственной ему самому, сколько и его отчизне: небольшая четырехугольная шапка и снурок вместо пояса отличают его от магометан и, как объяснит вам каждый мусульманин, предостерегают правоверных от осквернения их обычного приветствия обращением его к идолопоклоннику. Кроме этого, отличить уроженца Индии можно по его уклончивому взору — он старательно избегает всякого сообщения с толпою, сближается только с немногими, находящимися в одинаковых с ним обстоятельствах. Евреи отличаются так же резко, как и индусы. В Бухаре это племя замечательно необыкновенною красотой, и мне не раз случалось встречать в своих прогулках прекрасную Ревекку с густыми локонами, спускавшимися на плечи и придававшими лицу ее еще больше прелести. В Бухаре насчитывается до четырех тысяч евреев, вышедших из Мешхеда в Персии и большею частью занимающихся окрашиванием тканей».
Бернс описывает в книге и рынок работорговли, и встреченных им русских рабов, описывает он и обычные рынки, заполненные тканями и специями, и бытовые особенности Бухары — скажем, страсть местных жителей к чаепитию. В течение месяца, который Бернс прожил в городе, он встречался с кушбеги несколько раз. Разговаривали они о торговле, о политике. И о религии.
«Он начал разговор о неземных предметах: желал узнать, веруем ли мы в Бога, и стал расспрашивать о наших религиозных понятиях. Я отвечал ему, что мы веруем в единого Бога, вездесущего и ниспосылающего на землю пророков; говорил ему, что наступит день Страшного суда, что есть небо и ад. Выслушав это, он коснулся наших понятий о Сыне Божьем и о пророческом значении Магомета и, хотя не одобрил христианских мнений об этих предметах, однако же нисколько не обиделся моими ответами. «Поклоняетесь ли вы идолам?» — продолжил визирь. Я отвечал отрицательно, что, по-видимому, удивило его, ибо он значительно взглянул на некоторых из присутствовавших. Тут один из них сказал ему, что в речах наших нет правды и что у нас на шее всегда можно найти доказательство этому. Я тотчас же открыл грудь и удостоверил все общество в противном, а визирь с улыбкой заметил: «Нет, это не дурной народ». В это время слуги готовили послеобеденный чай; визирь взял чашку и сказал нам: «Вы будете пить с нами чай, ибо вы люди книги и, кажется, имеете довольно правильные понятия об истине!» Мы поклонились за такое предпочтение, и с этих пор нас угощали чаем каждый раз, когда мы посещали министра. Хитрый экзаменатор спросил меня, едим ли мы свинину. На это нужно было дать ответ положительный и основательный; я сказал — едим, но у нас употребляет ее в пищу преимущественно бедный класс людей. «А какой вкус имеет она?» — продолжал он. Я понял, что это был уже допрос, и отвечал: «Я слыхал, что вкусом она походит на говядину». Тут он спросил, отведывал ли я лошадиное мясо с тех пор, как приехал в Бухару? Я сказал, что отведывал и нашел его довольно вкусным и питательным»[130].
В книге Александра Бернса упоминаний об этом, конечно же, нет, но по всей видимости, одной из его задач было восстановить или же проверить агентурную сеть Ост-Индской компании (читай: английскую агентурную сеть) в Бухаре. Во всяком случае, из других источников следует, что какую-то часть подобной работы Бернс выполнил. Когда он поделился с кушбеги мыслями о поездке в Хиву, тот предостерег его от подобной авантюры — в регионе было слишком опасно. В итоге было решено ехать в безопасную Персию, а оттуда 18 января 1833 года английские разведчики вернулись в Бомбей, отплыв из Персидского залива. Еще через три месяца русские войска под командованием Николая Муравьева высадились возле Константинополя, спасая султана от восставшего египетского правителя Мухаммеда Али.
И вот тут у многих лондонских и калькуттских политиков, что называется, «пазл сложился». Оказывается, те, кто указывал на опасность русского вторжения в Индию, были не паникерами, а провидцами. Вот ведь оно, по сути, уже начинается. Как дальше британцы принялись финансировать горцев, рассказывалось в предыдущей главе. Так что Бернс вернулся крайне вовремя. Он представил доклад генерал-губернатору лорду Вильяму Бентинку, и ему приказали сейчас же плыть в Лондон, где он должен был доложить подробности поездки кабинету министров, контрольному совету и другим высшим официальным лицам, рассказать им о ситуации в Средней Азии и поделиться своими мыслями о вероятности русской угрозы для Индии. Ему оказали совершенно невероятный прием. 27-летний офицер удостоился частной аудиенции у короля, который хотел услышать рассказ Бернса лично. Александр Бернс стал героем. Ему присвоили чин капитана, наградили Золотой медалью Королевского Географического общества, хозяйки светских салонов зазывали юного героя на рауты, а он — поджарый, покрытый колониальным загаром, с франтоватыми усами, и не отказывался — потому что любил женское общество и не скрывал этого.
Крупнейший английский издатель Джон Мюррей купил записки Бернса, и книга о путешествии в Бухару и Кабул в трех томах сразу стала бестселлером: в первый же день было продано 900 экземпляров. Рекорд для того времени. Но книга книгой, а главным результатом путешествия были секретные доклады. Один военный, другой политический, третий по топографии, четвертый по экономической ситуации в регионе. Бернс, изучив ситуацию, пришел к выводу, что, если русские возьмут под контроль Кабул, это будет еще опаснее, чем если они начнут контролировать Герат. Афганцы, которые отлично воевали в гражданской войне, противостоять армии европейского образца не смогут. Как только захватчик овладеет Кабулом, путь на Индию будет открыт. Еще Бернс сделал вывод, что русским будет удобнее всего выступать из Оренбурга, и таким образом они смогут просто обойти Хиву и Бухару, а дальше, переправившись через Амударью, они пойдут на Кабул. И разведчик делал вывод: в афганской столице нужна постоянная английская миссия. Она сможет контролировать торговлю и афганские элиты, и хотя сначала эту идею отвергли, то потом вновь назначенный генерал-губернатор Индии Джордж Иден, первый граф Окленд, отправил-таки Бернса в Кабул, в ноябре 1836 года.
Поездки британского разведчика по Азии, его пребывание в Бухаре и Кабуле не остались незамеченными в Санкт-Петербурге и в Оренбурге. Раздражала не только политическая активность англичан, но и экономическая, явно направленная на подрыв влияния России в азиатском регионе. О том же, кто такой Бернс и что он делал в Азии, докладывал в Петербург Иван Виткевич. Русский разведчик, ссыльный и лишенный прав дворянин.
