По схеме, отработанной Пржевальским, был подобран личный состав. Три офицера, конвой из двенадцати казаков и восемь киргизов. Организацией похода занимался начальник Ферганской области генерал Абрамов, а официальной целью были заявлены научные изыскания, для чего были подготовлены письма к правителям Шугнана и Вахана. 8 июня отряд вышел из города Ош и отправился в долгое путешествие по Памиру и Кашгару. В этом походе было пережито немало — правители княжеств сначала не хотели пускать русских, потом решили, что это передовой русский отряд, а где-то дальше идут основные силы, чтобы воевать с афганцами. Кашгарские власти пытались задержать разведчиков, но были вынуждены отпустить их после трехдневного разбирательства. Путята в итоге добрался до ваханского правителя и посетил его столицу, городок Кала-и-Пяндж. Ваханский правитель просил Путяту о покровительстве России и о введении войск, но у капитана не было полномочий принимать такие решения. А вот англичане именно после этих переговоров стали давить на Абдуррахмана, чтобы он ускорил военную операцию.

Отряд бесстрашных разведчиков то соединялся, то разделялся на две группы, которые выполняли разные военно-политические задачи. При этом постоянно велось картографирование местности. Разведгруппа вернулась в Маргелан в конце ноября 1883 года. Результаты работы получились внушительными. С научной точки зрения в том числе. Были определены 12 астрономических пунктов и измерены барометрические высоты около 400 точек, было обследовано 47 000 квадратных верст на Памире, и после этого русское внешнеполитическое и военное ведомства стали ставить вопрос о границах с Афганистаном на Памире.

А еще в ходе экспедиции удалось собрать сведения разведывательного характера о политической ситуации, событиях в памирских бекствах, причем в отчете Путята обратил особое внимание на то, что местное население к афганцам относится плохо и хотело бы получить русский протекторат. Но писал он это уже в тот момент, когда в бекствах стояли афганские войска. Так что Мервская операция Алиханова была больше ответом России на английские выходки.

На вторжении в Памирские бекства Абдуррахман не остановился. То есть он, может, и хотел бы, потому что в целом неприязни к русским не испытывал. Но вот англичане считали иначе и полагали, что если они финансируют эмира и его страну, то ему стоит делать то, что хотят в Калькутте и Лондоне. А там хотели провокаций. И место для провокаций нашлось. Называлось оно Пендинский оазис. Он находился на реке Кушке, на линии русско-афганского разграничения, и считался спорной точкой, переговоры о принадлежности которой все никак не могли закончиться. Понятно, что Россия вела переговоры не с Кабулом. Петербург о границах Афганистана говорил с Лондоном. После присоединения Мерва первый шаг сделали англичане. Под предлогом уточнения северных границ Афганистана они отправили на Кушку военно-дипломатическую миссию во главе с генералом Лемсденом. Английские топографы заодно исследовали переправы через Амударью, и вообще «дипломатическая» миссия была очень убедительной — несколько сотен солдат и офицеров. Сначала англичане объехали север Афганистана, встречались с вождями племен, старейшинами, выясняли настроения, чтобы понять — случись война с русскими, афганцы пойдут воевать или нет.

Но и Российская империя тоже отправила свою «дипломатическую» миссию под командованием генерала Александра Виссарионовича Комарова, который был тогда начальником Закаспийской области. Англичане приказали Абдуррахману отправить на границу афганские войска. Началось противостояние дипломатов в погонах на Кушке. Сопровождалось оно перепиской между Лондоном и Петербургом. Россия заявляла, что оазис Панджшех принадлежит ей на том основании, что она владеет Мервом. Лондон отвечал, что не все так однозначно, поверьте, не все хотят присоединения к России. На границе шли свои бумажные баталии. Переписывались и генералы отрядов — русского, афганского и начальник английской миссии. Причем тут тон переписки сильно отличался. На словах разгневанный генерал Комаров приказал афганским отрядам немедленно удалиться. Афганский командующий отказался. Комаров обратился к генералу Лэмсдену и у него потребовал, чтобы афганские отряды убрались из русского оазиса. Лэмсден тоже ответил отказом.

Сохранившаяся переписка между русскими и британскими офицерами невероятно захватывающая.

«От Генерала Сэр Питера Лемсдена Подполковнику Алиханову.

Калэ-и-Моур, 19-го февраля н. ст. 1885 г.

Подполковник Риджуэ представил мне полученное им вчера от Вас письмо. Я не могу не высказать своего удивления по поводу тона, в котором оно написано, и должен прибавить, что, после вчерашнего объяснения моего с представителем Эмира, я нахожу, что мною исчерпаны все средства к удержанию Афганцев от принятия мер, которые они могут признать необходимыми для защиты своих прав.

Мне удалось склонить афганское военное начальство отодвинуть свои передовые посты к Уруш-Душану, и приказания по этому предмету будут сегодня отправлены к начальнику передового афганского поста, причем ему будет вменено в обязанность не высылать даже разъездов далее означенной местности.

При всем том, считаю долгом предупредить Вас, что я нахожусь в невозможности побуждать Афганцев к дальнейшим уступкам или же долее их сдерживать, а вместе с тем и заявить Вам, что, в случае наступательных движений русских разъездов или войск за Аймак-Джары, неминуемо произойдет столкновение.

В заключение имею честь уведомить Вас, что в посланной в Лондон телеграмме я указал на серьезный кризис, вызванный Вашими замыслами, и что, во всяком случае, я надеюсь, что Вы не решитесь вступить на путь, который, помимо столкновений между Россией и Афганистаном, мог бы вызвать и разрыв между находящимися ныне в дружественных отношениях Россией и Англией.

Имею честь и пр. П. Лемсден»[302].

А вот ответ подполковника Алиханова, который к этому времени был уже восстановлен в звании и назначен первым начальником Мервского округа Закаспийской области. Ответ простой и бесхитростный. Прямо вот читается между строк такое понятное и знакомое «ты зачем так дэрзко мне сказал, а?».

«От Подполковника Алиханова Генералу Сэр Питер Лемсдену.

8 февраля 1885 г.

Глубокоуважаемый Генерал Лемсден, Комиссар Ее Величества Королевы великобританской.

Приветствуя Вас, сообщаю Вам, что письмо Ваше было получено мною. Ответ мой короток. Будете ли Вы довольны или нет, но мне приказано занять русскими войсками Даш-Кепри, и приказание это я выполню. Мы не желаем вражды, но, если другие начнут воевать с нами, то, с своей стороны; мы готовы к этому.

Я человек служивый, с политическими делами не знаком, и потому не имею ничего иного сообщить Вам.

Подполковник Алиханов, Начальник округов Мерва, Серахса и Иолотан»[303].

Если все хотят войны, то она непременно случается. Хотя российское правительство дало клятвенную гарантию, что российские войска не станут атаковать оазис Панджшех — если афганцы не будут провоцировать — и даже запретило Комарову вести боевые действия. А расстояние между русскими на восточном берегу Кушки и афганцами на западном было чуть больше полутора километров. И что бы там ни решали в столицах, на месте все выглядело иначе.

13 марта Комаров предъявил командующему афганскими войсками ультиматум: отводите войска, или выгоним силой. А тем временем отношения между англичанами и афганцами сильно обострились, причем афганцы даже стали угрожать англичанам. И Лемсден с большей частью своей команды перебрался поближе к Герату, к персидской границе, чувствуя, что дело может кончиться плохо. Как писали в русском военном докладе, «его поспешное передвижение к персидской границе, форсированные переходы днем и ночью под проливными дождями и по невылазной грязи походили на поспешный и скрытный побег».