На палубе послышались шаги, и Дани появился в проеме люка.
Гиль успел быстрым движением снять с переборки радиотелефон и сунуть его в сумку.
— Вы, э-э...— начал Дани, приветливо улыбаясь.
— Гиль.
— Да-да. Вы , Гиль, разве не на празднике? Вас что, тоже сегодня работой обеспечили?
— Как видишь. Госпожа Кольберг пожелала устроить для гостей ночную прогулку по морю. Так что "гулять" мне придется за штурвалом... Ты, кстати, еще не передавал, что яхта уже на подходе?— осведомился Гиль.
— Пока не успел... Правда, господин Мор распорядился, обо всем немедленно докладывать в группу охраны. Но просто я узнал "Наяду"... Вы считаете, я должен был все равно сообщить?— обеспокоенно спросил Дани.
— Ладно. Теперь я сам доложу. Покажешь, где у тебя связь...
Мы двинулись по пирсу к ограде, из-за которой доносился шум электро-двигателя, туда, где вибрировал косо уходящий в небо трос. Рядом с мощным анкерным креплением троса виднелись готовые к погрузке контейнеры. Чуть подальше были сдвинуты в сторону пустые, уже высыпавшие свой груз.
— Сегодня-то море спокойное,— говорил Дани. Видно было, что он чувствует себя виноватым в том, что не сообщил обо всем охране.— Сходите в свое удовольствие... Ночь, правда. Ну, да вы и с завязанными глазами где хочешь пройдете!..
— Да под парусами проблемы бы не было. Но в такой штиль без винта не обойтись...
— Нелады с двигателем?
— В том-то и дело. Пока сюда шли, глох несколько раз. Я так и не докопался, в чем дело... Тут механик нужен. На тебя, приятель, вся надежда!
— Это можно,— добродушно согласился Дани.— Вот минут через пятнадцать сменю тележку,— как раз освободится время пока она назад прикатит.
— Тут я могу вляпаться в цейтнот,— озабоченно сказал Гиль.— А что, если господа появятся раньше времени?.. Вот что. Давай-ка с тележками я как-нибудь справлюсь: крутился здесь, когда этот фуникулер ставили. А ты уж выручай, приятель, загляни в мотор сейчас, не откладывая!.. Да! И оставь-ка ключ от автомобиля — смотаюсь за пивом, жуткая духота сегодня...
Дани заколебался. Но видно, решил, что это подходящий случай загладить свою вину, и повел Гиля к контейнерам инструктировать. Затем они направились к темнеющей на фоне звездного неба "Наяде" и растворились в темноте.
Скоро Гиль возвратился. К этому времени я уже подготовил снаряжение и возился с обвязкой, стараясь не ошибиться в изрядно подзабытом занятии.
Гиль захлопнул решетку на замок и кинул ключ в карман.
Первым делом он покопался в телефоне. Приложил трубку к уху и пробормотал: "Так-то лучше будет..." После этого стал передвигать стоявший в стороне большой парусиновый экран, предназначенный для защиты от солнца и ветра, так, чтобы тот загородил нас со стороны яхты.
Заметив между тем мои медленные действия со шнуром, Гиль бросил через плечо:
— Не торопись, вместе разберемся.
— Ты и это умеешь?
— Как ты успел заметить, у меня есть одна слабость: мне интересно все уметь. А потом помогать тем, кто не умеет. Такой, знаешь ли, способ самоутверждения...
Он закончил двигать экран.
— Парня я там обеспечил работой часа на полтора. Теперь, если и выглянет полюбопытствовать, то немного тут увидит.
Трос тем временем вибрировал все сильнее. В луче прожектора была уже хорошо видна опускающаяся по тросу тележка.
Гиль взглянул на часы. Лицо его стало озабоченным.
— Время, черт возьми!.. Вот кого не обыграть! С людьми всегда проще...
Он протянул мне фонарь.
— Когда окажешься над усадьбой, а точнее над ее задней поляной, мигни несколько раз. Я остановлю двигатель и выключу прожектор.
Постарайся как можно быстрее закрепиться на тросе! Как только будешь готов — снова мигни и сразу начинай спуск. Через несколько секунд я включаю рубильник, и тебя уже не должно быть в луче!.. Если сделаем это быстро, тревогу поднять не успеют.
Я кивал, проигрывая в голове свои действия.
