Рей понимал, что не сможет обмануть такую жестокую и сложную систему, как база Варахаилум, и продолжал тренироваться. Жаль, из-за проблем с дисциплиной его всего лишь однажды пустили в Зону Отдыха. Это место можно было назвать культовым. Огороженная защитным периметром площадь со сквериком посередине, туда за хорошее поведение пускали солдат из ближайших частей огромной военной базы. Здесь можно было встретить курсантов из формируемой иезуитами воздушно-десантной дивизии, двух стоящих поблизости пехотных полков, девушек из училища Военизированной Администрации. Также в Зоне Отдыха были гостиницы для штатских специалистов, участвовавших в обустройстве базы. Были тут и простые рабочие, если их не пригнали на стройку прямиком из тюрьмы. Иногда люди приезжали из таких далей, что и говорили на незнакомых языках. Вокруг площади стояли церкви всевозможных ветвей католицизма вперемешку с ресторанами и киосками, продающими мороженое и лимонад. Алкоголем официально не торговали. Была здесь и будка тамплиеров для денежных переводов, и почта, где можно было надиктовать письмо цензору-писарю в надежде, что его отправят тебе домой без вырезок и редактирования. В зоне отдыха что-то круглосуточно происходило. Отсюда уходили автобусы, увозящие свободных людей, священников, гидрологов и прочих инженеров на вокзал, а оттуда – к большим городам и прохладе.

Солдаты обменивались слухами и секретами Зоны Отдыха. Например, в третьем ларьке слева торгуют из-под полы бифштексами, несмотря на официальный пост, в деревянной часовне разливают втихаря причастное вино, а священник во францисканском костеле то ли добрый, то ли равнодушный и не обращает внимания на спящих во время проповеди солдат. Здесь оставались деньги, выдаваемые курсантам из казны ордена на карманные расходы, здесь же сколачивались начальные капиталы. И в этот очаг жизни Рей получил пропуск на один час, а больше его уже не пускали, поскольку он то затеет драку, то украдет еду из столовой и пронесет в казарму.

Реймонд не смог долго прохлаждаться на плацу. Прозвучал сигнал к вечернему построению, Калист занял свое место в аккуратном квадрате стоящего «смирно» взвода. После короткой дежурной солдатам включили кинопроектор, дающий изображение на белую стену одного из корпусов, показали сюжет об очередном трибунале. В этот раз согрешили курсантка административного училища и один механик-водитель. Через месяц их общения в Зоне Отдыха медицинский осмотр показал, что девушка беременна. Учитывая, что беременность делала службу невозможной, к тому же девушка была замужем, ее приговорили к лишению воинского звания и всех льгот, пяти годам исправительных работ с отсрочкой до восстановления после родов. В дальнейшем была вероятность, что ребенка заберут в приют без права на свидание с родителями. Участвовавший в греховном деле мехвод отделался исключением из армии и тремя годами исправительных работ, поскольку жены у него не было и он ей не изменил.

Ходили легенды, что одна хитрая девушка в схожей ситуации подала заявление в местный комитет по охране Веры. Она утверждала, что в ней произошло чудо непорочного зачатия. В принципе, случались всякие аномалии. Девяносто девять процентов рассеянного среди звезд человечества на генном уровне являлись результатом программ ускоренной колонизации и стимуляции размножения. Были примеры, когда женщины беременели без участия посторонних. Но даже дремучие люди из глубинки Земель Святого Престола неохотно верили в чудеса, особенно когда «непорочная дева» известна на весь гарнизон своим распутством. Солдаты рассказывали друг другу, что в комитете попался добродушный чиновник, который сначала затянул расследование «чуда», а затем потерял дело. Девушка смогла, прикрываясь статусом «озаренной Господом», уволиться из армии, сохранить свободу, родила, потом к ней присоединился отец ребенка, и жили они хоть и во грехе, без венчания, но счастливо.

Реймонд не верил в эту сказку про добрых комитетчиков. В реальности такой обман быстро вскрывался, дело передавалось в суд инквизиции, за особо циничное богохульство все причастные приговаривались к высшей мере – сожжению на костре, для беременной давали отсрочку до родов, чтобы не губить дитя.

