От этих слов Иван съежился и после сидел злой и пристыженный.

Следующую неделю Иван провел, разъезжая по городу и стараясь узнать что-нибудь новое касательно своего расследования. Несколько раз он побывал в Музее Христианства, общался со смотрителями, изучал записи с камер. На видео попадался и Юрий Карпенко. В основном он даже не осматривал музей, а целовал одну витрину и молился лежащим под стеклом мощам Александра Ангельского. Как ни странно, грабители их не взяли, хотя это и была очень ценная реликвия.

«Пястники», христианская секта, отличались тем, что доказательством святости человека считали исключительно нетленность его останков. Если после смерти тело праведника превращалось в сухие мощи – «Пястники» поклонялись ему и совершали далекие паломничества ради него, даже если святой человек был католик, а не православный. Эта особенность секты происходила еще со времен Александра Ангельского и чудес, приключившихся с его откушенной рукой. Сам Александр, кстати, при жизни осуждал поклонение мощам, найденным в пещере. Патриарх говорил, что он обычный человек и вряд ли Господь наделит части его тела божественной силой, да еще и пока сам Александр не покинул этот бренный мир. Как бы там ни было, Юрий явно проводил больше времени в поклонении мощам, чем в работе над статьей. Иван тоже стоял перед этой витриной, но необычного воздействия не ощутил.

Фомин зашел и в главный офис Планетарного Фонда Культуры, который выделял деньги для музея. Но когда он запросил информацию о средствах на ремонт после ограбления, симпатичная работница фонда с лицом злым, как у морской щуки, грубо выставила его на улицу. Хотя журналистов и величали то ли третьей, то ли пятой властью, эта самая власть исчезала, если люди не боялись потом прочитать про себя пасквиль в газете. Иван не первый день работал журналистом, чтобы огорчаться по этому поводу. Он просто позвонил Хагалу из фирмы «Чайка», тот за полчаса взломал и переслал Ивану финансовые файлы с сервера Фонда Культуры. Журналист несколько часов пытался разобраться с бухгалтерскими записями, но не нашел ничего подозрительного. Денег на Музей Христианства изначально выделялось мало, минимальный ремонт после ограбления пытались сделать на сумму ежемесячного регулярного транша, чего едва хватило на уборку осколков витража. Никаких заоблачных сумм на ремонт, которые легко разворовать, никаких баснословных страховых выплат Иван в отчетности фонда не увидел.

Роман Волхов заверил журналиста, что шеф полиции знает про Хагала и как программист иногда ворует закрытую информацию. Но Розгин предпочитал не замечать некоторых вещей, иметь собственные инструменты вне закона. Да и закон работал избирательно. Розгин был человек подневольный, ему приходилось закрывать глаза по указке свыше на многие дела уважаемых. В частности, шеф полиции Гиперборейска иногда получал прямые указания от военной компании «Шеол консалтинг».

Данная независимая компания была официально нанята корпорацией Куреневой для охраны сотрудников и имущества на Аркаиме. Изначально штат «Шеол консалтинг» на этой планете был весьма скромен, несколько сотен сотрудников со стрелковым оружием. Вот только на «Шеол» легла обязанность координации с органами безопасности колонии. Фактически эта координация представляла из себя большую коррупционную схему. За какие-то пару лет «Шеол» скупила или скомпрометировала всю верхушку Министерства Охраны Правопорядка Аркаима, проникла в армию, и без этого не очень сильную и по-язычески раздробленную. «Шеол» поставила цель, чтобы официальный Аркаим не замечал такие огрехи корпорации Куреневой, как уход от налогов, контрабанда, промышленный шпионаж, клевета, агрессивное рейдерство, криминал отдельных сотрудников и прочие слабости большого синдиката. Вячеслав Розгин, как важный офицер полиции, тоже попал в водоворот из коррупционной грязи и был вынужден отворачиваться, когда поступала команда от людей в костюмах с логотипом меча, разрубающего солнце (эмблемы «Шеол консалтинг»). Поскольку военная компания получила доступ к полицейским данным, Розгин пользовался некоторыми незаконными, скрытыми инструментами, включая и хакера Хагала. Может, конечно, он просто любил деньги, заработанные на стороне и не облагаемые налогом.

