– Из-за тьебя, Рей, тьоже приходьилось отжьиматься, когдья ты патрони уронил, за сьобой смотри!

– Тьфу! Я ради вас всех стараюсь, Рыжий же всех подставит!

– Я убрал, все нормально, – сказал Питер. А потом добавил с глуповатой улыбкой: – Мне это нетрудно, Рей. Если нужно, я могу сделать шаг в сторону. А тебе везде плохо, где бы ты ни был.

Рей не совсем понял, что ему сказали, но интонация казалась оскорбительной.

– Ты что сказал, придурок?!! Ты чего пасть раскрыл?!

Рея оттащили другие курсанты, он уже лез бить Питеру лицо. Но Калист выкрутился, сбегал к своей тумбочке, выудил из нее зачем-то украденную из столовой бутылку с соусом. Соус был из уксуса и выжимки местных бобов, его добавляли в кашу, чтобы она не так походила на вареный картон. Рей метнулся обратно и плеснул соусом в стоящего Питера. Капли попали на униформу, по казарме разнесся едкий и кислый дух.

Позже, когда Рей анализировал свои промахи, он сделал вывод, что это как раз была роковая ошибка. Он мог бы вместе со всеми требовать от Питера больше сигарет, унижать его, и окружающие это одобрили бы. Не всем нравилось хамство Калиста, но курсанты предпочитали молчать, зачем заступаться за других и плодить проблемы для себя? Но Рей пристал с этими дурацкими хлебцами, когда большинство уже мысленно считали гостинцы из Зоны Отдыха. Рей разозлил слишком многих.

– Чу! Ты дьюрак, Рей! – крикнул Дитер. – Меня облил!

– Рей, меня даже с пятнами соуса сегодня рады будут видеть, – тихо сказал Питер.

– Что за хрень происходит?! – рыкнуло за спиной озверевшего, как бульдог, Калиста. Тот отвел полный ненависти взгляд от Рыжего и столкнулся лицом к лицу с Кутием.

Кутий был самый старший из мобилизованных в роту, около тридцати лет поземному. Ростом под два метра, с крадущимися движениями, плоским желтым лицом и желтыми равнодушными глазами, как у копченой рыбы. Кутий попал в армию сразу после срока в тюрьме Ноксгота и пользовался у всех авторитетом.

– Это Калист Рыжего задолбывает, придрался на ровном месте, – солдаты отпустили слегка остывшего Реймонда.

– Что тебе от него надо, малой? – спросил Кутий. – Может, человек в церковь хочет успеть к вечерней службе, а ты ему поперек горла встал.

– Ха! Он к девке идет. Хочет предаться внебрачному блуду с потаскухой!

Кутий сделал полшага вперед, его мертвенные глаза нехорошо сверкнули.

– Так, малой. Я не знаю, почему Рыжий тебя терпит и позволяет лить грязь на себя и свою подругу. Если он делает с ней что-то не так и без венчания – его Бог осудит, а не ты!

– Точно! Сторона альковная – дело для суда Всевышнего! – зашумели курсанты, каждый из которых мечтал близко пообщаться с девушкой без далеко идущих последствий вроде женитьбы.

– Тебе какое дело, Рей?!

– Да, тебе завидно?

– Может, он не Рыжему завидует, а его подруге? Как ты насчет содомского греха, Калист?!

– Содомитов не надо поминать на ночь глядя, – оборвал смешки Кутий, – в общем, малой. На месте Рыжего я бы давно отправил тебя собирать зубы. Ну, раз он терпит, есть причины, мне все равно. Но если ты не прекратишь свару и я сегодня останусь без курева – я сам с тобой разберусь. Ты понял? Повтори своими словами!

– И как ты разберешься?! – возразил Калист. – Сам сказал, чтобы я прекратил драку-у-у-ю-ю!!

Рей даже не увидел удара. Просто почти без замаха ему в живот впился кулачище, а вторая рука Кутия метнулась к вороту, удержала на ногах, притянула к себе.

– А драки не будет, – проговорил Кутий в лицо хныкающему от боли Рею, – просто у курсанта Калиста резко свело пузо. Наверное, пост нарушил, грешная душа. Я в камере многое видел. И почки внезапно отказывали, и удушье случалось. Так ты понял, малой?

– Да… да. Я все понял.

– Вот умник! А чтобы закрепить, до утра ты отстираешь от уксуса форму Дитера и Рыжего, когда он вернется. Как хочешь, но чтобы в семь ровно она была постирана, высушена и выглажена, как у непорочных монашек. Я проверю. А теперь отвали!

