Реймонда втолкнули в вагон на первый этаж. Здесь стояли жесткие нары, гадостно воняло. Окна с решетками были распахнуты, но дышать нечем. Рей изможденно упал на подвернувшуюся койку, ему сразу впилась в бок острая щепка. Еще некоторое время снаружи доносились выстрелы, пение и крики, а потом зазвонила вокзальная колокольня, поезд тронулся.

Состав медленно полз на юго-восток, останавливался на мелких полустанках и подолгу стоял в крупных городах. На мелких полустанках подвозили воду и еду, в больших городах подгоняли вагоны с новыми рекрутами. Кормили плохо – витаминными лепешками из фруктов, пресным хлебом, иногда сушеной кониной. Очень хотелось пить, баки для воды возле тамбуров пустели моментально. На станциях иногда подбегали хитрые мальчишки, за деньги предлагающие заполненные водой конские кишки (бутылки не проходили сквозь решетки на окнах). Спекулянтов отгоняла милиция, но торговля все равно шла. Реймонд видел, как в их поезд сажают девушек. Вообще-то на Доминике женщин не мобилизовывали в армию, но добровольно можно было устроиться в Корпус Сестер Милосердия и ряд других вспомогательных организаций.

В одном из пунктов остановки весь вагон Рея вывели на вокзал с вещами. Здесь их раздели догола, обсыпали дезинфицирующим порошком, каждому выдали заранее сшитый под него комплект летней униформы с номером и фамилией на груди, ранец, ботинки, всякие мелочи вроде кожаной папки для бумаг. Наверное, еще при прохождении медкомиссии Рея обмерили и заказали на него форму через вычислитель. Пока рекруты получали вещи, их пожитки перерывали специальные инспекторы, решали, что можно оставить, а что прямо тут пойдет в гудящую огнем печь. Калист получил обратно свою икону, Библию, бутылочку мирры, а вот деньги куда-то пропали. Жаловаться было некому, Рей собрал все оставшиеся вещи в свой новый ранец, посмотрел, как горят его деревенские одежки. Когда их вернули в вагон, Калисту стало дурно, койки тоже дезинфицировали от принесенных рекрутами клопов и микробов. От запаха химии текли сопли и слезы.

Ночью один совсем хилого вида парень обмочился. Может, у него была ломка после наркотиков или просто так проявилось отравление порошком для дезинфекции. Рекруты начали издеваться над ним, загнали под мокрую койку, слушали, как он там всхлипывает. Реймонд тоже хохотал вместе со всеми. Он на время забыл, как ему самому тоскливо, как он хочет домой.

Так поезд и ехал еще три долгих дня и три короткие летние ночи. Десятки префектур, пять магистратов остались позади. Пейзаж вокруг рельс изменился, исчезли холмы, кругом раскинулась ровная желто-зеленая степь. Стало еще жарче, чем в Мансене. Города на пути ощутимо поредели, деревеньки тоже попадались маленькие. Под конец маршрута новых рекрутов на остановках не пригоняли.

Реймонд понял, что они уже близко, когда ночью проснулся от духоты и чужого храпа. Поезд стоял на очередном узловом полустанке, рядом тарахтел пропускаемый состав. Степь сверкала зелеными огоньками, это играли светляки. А над горизонтом вставало бледное зарево, такое большое, что звезды меркли. Впереди ожидал огромный город или другой источник света. Рельсы делали поворот, было видно – все составы идут туда, обратно тянутся пустые платформы и темные вагоны без пассажиров.

И точно, утром следующего дня поезд подполз к перрону. Повсюду стоял грохот от множества работающих механизмов. Рекрутов выгнали под палящее солнце. Реймонд заметил, что весь поезд высаживают, причем у головы состава над перроном с помощью подъемного крана сооружают навес, а позади из хвоста люди прыгают прямо под насыпь, поскольку перрон не достроили. Вперемешку с прибывшими рекрутами сновали рабочие. Над головой шумно курсировали грузовые вертолеты, по соседним перронам тянулись вереницы людей. Реймонд вообще плохо ориентировался, повсюду строительные леса, солдаты, склады, за оградой медленно, рывками едут фуры с контейнерами. Судя по военной технике на грузовых платформах и общему обилию людей в форме цвета хаки вокруг, он попал на какой-то грандиозный военный объект, причем возводимый прямо на глазах.