За неделю пришел один ответ Литейщикова с Лагарты. Руководитель весьма коротко пожелал Ивану быть осторожным, сказал, что главное – установить личность загадочных преследователей и подтвердить непричастность Юрия к враждебным Галактическому Конгрессу силам, всю остальную рискованную работу может проделать местная полиция.

Несмотря на большую сумму у себя на счету, Фомин вел себя скромно. Например, понадобилось докупить некоторую одежду, Иван снял с себя мерку при помощи коммуникатора и отправил заказ в дешевое ателье, которое даже не могло позволить себе доставку готовых вещей дроном, пришлось самому приезжать и забирать.

Иван изучал поступающую информацию, не спал по ночам в гостинице. В его время работа детектива обычно заключалась в том, чтобы правильно задать стартовые параметры для поиска и анализа информации среди необъятных глубин Олнета. Учитывая, что практически любое действие оставляло след в Сети, нужно было просто сообщить компьютеру, на что обращать внимание. Фомин чувствовал себя персонажем из прошлого. Он пытался вручную найти улики, искал следы. Но вокруг была целая планета, пусть не самая развитая и населенная, всего-то полмиллиарда душ, но сотни корпораций, группировок со своими интересами, не считая тысяч обычных уличных грабителей. И кому-то Карпенко перешел дорогу. Меньше всего Фомин хотел, чтобы искомые преступники сами вышли на него.

Когда журналисту надоело каждый день мотаться в музей, он решил прогуляться по Троицкой улице, где в последний раз видели Юрия. Троицкая была грязной и пустынной. В основном на ней стояли склады и офисы фирм, связанных с грузовыми перевозками (вокзал ведь рядом). Пройдя улицу два раза из конца в конец, Иван не нашел ничего интересного и решил пообедать. На глаза как раз попалась забегаловка с названием «БоЧага – исконно русская кухня». Внутри не было посетителей, только дремал в режиме ожидания робот-охранник. Иван расплатился в автоматической кассе, получил с конвейера свой заказ и занял столик у окна.

Он видел, как на улице, прямо на тротуаре, грыз добытую где-то колбасу тощий шакал. Эти зверьки вообще-то обитали в зарослях кустарника на равнинах, ели всякую мелочь и падаль, непонятно как переносили несвойственный их предкам холод Аркаима. Но иногда забредали в город, даже нападали на бездомных. Иван вспомнил, как в Коразон-дель-Фуэго собаки сходили с ума от бомбежек, глохли, носились по улицам и лаяли, лаяли, не слыша себя, ползали, выли. Кто выжил, ходили потом совсем дикие и тощие, как этот шакал.

Горячий медовый напиток, который купил Фомин, был невкусный, явно без применения натурального меда, а вот холодец оказался недурен, почти как далеко дома. Иван съел половину порции, когда зазвонил коммуникатор, номер не определился.

– Алло.

– Мистер Фомин… я же вас просил улететь с этой планеты. А вы расхаживаете по округе, местную кухню пробуете.

– Опять! Вы за мной следите, – Иван как можно незаметнее запустил на коммуникаторе программу отслеживания входящего звонка.

– Не будем проговаривать очевидные вещи. Я вот могу сказать, что вы все еще на Аркаиме, но это и так ясно. В Писании сказано: «Прости их, Господи, ибо не ведают, что творят». Но вам ведь уже сказали, что вы творите зло.

– Зло – понятие относительное. Может, вы расскажете больше о моем проступке, почему я должен улететь? Пока что злом кажетесь вы, угрожаете, караулите в подворотнях, звоните.

– Организация, – после паузы сказал незнакомец, – на которую я работал, считала, что не каждый человек готов услышать некоторые тайны без проверки. В итоге наши пути с этим орденом разошлись, я сам не прошёл проверку. Но знаете, если я вам скажу слишком многое, это будет как «вопрос ребром» по-русски. Если вы поведете себя с новым знанием некорректно, мне придётся вас остановить как угодно. Пока что вы для меня просто обманутый Литейщиковым человек, а не еретик, я против вас ничего не имею.