Курсанты разошлись, Питер направился в Зону Отдыха, одарив Рея своей отрешенной, всепрощающей ухмылкой, в которой Калисту виделась гордыня и презрение. Рей поклялся, что, если представится хоть малейшая возможность, он прострелит Рыжему оба колена из пулемета и тогда посмотрит на выражение его лица.

– Твари порочные! Души грешные! Дети бесовы! – ворчал Калист, забираясь в свою койку. – Все рабы похоти! Рыжий еще байстрюка сделает, а на вас его грех ляжет. Все в Писании сказано про таких, как вы! Онана Господь покарал и за меньшее. Мечтайте о шалавах, а я буду молитвы читать, мне моя душа еще нужна.

Рей открыл Библию, но через пару минут увидел, что слова со страниц не оседают в голове, а всем в казарме плевать, чем он занят. Тогда Калист захлопнул книгу и зарылся в подушку, не дожидаясь, пока потушат свет. Через несколько часов ему предстояло вставать, договариваться с дежурным, красться в темноте к прачечной на первом этаже и запускать ультразвуковой стиральный агрегат, чтобы очистить тряпье Питера и Дитера, чтоб у него треснула напополам глупая черная рожа!

– Не потрудитесь объяснить, Иван Сергеевич, зачем вы начали звонить в межзвездный передатчик? – даже дешевенький микрофон передавал раздражение в голосе шефа полиции.

– Вячеслав, а это сейчас важно? Я испугался. Решил рассказать Литейщикову. От вас же мало помощи.

– А чем бы вам помог Федор с расстояния в миллион световых лет, если мы даже рядом с вами… не справляемся? А из-за ваших двух сообщений «Меня преследуют» и «Я хочу улететь…», отправленных подряд, отключился свет во всем западном Гиперборейске и вдоль седьмой автострады. Улицы, больницы, задержка поездов. Хорошо, что через пару минут системы перезагрузились, обошлось всего мелкими авариями, а то могли бы и попасть под уголовную статью. И это не считая возможных последствий от включения устройства приема на Лагарте. Если бы Литейщиков начал вам отвечать, ваше общение обвалило бы энергетику двух планет.

– Офицер, я, конечно, виноват, но я же потерпевший. Зачем-то мне вкололи этот чип в руку, а им, оказывается, и пользоваться нельзя. Мне угрожают падающими сосульками сумасшедшие с непонятными мотивами. Обычно в таких случаях выделяют штатных психологов, а не угрожают уголовной статьей.

– Насколько я знаю, вы были в командировке, видели полицейскую операцию против мятежников. Там наверняка были психологи полиции или Министерства по борьбе с катастрофами. Они сильно пригодились?

– Нет. Помню, они в основном оказывали квалифицированную помощь своему коллеге, психологу, чья машина подорвалась на мине, он один выжил, остальных пассажиров превратило в куски мяса. Потом я психологов не видел, уже после командировки пошел к одному в надежде, что так Каталина меня не бросит, но она все равно ушла. Зато психолог мне рассказала про ингалятор, благодаря которому я еще в состоянии с вами беседовать… вы мне пытаетесь своими вопросами доказать, что от психологов нет толку? А от вас есть?

– Вы же человек, видевший войну. Я, кстати, не обладаю таким опытом, хотя видел многое, и теракты, и культистов, приносящих людей в жертву. Насколько могу судить, психолог вам сейчас не поможет. И если бы отключились от перегрузки компьютерные сети Аркаима, это вряд ли помогло, верно?

– У вас есть какие-то результаты? – вздохнул Иван. – Может, нашли, где он сидел, как сбросил эти сосульки?

– Был взлом патрульного дрона с полицейской видеокамерой, его подвели к карнизу и сбили кусок льда. Затем дрон разбился в ближайшем дворе. Исследуем обломки и полицейскую сеть, как взломщик проник в нее.

– Я слышал, залезть в защищенную компьютерную сеть типа полицейской гораздо легче, если в ней есть предатель, вольный или невольный.

– Мы рассматриваем такую возможность. Если найдем предателя, его посадят на кол посреди двора полицейского управления.

– Вы шутите?

– Хотелось бы мне не шутить, но… Результаты поиска среди эмигрантов с Доминики пока отрицательные, никого похожего на нашего клиента. Служба Контрразведки все еще изучает способы, которыми взломали камеры и коммуникации. И мои источники в службе намекают, что в ближайшие дни дело могут забрать у полиции и передать контрразведчикам.