— Я займусь этим, — заявил старый лорд. — Осторожно. Впрочем, сначала давайте посмотрим, что скажут стражники. И если после допроса останутся подозрения об участии в этом деле столяра, я отправлюсь с вами в замок Бэйнард и поговорю с ним сам.

— Но, лорд Парр, мне казалось, вы хотели свести свое участие в расследовании к минимуму, — напомнил я ему.

— Да. Однако эти люди принадлежат к придворному персоналу, они отвечают передо мной и потому боятся меня. — Старик с усилием улыбнулся. — А что касается порта, то Сесил уговорил одного человека на таможне, чтобы тот сообщил нам, если кто-то из тех троих попытается уплыть на корабле. Все товары и люди, прибывающие или отправляющиеся из страны, должны пройти через таможню. Сесил также нашел портового рабочего, который будет следить за всем, что происходит на причалах. Ему обещана кругленькая сумма золотом, если похитителей драгоценного камня схватят. — Он криво усмехнулся.

— А этот бедный юноша-подмастерье, — сказала королева. — Не могу понять, почему он сказал, что убит за Анну Эскью. Я разузнала: они никогда не встречались. — Она грустно посмотрела на своего дядю. — По крайней мере, здесь я проявила должную осторожность.

Лорд Парр кивнул:

— А я поговорил со своим старым другом сэром Уильямом Уолсингэмом. Завтра собираюсь в Тауэр. Чтобы оправдать свой визит, я придумал дело, касающееся двора. — Он повернулся ко мне: — Вы пойдете со мной. Посмотрим, что удастся раскопать насчет того, каким образом слухи о пытках миссис Эскью просочились наружу. Но сначала — стражники.

Однако Екатерине, похоже, не хотелось меня отпускать.

— А этот Билкнап, — спросила она, — какой стороны он придерживался в религии?

— Никакой, — ответил я. — Но он имел связи с Ричардом Ричем.

— Эти его слова… Это звучало как предупреждение или как угроза?

— Ни то ни другое, Ваше Величество. Просто последнее злорадство, надежда увидеть меня обвиненным в ереси и вас тоже.

— Несомненно, так оно и было, — твердо сказал лорд Парр.

— Билкнап не мог иметь отношения к краже. Он уже много недель лежал больной у себя в комнате, — добавил я.

— Тогда забудьте о нем, — твердо сказал Уильям и повернулся к королеве. Она глотнула, схватившись за подлокотники кресла, и ее дядя положил ладонь ей на руку. — А теперь, — сказал он, глядя на меня, — вас ждет начальник стражи мастер Митчелл. Со своими пленниками. Допросите их. Разумеется, наедине.

Мне сказали, что гауптвахта находится по другую сторону от приемной. Когда я шел туда, дорогу мне преградил полный человек средних лет, вспотевший в своей меховой робе. Он приподнял шапку с пером, а я преувеличенно низко поклонился ему.

— Добрый мастер юрист, — произнес он елейным тоном, — я видел, как вы вышли из личных покоев королевы. Прошу прощения, что отвлекаю вас, но я старый друг покойного лорда Мортимера и приехал в Лондон. Мой сын, прекрасный молодой человек, хочет служить при дворе…

— Я не занимаюсь такими вещами, — коротко ответил я и пошел дальше, к той двери, к которой направлялся, а незнакомец остался стоять с безутешно сжатой в руке шапкой.

— К мастеру Митчеллу от лорда Парра, — сказал я йомену с алебардой, стоявшему у двери. Тот открыл дверь и ввел меня в маленькую прихожую, где два стражника в черных мундирах играли в кости, а затем пересек прихожую и постучал в следующую дверь.

— Войдите, — послышался низкий голос.

Йомен поклонился, и я вошел в тесный кабинет.

Там за столом сидел крепко скроенный человек в черном мундире — на его шапке был значок королевы на золотом фоне. Когда он взглянул на меня, мое сердце упало: по выражению его лица я понял, что у него нехорошие известия.

— Сержант Шардлейк? — Он сделал жест в сторону стула. — Садитесь, пожалуйста. Я Дэвид Митчелл, начальник охраны королевы.

— Дай вам Бог доброго дня, — поприветствовал я его. — Полагаю, лорд Парр объяснил вам, что я хочу допросить Майкла Лимана, который дежурил в тот вечер, когда украли кн… то есть перстень королевы.

