– Учу этого черного беса послушанию! – сквозь зубы, по-взрослому ответил Калист.

– Это что, Том? Ты вообще больной, Рей?! Зачем обижаешь кота? А если бы тебя так?

– Да он же черный! Это цвет самого черта!

– И цвет одеяния благочестивых монахов! Если бы не Том и другие коты, всю муку твоего отца сгрызли бы мыши. Черная у тебя душа, Рей, а на кота грешишь!

Мэгги презрительно хмыкнула и начала вращать колодезный ворот. А Рей неожиданно разозлился. Эта девчачья гордыня даже отвлекла его от мести Тому. И он не придумал ничего лучше, кроме как схватить бадью и окатить несчастную девочку с ног до головы водой.

– Рей! Ты дурак!!! – взвизгнула Мэгги. – Что ты наделал?!

А Рей смотрел на свою новую жертву, его будто обнимало зарождающееся пламя. Простое деревенское платье намокло, прилипло к телу Магдалены, просвечивало в желтом утреннем свете. Мэгги была на год старше Рея и немного выше. Калист видел ее бледно-серую кожу, пятна желтого пигмента на худых, но уже слегка сутулых от тяжелой работы плечах, и под почти сформировавшимися грудями, и вокруг пупа на плоском животе, и на острых коленях. Серые волосы липли к плечам, зеленовато-серые глаза блестели от слез.

– Ах ты, падшая… – Рей попытался подобрать слова из проповеди, но в итоге пришел к тому, что чаще всего слышал от старших ребят, когда они рассказывали истории, лежа на берегу реки, – шлюха!!! Ну, я тебе покажу! Я тебя сейчас проучу!

Рей Калист шагнул к оторопевшей девчонке. В ушах стучало, жидкое пламя будто текло по животу вниз. Яркий желтый свет Доминики слепил глаза, и одновременно их застлал морок.

– Калист… Ты что?! – испуганно пробормотала Мэгги, глядя ему в лицо.

– Иди… ко мне, – прохрипел сын мельника и облапил девушку, чувствуя прикосновение скользкого тела и как его рубаха намокает от контакта с Мэгги. Вопль девушки завершился звоном и искрами из глаз, когда она стукнула наседающего Калиста по голове ведром. Рей рухнул в пыль. Лежа на земле, Калист смотрел вслед зареванной Мэгги, бегущей по улице прочь, и думал, что теперь он влип.

Рея вообще всегда больше всего в понятии «грех» пугала перспектива наказания. Не всякие обещания блаженства в обмен на заповеди Господни, не милосердие и сострадание, а картины пекла, беспощадного пламени и «скрежета зубовного» – это Рея впечатляло со времен христианских яслей. Однако с годами своей жизни Рей сделал для себя вывод, что Бог наказывает не сразу, если вообще замечает каждый грех. А безнаказанность со стороны людей только радовала младшего Калиста, придавала его пока короткой жизни остроту и веселье. Но сейчас Рей понял: Магдалена расскажет взрослым и его здорово накажут. Парень сел в пыли и уставился вдаль, за край деревни Оакенбокс, где волнистые холмы, поросшие желтой травой и редкими дубами, уходили к затянутому желтой дымкой горизонту. Рей подумал сбежать из дома, но он понимал: за холмами его не ждут. Кот Том так и сидел под курятником, только теперь Калист чувствовал себя не лучше запуганного им же животного.

– Вот, мы нашли его! Хотел спрятаться в кукурузе. Еле успели, – три старших брата вели Рея под руки прямо к дому мельника.

– Ага! Вот ты где, отродье! – мельник соскочил с крыльца и отвесил сыну хорошую оплеуху. Обычно желтая лысина Калиста-старшего порозовела от гнева.

– Я, видимо, грешник, раз Господь покарал меня таким сыном! ТЫ ЖЕ НАС ОБЕСЧЕСТИЛ!!! Проклятый бандит! Бедная девочка Бийонов!

Отец схватил сына под локоть и потащил коридорами дома в подвал. Рей лишь вяло хныкал. Но когда мельник швырнул сына в угол, а сам сдернул полог с кресла, обвитого проводами, украшенного белыми крестами, парень закричал и попытался сбежать. Мельник поймал своего ребенка за шиворот.

– НЕТ!!! ПАПА!!! НЕ НАДО!!! – теперь мальчишка вопил так, будто ему и не пятнадцать лет вовсе.