— Сразу же после этого,— продолжал Гиль,— я выезжаю на виллу. Там и встретимся...
И тут голос подвел его. Он посмотрел на меня, поправил у меня на груди узел и вдруг улыбнувшись ткнул в плечо.
— Ты славный парень, Рон!.. Мы с тобой должны еще походить под парусом!..
— Походим, Гиль!— улыбнулся я в ответ.— Обязательно походим!
Чуть подрагивая, тележка плавно уносила меня к сверкающему в вышине дирижаблю. Я сидел на ее плоском днище, пристегнувшись страховочным поясом к прутьям ограды, и старался не попадать в яркий луч прожектора, который слепил и не позволял разглядеть уменьшающуюся фигурку Гиля.
"Наяда" мирно покачивалась невдалеке и с высоты напоминала отдыхающую на волнах белую чайку.
Уже не первый раз за этот непостижимо странный вечер я поймал себя на том, что воспринимаю все происходящее словно со стороны. И каждый раз возникали одни и те же вопросы: да я ли это?! что за странный спектакль разыгрывается с моим невольным участием?.. Но всплывала в памяти старая отцовская фотография, потом заплаканные глаза Яэль, и тугая страшная струна за ночным стеклом иллюминатора, и я трезвел, понимая, что пусть мое участие в этом спектакле и невольно, но странная эта роль — моя, и замены теперь уже не предвидится...
Под ногами расстилался огромный, залитый огнями город. Световая его мишура резко обрывалась кривой линией прибоя. И словно канатоходец, по лучу, протянутому от слепящего прожектора внизу к серебристо сверкающей ребристой туше над головой, я должен был пройти этот путь с холодным спокойствием, не оступаясь и не оставляя в сердце уголка для страха.
Среди вилл, укрытых черным покрывалом ветвей, словно ярко освещенная арена во тьме амфитеатра, выделялась усадьба Кольбергов. Великолепная цветочная клумба перед домом, газоны и дорожки парка, уставленные столами и полные гостей, были празднично освещены разноцветной паутиной гирлянд.
И на фоне шума ночного города оттуда ясно доносилась музыка и усиленные динамиками речи с импровизированной эстрады, сооруженной на травяном газоне.
Мой взгляд, скользнув по этой живописной картине, остановился на неосвещенной, заросшей поляне за домом. Где-то там, укрываясь под ночным покровом листвы, или, может, прильнув в доме к холодному оконному стеклу, глядела в небо Яэль. И я представлял себе, в каком страхе и отчаянной надежде колотилось сейчас ее сердце. Мелькнуло опасение: там ли она? Не попала ли после своего побега под опеку Мора или его людей? Я отбросил эту мысль...
Тележка, поднимаясь в ночное небо, плыла уже высоко над темными зарослями ограды. Я направил фонарь в сторону бьющего в глаза прожектора и несколько раз нажал кнопку.
Стих скрип роликов. Тележка замерла на месте, закачавшись, и я схватился за ее борта. Прожектор погас.
В первое мгновение, после слепящего света, наступила, казалось, кромешная тьма. Рядом, всего в полуметре от прутьев, ограждающих площадку, уходил вверх, рассекая небо пополам, якорный трос дирижабля. Но над черной пустотой под ногами это расстояние казалось непреодолимым.
Стараясь не терять времени, но не торопясь, я стал тщательно закреплять на тросе конец альпинистской веревки.
...И неожиданно возникло ощущение, что я опять стою рядом с отцом под самым куполом полуобвалившейся колокольни, на дряхлой, с выбитыми досками, площадке. Под ногами хлопают крыльями голуби, садясь на загаженные проемы, утыканные битыми стеклами. Далеко внизу, среди каменных обломков, заросших густой травой и тысячелистником, видны фигурки альпинистов, страховочные веревки, тянущиеся от них вверх к ржавым ребрам купола. Завывает в зияющих проломах ветер. И сердце замирает от одной мысли о том, что мне, еще мальчишке, предстоит впервые шагнуть в эту бездну. Но отец спокоен и нетороплив. Снизу призывно машет спустившийся раньше сын его друга. И нет уже страха, лишь сосредоточенность. И сильные руки отца...
И вот каким-то мистическим образом, через столько лет, я вновь один на один с равнодушной бездной. Снова меня внизу ждут. Ждут моей помощи...
