И на этот раз после метельного, тревожного дня в уютном, светлом доме Лянки собрались одни мужчины. Они зашли прямо из правления, Валя была еще в больнице, и Михаил позвонил ей и попросил скорее прийти домой.

— Гости ждут, а ты не торопишься домой, — шутливым упреком встретил ее Назар. — Когда я вошел и увидел, что тебя нет, мне показалось, что я ошибся адресом. Дом без тебя как день без солнца.

— Мужчины умеют находить солнце на донышке стакана, — заметила Валя, увидев на столе кувшин с вином и полные стаканы.

— Неправда, — энергично запротестовал Мога. — Без горячей мамалыги с брынзой и шкварками вино не идет. Михаил уже объявил об этом по радио…

— Потому-то бедняга Михаил и взялся сам варить мамалыгу, — улыбнулся Назар, на что Мога тут же возразил:

— Мы все начинали с мамалыги! Теперь его черед!

Мога был в хорошем настроении, довольный результатами заседания — он и здесь победил…

Валя прошла на кухню. Тут же появился и Назар с книгой в руке.

— Я привез ее тебе из Ленинграда. «Психология в хирургии», — сказал он Вале. — Ты же хочешь быть в курсе всех новинок.

— Спасибо, Антип Леонтьевич! — Валя приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.

— Из-за вас мамалыга не доварится, — улыбнулся Михаил.

— Помочь тебе? — обратился Назар к Михаилу.

— Подержи казанок. Посмотрим, сумеем ли мы вдвоем справиться?

Валя накрыла на стол и вернулась на кухню. В этот вечер она была более сдержанной, минутами будто забывалась и уходила в себя.

— Михаил, возьми тарелку с брынзой, а вы, Антип Леонтьевич, несите мамалыгу.

— Разделение труда? — пошутил Назар.

Когда Михаил вышел, Валя озабоченно спросила Назара:

— Антип Леонтьевич, правильно ли поступил Михаил?..

Назар пристально посмотрел на Валю.

— Именно?

— Я имею в виду должность председателя…

— А-а-а!.. Почему бы и нет? Мы хорошенько замесили его, так что можешь не беспокоиться.

— Не знаю… Все равно я боюсь. Ему нужна подпорка.

Назар взял в руки дощатый круг, на который Валя вывалила мамалыгу, и, держа его обеими руками, как подарок, сказал:

— С такой подпоркой, как ты, он не пропадет!

Валя покачала головой, словно укоряя его за легкомысленное расположение духа.

— …И, как я обещал тебе, дорогой Михаил, ты получишь возможность осуществить свою мечту, — с жаром говорил Мога, когда Валя и Назар появились с мамалыгой. — Я тебя держал в узде, как ты мне когда-то сказал… А теперь у тебя свободные руки… Строгая специализация… Каберне, рара-нягрэ, мускат, коарнэ… Комбинат но выращиванию саженцев… Сады апельсиновые, лимонные… Холодильники…

Произнося все это, Мога вдруг почувствовал себя отчужденно: он видел через окно освещенное село, но оно казалось скрытым сугробами, он обращался к Лянке и не ощущал его рядом с собой, а сам точно стоял занесенный снегом где-то далеко на белой дороге.

— Вот так, Михаил, — продолжал он, не отрываясь от окна. — Собирайся с духом и… в путь…

— Послушай, Максим, — попросил его Михаил. — Вернемся на минуточку к делу. Ты уезжаешь, я как же будет с орошением? Работы приостановлены, материалов не хватает… И нет специалистов. Разреши эти вопросы, пока ты еще у власти здесь! Нам легче будет, как ты сказал, отправиться в путь..

Мога забарабанил пальцами по столу. Казалось, он печатал на машинке решение, которого так ждал Михаил. Но не допечатал до конца, пальцы легли на стол. И вдруг стал напевать:

А за песней билась мысль: «Решение… Конечно — это просто… Но его должен принять Михаил, пусть сам решает!..»