Я обругал себя: чуть не сказал «книгу»! Одно слово не тому человеку могло погубить все.

Митчелл при всем своем огромном росте чувствовал себя неловко и как будто сжался в своей форме. Он тихо проговорил:

— Я держу здесь под стражей Захари Годжера. Но боюсь, Майкла Лимана мы не дождемся.

— Что?! — вскочил я.

Дэвид неловко прокашлялся.

— Вчера во второй половине дня, когда лорд Парр попросил меня, я проверил расписание дежурств. Годжер и Лиман оба дежурили в вечернюю смену девятого июля, и у двери в личные покои королевы был поставлен Лиман. Однако, по словам Мэри Оделл, на самом деле там стоял Годжер. Он дежурил вчера вечером, и я тут же заключил его под стражу. Также я послал за Лиманом, но его комната в помещении для стражи оказалась пуста. И его пожитков тоже не оказалось.

Я закрыл глаза.

— Как это могло случиться?

Было странно видеть, как начальник стражи, военный человек, облеченный значительной властью, заерзал на своем стуле.

— Очевидно, кто-то из других солдат видел, как Годжера взяли под стражу. Он разнес это известие, а Лиман, по-видимому, был в караульном помещении и услышал. Я был недостаточно расторопен. Сержант, которого я послал арестовать его, прибыл через несколько минут после того, как Лиман ушел. — Дэвид посмотрел на меня. — Сегодня же утром лорд Парр получит мое заявление об отставке.

— Есть какие-нибудь догадки, куда мог сбежать Лиман?

— Зафиксировано, что он вышел из дворца вчера в восемь вечера. Сказал, что проведет вечер в городе. Он часто так делал и потому не привлек внимания, хотя стражник на часах заметил, что он нес с собой большой мешок. Наверняка с перстнем королевы, — добавил начальник стражи с горечью.

Я уставился в потолок. Пропал уже четвертый человек. Я снова посмотрел на Митчелла. Сердиться на него не было причин, и у меня было мало сомнений, что лорд Парр примет его отставку.

— Думаю, Годжеру будет лучше всего рассказать мне все, что он знает, — сказал я.

— Да. — Мой собеседник кивнул в сторону боковой двери кабинета. — Он там. Пресвятая Богородица! — вдруг злобно выплюнул он. — Это будет его последнее утро в Уайтхолле. Вечером мерзавец окажется в тюрьме на Флит-стрит.

Я посмотрел на него:

— Это решит лорд Парр.

Митчелл медленно встал, открыл дверь и втащил в кабинет молодого человека. Тот был в одной нижней сорочке и рейтузах, его русые волосы и короткая бородка были спутаны, а на скуле виднелся синяк. Он был высок и ладно скроен, как и все стражники, но теперь представлял собой жалкую фигуру. Дэвид толкнул его к стене, и Захари Годжер осел, со страхом глядя на меня.

— Расскажи следователю королевы все, что сказал мне, — велел ему Митчелл. — Я буду ждать снаружи. — Со злобным отвращением посмотрев на молодого человека, он повернулся ко мне: — Должен вам сказать, мастер Шардлейк, что в течение тех двенадцати месяцев, что Годжер служит здесь, у меня были причины наказывать его за пьянство и азартные игры. Он из тех молодых деревенских болванов, которым двор вскружил голову. Я уже подумывал уволить его. Жаль, что не успел. — Он гневно уставился на Захари: — Выдай все до конца, деревенщина!

С этими словами начальник стражи повернулся и вышел, а молодой человек остался, съежившись у стены. Он набрал в грудь воздуха и нервно глотнул.

— Ну, — заговорил я, — лучше расскажи всю правду. Если мне придется сказать капитану Митчеллу, что у меня есть сомнения в этом, он, наверное, снова будет с тобой груб. — И это была всего лишь правда.

Годжер снова набрал в грудь воздуха.

— Две недели назад, сэр, то есть седьмого числа, ко мне зашел один мой товарищ-стражник. Майкл Лиман. Я не очень хорошо его знал — его не очень любили, он был из радикалов и всегда говорил нам о спасении души.

— Вот как? — Я с интересом подался вперед.

— Он говорил, что дворцовая солдатня погрязла в грехе и что, когда срок его найма истечет, он пойдет к своим новым благочестивым друзьям.