Встречающие поезд солдаты направили рекрутов к усиленно охраняемому входу в терминал. Внутри хоть и ожидали тысячи людей, оставалось ощущение простора. Далеко вверху, под потолком, рабочие что-то делали со стропилами, напоминая пауков. На стену как раз осторожно поднимали стеклянную скульптуру ангела с мечом в одной руке и розой в другой. Окна терминала были пока задрапированы белой тканью, но за ними мелькали тени соседних строек, лязгали вагоны, будто слышалось хлопанье могучих ангельских крыльев.

Сотни клерков в окошечках выполняли одну функцию. Спрашивали имя, фамилию, сверяли с номером на униформе и давали цветную бирку с написанным на ней номером турникета. Турникеты ждали в другом конце зала, они беспрестанно пропускали сортируемых.

Реймонд дождался, пока ему протянули через окошечко красную бирку, и пошел дальше. Вокруг были не только мобилизованные, стояли в очередях и действующие солдаты, уже в звании, даже из рыцарских орденов, попадались и гражданские рабочие. Кто-то тащил чемоданы, кого-то прямо на месте допрашивала инквизиция, была даже бригада санитаров, заглядывали в рот тем, кого, наверное, не обследовали во время призыва. На Рея не обратили внимания. Видимо, бежать из этого здания уже было совсем некуда, рекрутов оставили без надзора.

Прокрутив турникет, Калист получил указание следовать по линии на полу цвета своей бирки, то есть по красной. Пройдя пустынными, пахнувшими свежей краской коридорами, Рей оказался во внутреннем дворе. Двор разделяла на несколько квадратов высокая живая изгородь. Она же давала уютную тень, в которой располагались лавочки. Шум от огромного вокзала и стройки раздавался не так громко. В середине площадки на солнце играла струя каменного фонтана. К нему сразу подбежал Рей, наполнил водой выданную взамен домашней армейскую флягу и с наслаждением выпил, забыв даже про угрозу подцепить кишечного червя.

Утолив жажду, Рей огляделся. В тени ждало еще несколько рекрутов. Некоторые, как ни странно, молились, еще несколько листали Библию. Внимание Рея привлекла единственная девушка на виду. В отличие от желтоватого хаки униформы, на ней был насыщенно-зеленый пиджак с зеленой блузкой, юбка до колен. На пиджаке виднелась эмблема, схематичная планета с крестом, значит, военизированная администрация. Надо сказать, зеленая форма удачно сочеталась с изумрудными глазами девушки. Рей не видел таких глаз раньше, в основном, даже в зеркале, на него смотрели серые, как камни или спины крыс. Из-под красного берета на голове виднелись угольно-черные волосы, коротко стриженные. Скорее всего, северянка, кожа бледная, без загара. И на лице почти нет желтых пятен, только в уголках рта, особенно заметны, когда девушка улыбается. А она как раз улыбалась, ей рассказывал что-то забавное сидящий рядом парень с рыжими волосами, тоже бледный, прямо-таки синюшный. На парне была такая же униформа, как у Калиста, только на плечах виднелись пустые погоны, а рукав украшала эмблема ордена иезуитов. Рей решил начать беседу. Он не боялся знака ордена, перед ним явно был новобранец.

– Эй, рыжий, ты вроде под таким уважаемым орденом, иезуитами, а одет не по уставу, что за дела?! – Рей ткнул пальцем в расстегнутую хлопковую куртку, из-под которой торчала не заправленная в штаны белая футболка. Панаму рыжий тоже снял, она лежала на стоящем рядом с ним ранце.

– А ты кто, офицер?! – грубо спросила девушка. – У самого форма мятая!

Это было правдой, Рей успел уже помять и испачкать одежду в жарком тесном вагоне, еще и забрызгался, когда пил из фонтана.

– Да ничего ведь страшного, – смущенно улыбнулся рыжий, – меня и тебя пока официально не оформили в подразделения, можем походить нараспашку, жарко ведь.

– И что, ты в армию пошел, а пуговицы не научился застегивать? Откуда тебя такого взяли, – Рей присмотрелся к нашивке с фамилией рыжего. – Фоггерти? Что за фамилия дурацкая, как еж шипит? Из какого ты магистрата? – Рей уже знал по опыту, надо сразу настроить собеседника, что ты говоришь с ним презрительно и хамишь ему. Если не перегнуть палку, можно получать маленькие радости от безнаказанного унижения окружающих.