Михаил, который поднял стакан, приглашая этим выпить гостей, медленно поставил стакан обратно на стол и смерил Могу тяжелым взглядом. Равнодушие и спокойствие, написанные у Моги на лице, разгневали его. Валя перехватила его взгляд, увидела красные пятна на его щеках — сейчас взорвется ее Михаил, вот и губы задрожали, — и поднялась со стула, подошла к мужу и мимоходом провела рукой по его черным волосам, потом отошла к окну и открыла форточку. Все это должно было означать, что ничего не случилось, — шутка, и все…

Ворвавшийся в комнату холодный воздух, пахнущий свежим снегом, сразу изменил атмосферу в комнате.

Михаил глубоко вздохнул и залпом выпил вино.

Мога посмотрел на часы, сказал, что уже поздно, поднялся и накинул пальто.

Его массивная фигура заняла чуть ли не полкомнаты. Мога сделал жест, как бы благословляя этот дом и его обитателей, резко повернулся, нахлобучил шапку и шагнул к дверям.

Он уходил отсюда с чувством вины: многое он дал окружающим, многому научил их, но, как видно, не сумел развить в них самостоятельности, а может, он просто не давал им возможности самоутвердиться? Теперь они сами должны будут учиться этому — брать на себя ответственность за все. И это будет нелегко…

Валя вышла проводить его.

В комнате сразу стало просторнее. Михаил поднялся из-за стола и нервно зашагал от стола к буфету, от буфета к окну, остановился у печки, погрел ладони и снова нервно заходил по комнате. Закурил папиросу, выпустил несколько клубов дыма, папироса дрожала в его пальцах, и он выбросил ее через форточку, словно сорвав на ней всю свою злость.

— Он ушел?

— Не навеки, — спокойно сказал Назар.

Лянка вопросительно посмотрел на секретаря.

— Я хотел сказать, что Мога еще долго будет присутствовать среди нас.

— Ты всегда защищал его, — сказал Михаил.

Валя вернулась в комнату. Мужчины выглядели вполне спокойными: Назар был таковым на самом деле, а Михаил — Валя хорошо знала его! — старался таким казаться. «Позаботься о Михаиле», — сказал ей Мога на прощание. Она проводила его до ворот. Мога поцеловал ей руку и повторил свой наказ. «Постараюсь», — ответила Валя и, глядя, как он ступает в ночи, подумала, что Мога теперь один, он тоже нуждается в доброй улыбке, в то время как Михаил остается с селом, с семьей…

— Почему стоишь на пороге? Не бойся, мы не передеремся! — нервно усмехнулся Михаил.

— Зима вернулась, я не хочу пускать ее в дом. Валит снег, — сказала Валя и провела рукой по волосам, где сверкали капельки от растаявших снежинок.

— Несуразная весна! — произнес Назар. — Есть в ней что-то и от человека, от его переменчивости.

Михаил глянул в окно, в свете фонарей увидел падающий снег и подумал, что его размолвка с Могой перед самым его отъездом была действительно несуразной.

— На нас похоже… Но в нас, как и в природе, есть и постоянство! — продолжал Назар. — Иначе как жить, работать, любить? Быть преданным нашим идеалам?

Михаил потерял нить беседы. Только глаза выдавали внутреннее напряжение. Казалось, он спорил с самим собой, решая какую-то важную проблему. Лишь Мога и он, он и Мога были здесь.

«Допустим, — говорил он Моге, — что мне удастся вытравить из себя тебя, твой дух, который давит на меня, мешает быть собой. А другие? Они выращены, воспитаны тобой, привыкли думать, как ты!..»

«И им придется пройти сквозь это, — отвечал ему Мога. — В интересах колхоза…»

Михаил стоял у окна, словно ожидая кого-то, но тот все не показывался, и Михаил не знал, что делать: ждать или запереть дверь? «Может быть, Мога вернется?» По никто не появлялся, зима намела огромные сугробы на пути того, кто должен был прийти…

Назар понимал, что происходит в душе Михаила, и оставил его наедине со своими мыслями. Пусть сам распутывает их, будет лучше знать, что делать. Назар всегда чувствовал, когда нужно предоставить человека самому себе и когда нужно прийти к нему на помощь…

Внезапно Михаил обернулся к Назару и задумчиво спросил его:

— Как ты думаешь, не нужно ли нам сделать что-то с этим снегом? Жаль терять такое добро! Скажем завтра Моге, чтобы вывести в поле все трактора укатать снег?!

Назар улыбнулся.

— Оставим Могу в покое. Это теперь наши метели, и мы должны сами с ними справиться.