— Да, такие дела, Саша. — сказал Александр Павлович. — Не гнев начальства страшен. Если горнякам не помочь, то у них прокол с планом может получиться. Мало нам от этого чести. Ну, попробуем?

— Попробуем.

— Давай! — высовываясь из окна кабины, скомандовал Щелкачев.

Дружно заревели моторы. Как струна, натянулся стальной трос, и машина Костылева медленно выползла на твердую дорогу. Александр Павлович сдал назад и подождал, пока Саша отцепит трос. Молодой водитель подошел к машине Щелкачева.

— Ну, спасибо. Считай, я твой должник. На всю жизнь.

Александр Павлович отшутился:

— Зачем же так надолго? Поможешь ты кому-нибудь на трассе — и можешь считать свой долг оплаченным. Наше дело такое. Без взаимной выручки далеко не уедешь.

Через четверть часа они были у развилки, от которой шла дорога на «Боевитый». Свернув на нее, Щелкачев остановил машину, вышел из кабины.

— Ну, будь здоров, тезка. Дома встретимся.

— До свиданья. Жинке привет передать?

— Начальнику передай, когда песочить будет, — смеясь, крикнул Щелкачев уже из кабины, и машины двинулись в разных направлениях.

И почти тут же в беду попал сам Александр Павлович. На небольшом повороте он почувствовал вдруг, что машина не слушается руля. Правда, он успел притормозить, но правое переднее колесо уже соскользнуло с дороги и погрузилось в коричневую торфяную жижу. «Рулевая тяга лопнула», — сообразил Щелкачев.

Отсюда, с подъема, ему была видна удалявшаяся по направлению к трассе; машина Костылева. Затеплилась надежда: может быть, оглянется. Влез на кабину и стал махать кепкой.

И Костылев увидел. Дверца его кабины открылась, и, посылая прощальный привет, несколько раз мелькнула рука.

Александр Павлович спустился на землю, присел на подножку машины и с досадой швырнул кепку под ноги.

Но ему повезло. Не прошло и часа, как со стороны Чекчана послышался приближающийся рокот мотора.

Александр Павлович вышел на дорогу и, подняв руку, остановил «газик», заляпанный грязью по самую крышу.

Шофер открыл дверцу, кивнул головой в сторону хорошо видной отсюда машины Щелкачева и деловито спросил:

— Припухаем?

Рядом с ним лежало несколько убитых гусей. На заднем сиденье спали два пассажира. От них несло терпким запахом винного перегара.

— Передай на «Скальном», браток, диспетчеру, что я тут намертво засел. Скажи ему, что сам без буксира не выберусь.

— Может быть, помочь?

— Бесполезно. Рулевая тяга полетела. Не забудь передать.

— Чего ж я забуду? Дело ясное.

Один из пассажиров открыл глаза.

— В чем дело, Юрочка? Приятеля встретил?

— Все мы приятели здесь, на трассе, — не очень любезно ответил шофер и вылез из машины. — Пойдем посмотрим, что у тебя там.

— Ехать надо, — строго заметил пассажир.

— Ему тоже надо, да не может вот.

Шоферы подошли к застрявшей машине. Юрочка полазил вокруг нее и предложил;

— Давай мы ее на дорогу вытащим. Все меньше возни будет, когда буксир пришлют.

Водитель «газика» вернулся к своей машине и высадил пассажиров. Они покричали, потом отошли в сторону от дороги и присели на камни. В руках одного из них мелькнула фляга.

Щелкачеву припомнился сегодняшний разговор со Степаном о Соколове. «Так же вот начальство на охоту возил. Только этот-то, по всему видать, парень стоящий…»

Словно прочитав его мысли, Юрочка, вылезая из машины, сказал:

— Начальнички мои по поводу непредвиденной остановки снова прикладываются. Надоело мне это. Плюну на все и уйду куда-нибудь на базу. Лучше на лесовозке бревна таскать.

— Чего так сердито? Или охоты не любишь?

— Так ведь это у них не охотой, а командировкой называется. Туда ехали два дня, обратно вот уже сутки качу, с прохладцей. А на прииске полного дня не пробыли. В конторе бумагами пошелестели, с начальником пообедали и — «заводи, Юрочка».