Понятно, что Рея часто наказывали. Но обычно отец сек его старомодными розгами. Однако мельник был достаточно богат, чтобы, кроме электромельницы, купить такую вещь, как Аппарат Очищения. Это устройство использовали на Землях Святого Престола для причинения очень сильной боли без серьезных последствий для тела. Мельник в основном сдавал Аппарат Очищения в аренду общине для наказания взрослых крестьян с санкции старосты и священника. Год назад Рей Калист испытал на себе действие Аппарата Очищения, когда нечаянно разбил мячом фамильную статуэтку, которую прапрапрабабушка привезла с Земли. Ему хватило двадцати секунд в кресле Очищения, чтобы потом плакать двое суток.

Мельник затягивал на трепыхающемся сыне фиксирующие ремни, когда раздался шум и в подвал вбежали сначала старшие братья Рея, а затем и один из церковных служек.

– Простите, что прерываю вас, мистер Калист, – проговорил служка, – и мешаю выполнять предначертанный Господом отцовский долг, но сына вашего, Реймонда, и вас тоже срочно просил прийти отче Вацлав. Сказал, это приказ префекта.

Услышав про центральную власть, мельник как-то сжался, унял гнев.

– Все. Доигрался, глупец! Я тебя защищать не буду, Реймонд. Ты опозорил меня, мать и семью, и не впервые. Вставай же, пошли.

– Ждите здесь, нечего вам там смотреть! – приказал глава семейства старшим братьям, а сам взял за шиворот непутевого сына и направился к церкви. По пути мельник молчал, злоба на лице уступила место мрачной задумчивости. Наверняка просчитывал варианты, что будет дальше. Мельник вообще был расчетлив и умен, несмотря на красные щеки алкоголика и пивное пузо. Построить с ноля в Оакенбоксе мельницу и столярную мастерскую, которые работали на всю округу, – это требовало наличия мозгов. Братья Рея послушались отца и остались во дворе мельницы, но они вполне могли наблюдать и оттуда, до церковного холма было чуть больше двухсот метров.

Рей испытал минутное облегчение, ведь его не собирались пытать. Правда, парень радовался недолго, они с отцом быстро поднялись по склону к дому отца Вацлава. Здесь во дворе накрыли стол со скатертью и кувшинами вина для высокого гостя. Матушка Фрида как раз выносила очередное блюдо горячих пирожков из печи. Приглашенные крестьяне рассчитывали подпоить сидящего во главе стола префекта, чтобы под винными парами обсудить деликатные дела. Префект вежливо отказывался, ведь ему еще сегодня долго управлять электромобилем. Он прикрыл свой пыльный пиджак салфеткой и степенно, с ножом и вилкой поедал дымящийся бараний бок.

– Здравствуй, Антоний, здравствуй, Реймонд, да пребудет с вами милость Божья, – шурша рясой, отделился от стола отец Вацлав.

– Добрый день, отче. Простите за этого мерзавца. Я хотел извиниться перед Бийоном и его…

– Не переживай, с ним поговорили, он не держит зла. А вот у нашего уважаемого гостя есть дело касательно Реймонда. Он хочет с тобой это дело обсудить. Но не на голодный желудок. Присаживайся, выпей. А я пока схожу с Реймондом в церковь, поговорим про его проступки… и про остальное.

Мельник сел за стол, вид у него был напряженно-угрюмый, он ждал новых проблем. Священник повел Рея дальше к вершине, где стояла небольшая беленая церковь из дорогого дерева.

У церкви начинался и сбегал с другой стороны холма деревенский погост, перед оградой расположилось несколько отдельных могил. Самой свежей был всего месяц, в ней лежал молодой актер деревенского театра, у которого тяжелый грипп сожрал легкие. Со времен основания Земель Святого Престола высшее руководство Церкви выделило актеров, циркачей и подобных в почти неприкасаемую касту. Они практически не могли заключать браки с другими сословиями, селились всегда на отшибе, в деревнях иногда даже после них выбрасывали посуду и сжигали простыни. Ну, и хоронили их за оградой кладбища. Считалось, что актер, играющий святых и ангелов (а это обязан был делать каждый актер, пьесы в большинстве ставили религиозные, разрешенные инквизицией), берет на себя тяжкий грех лицемерия, изображает на сцене небесное совершенство, а сам на земле и грешен. Впрочем, на могиле этого актера было много свежих цветов, крестьяне его любили. Более ранняя могила подмастерья из кузницы, который спьяну повесился на вожжах, уже заросла травой и была запущенной. Рей еще подивился, оба человека похоронены вне Церкви, оба не упокоены, а помнят их по-разному. Священник и конвоируемый им Калист перекрестились и вошли в приятный коричневый полумрак церкви.