После построения роту отпустили в казарму. Курсанты расстилали койки, готовились ко сну. И только рыжий, Питер Фогерти, наоборот, поправлял форму, да еще и достал откуда-то дорогой одеколон.

– Что, Рыжий, опять тебя в Зону отпустили? – спросил курсант с соседней койки.

– Да, у меня пропуск до полуночи, потом нужно будет отметиться у дежурного. А что, тебе сигарет купить?

– Точно! Вот монеты, купи парочку пачек подешевле.

– Да, Питер, и мне одну! – оживился другой курсант.

Посыпались заказы.

– Друзья, как же я столько пронесу через контроль? – смутился Рыжий.

– Ты же умный, так придумай.

Питер Фогерти готовился стать армейским хакером, специальность новая для крестоносцев и весьма почетная. На одну роту десантников готовили всего четырех специалистов по взлому компьютеров, и это еще большое количество, некоторые пехотные полки не имели даже и одного хакера. Питеру офицеры давали плохо скрываемые поблажки. Его весьма вяло наказывали за слабую физическую подготовку, часто отпускали в Зону Отдыха. Иногда его на целые дни забирали из роты на какие-то заумные курсы.

С товарищами по казарме Питер ладил неплохо, хотя друзей у него не было. В отношении окружающих к Рыжему чувствовалось что-то особенное. Может, влияние богатых родителей, может, у него были какие-то родственники в ордене или военном командовании. Кроме редкой компьютерной специальности, он был добровольцем, в то время как абсолютное большинство попали в роту насильно, а кто сам записался – то по нужде, чтобы не пропасть от голода. И конечно, Питер был из столицы, самого большого и богатого города Земель Святого Престола, а остальные приехали из глубинки. Все эти факторы как будто незримо отгораживали Рыжего от однополчан, делали его чужаком. Но Питер также выделялся редкостным добродушием и отзывчивостью. Даже с самыми нищими курсантами он общался без зазнайства, на равных. Всегда был готов протащить из Зоны Отдыха пачку-другую сигарет или еще какую мелочь. И вся рота считала Питера чудаком «не от мира сего», но парнем неплохим и полезным. Ему только не повезло оказаться в одном взводе с Реймондом Калистом. Рей сразу невзлюбил Рыжего, еще в день прибытия, когда их вместе забрали с вокзала. А когда Калист увидел во время кратковременного визита в Зону Отдыха Питера, сидящего за столиком в кафе вместе с памятной по первому дню Жанной из училища администрации, тут Рею «сорвало крышку». На самом деле он тогда весь остаток выделенного для отдыха времени просидел в соседнем кафе, глазея на весело общающуюся парочку и давясь молочным коктейлем вместе с чувством зависти и непонятной обиды. После этого дня не проходило, чтобы Реймонд как-нибудь не придрался к Питеру. Вот и сейчас.

– Рыжий, ты куда собрался?! А ну убери этот бардак у себя на тумбочке! – Рей ткнул пальцем в разложенные у койки Питера хлебцы. Был очередной пост, пусть и не самый строгий, но курсантов под его предлогом кормили в основном такими хлебцами и мерзким рыбным отваром.

– Я уберу, – ответил Питер, – только давай позже. В тумбочке плесенью пахнет, потом хлебцы будут еще хуже на вкус.

– Ну, извините, – издевательски развел руками Рей, – что ваше святейшество вынуждено жить в нашем свинарнике, а не во дворце, как вы привыкли. Сейчас убрал, Рыжий! Я тебе не нанимался в прислугу!

– Хорошо, я уберу, – Питер быстро смел хлебцы в ящик, – наверное, их придется потом отдать птицам.

– Да мне плевать! У мамы своей мусорить будешь, а не здесь.

– Сльюшай, Рей, чьего прьестал к пацьяну? – подал голос чернокожий Дитер. Его родители прилетели в поисках лучшей доли с другой планеты, правда, это был не Конгресс, одна из доминиканских колоний. Как раз с ним Рей ранее жестко подрался, когда сравнил цвет его кожи с конским навозом.

– А потому, – зло напирал Калист, – что развел тут бардак. А если сержант заглянет, поднимет роту, ты от наряда вне очереди в темноте спрячешься, как есть негр, а остальным что делать?!