Только на следующий день утром машина Щелкачева была отбуксирована на «Скальный», а оттуда попутным бензовозом до автопарка.

Соколов кричал так, что в стакане на письменном столе жалобно дребезжала чайная ложка.

— Подвести меня сговорились? Перед секретарем райкома опозорить? Не выйдет! Я вас за этот саботаж — в следственные органы!..

И он засопел часто и сердито.

«Как насос», — вспомнил вдруг Щелкачев детдомовского завхоза и усмехнулся. Эта улыбка окончательно взбесила начальника автопарка. Переводя дух и с ненавистью глядя на Щелкачева, он заключил:

— Сдай машину Федорову и, пока не разберемся, можешь к своему дружку Савеличеву в подручные идти. Я ему приказал оба гаража убрать. Все!

Щелкачев, не сказав ни слова в свое оправдание, вышел из кабинета, взял у секретарши лист бумаги и, примостившись у краешка стола, написал: «Прошу освободить от работы в автопарке…»

Когда он из окна своей квартиры увидел весело шагавшего по улице Костылева, обида всколыхнулась в нем. Как же так: он выручил этого желторотого из беды, а тот даже не остановился, когда он сам попал в беду…

С тем Александр Павлович и вышел из дому.

— Свинья ты, братец, самая настоящая, — сказал он, не протянув руки Костылеву. — С такой подлой душонкой здесь долго не наработаешь, к маме запросишься…

Саша перебил:

— Погоди, погоди. Что-то не пойму ничего…

— Не, прикидывайся! Почему не остановился, когда увидел, что я машу тебе? Ты ж дело сорвал, горняков подвел, на весь наш коллектив пятно посадил.

Вот тут-то лицо Костылева и расплылось в улыбке.

— Во-первых, откуда я мог знать, что ты помощи просишь? Я думал, что ты со мной никак расстаться не можешь. А во-вторых, что ты на дороге вместо меня дежурить остался, я узнал только на «Скальном». А в-третьих, сердитый дядя, я с диспетчера слово взял, что он за тобой первую же машину пошлет, а сам за тебя на прииск поехал. Вернулся вот и сразу к тебе потопал, чтобы доложить, что задание выполнено.

Щелкачев оторопел — уж больно неожиданно все оборачивалось — потом, положив руку на Сашино плечо, сказал с чувством:

— Молодец, парень! Прости, что плохо подумал. Настоящий ты человек! А ну-ка пойдем!

Когда Костылев скрылся за дверью Соколовского кабинета, Щелкачев подошел к столу секретаря. Заявление его лежало в стороне. Никаких пометок на нем не было: видно, у Соколова оно еще не побывало. Александр Павлович взял заявление и разорвал его на мелкие клочки. С досадой на самого себя подумал: «Хорош! Как девчонка, обиделся. Уходить задумал. От кого уходить? От любимой работы, от таких вот замечательных ребят?»

Он вышел из конторы. На щите у здания висело объявление:

«Завтра, 10 июля, в 8 часов вечера состоится открытое партийное собрание. Повестка дня: «Итоги Пленума ЦК КПСС и задачи автотранспортников». Докладчик секретарь райкома КПСС тов. Супрунов».

— Вовремя! Что ж, поговорим, товарищ Соколов!..

Вскоре Александр Павлович уехал с семьей в отпуск. И вот сейчас возвращался один, отозванный из отпуска до срока. Его назначили начальником гаража на «Морозный».

Выйдя с Васькой в тамбур, Александр Павлович веско сказал:

— Играть в карты и пить водку кончили. Ясно?

Васька презрительно сплюнул.

— Неужели непослушные детки помешали дяде изучать классическую литературу? — И назидательно добавил: — Между прочим, здесь не женский монастырь и даже не профсоюзный дом отдыха. Так что каждый развлекается, как умеет. Не лез бы ты, дядя, не в свое дело.

Все так же спокойно, не повышая голоса, Щелкачев сказал:

— Я не собираюсь тебя уговаривать. Согласен ты или не согласен, мне наплевать. Если подобное повторится, я на ближайшей станции сдам тебя милиции.

— Ха! Хотел бы я посмотреть, как это будет выглядеть.

— Да, и еще посоветую. Брось-ка ты, парень, небылицы плести. А то от твоей брехни уши вянут.