Интересно, как там в полку? В девятнадцать надо было выступать - наверно, уже всё готово? Какой приказ пришлёт штадив - сейчас всё, что мог полк, это дойти до немецкой линии и встать напротив. Без артиллерии и тяжёлой техники о штурме и речи быть не могло... Как там печать, поставленная ночью на погосте - держится ли? Должна держаться!
'Я спокоен... я совершенно спокоен...'
Дождь то яростно хлестал по окошку, то, словно обессилев, утихал, и тогда до Порошина доносились невнятные голоса и звук мотора, но разобрать ничего определённого он не мог.
Наконец, когда уже совсем стемнело, в замке заворочался ключ. Порошин не встал - ноги неожиданно отказались повиноваться, а боль ввинтилась в лоб с новой силой. Очень хотелось закрыть глаза и провалиться в темноту, но этого маг сейчас как раз не мог себе позволить. Он как заколдованный пялился в мокрое окошко, считая сбегающие вниз капли. Дождь всё-таки утих, но не кончился, перешёл в мелкую морось.
-Товарищ маг-лейтенант! На выход!
Порошин с третьей попытки поднялся. Обнаружил, что голова всё-таки кружится, а от боли его даже тошнит - но нельзя было терять сознания, никак нельзя! В дверях его ждал штабной связной Сафронов - щуплый и низенький паренёк, который вечно страдал, что никак не может подобрать сапоги нужного размера - все велики, хоть тресни. Сейчас, правда, Сафронов был предельно серьёзен, и правой рукой демонстративно придерживал висящий на груди автомат - должно быть, на случай, если маг задумает дёрнуться.
Не дёрнусь, мысленно ответил ему Порошин. Интересно, куда сейчас? К командиру? Куда-то ещё? О последнем он старался не думать, но ощутил противный холод в животе, когда Сафронов провёл его мимо всех штабных помещений, где было почему-то темно, и вывел на двор. Двор тоже был совершенно тёмен, светилась только поставленная на крыльцо лампа-коптилка и фары стоящей у штаба машины. В этом тусклом свете жирно отблёскивала грязь, в которую превратилась хорошо утоптанная земля во дворе.
'Так обидно умирать не по своей вине, да ещё в такую погоду', - вдруг подумал Порошин. Ну что за напасть - не повезло, так не повезло! 'Ты доволен? - яростно обратился он к духу. - Добился, чего хотел? Расстреляют меня, и торчи опять на кладбище, сколько ты там уже проторчал! Придурок мёртвый, мой полк без меня ушёл, меня ведут на смерть, а ты... хоть бы голова бы так не болела!'
К удивлению, дух словно понял его - боль внезапно и резко отпустила. Порошин медленно выдохнул, не смея верить своему счастью.
-Чего стоишь, товарищ маг! - неожиданно прикрикнул шедший позади Сафронов - очень смешно получилось, будто щенок тявкнул. - Залазь в кузов, да смотри, без резких движений! И руки чтоб я видел!
Порошин повиновался. Машина оказалась полуторкой, такой побитой, что удивительно, как она вообще ухитрялась ехать. Сафронов залез следом, сел напротив, не сводя с мага глаз - этот взгляд Порошин чувствовал даже сквозь темноту. Так боится, что ли? Машина взрыкнула и тронулась. Интересно, куда же теперь?.. В кузове сидели и лежали ещё какие-то люди, в темноте не разобрать,- но ни один не обратился к нему с вопросом, словно уже знали, кто с ними едет. Напротив, дали ему место возле левого борта, в середине скамьи. Кто-то тихо переговаривался, кто-то спал - Сафронов, несмотря на тряску, не снимал рук с автомата и не сводил с Порошина взгляда. Маг понял, что задавать вопросы сейчас не стоит, потому попытался просто расслабиться. Гимнастёрка очень быстро промокла, плащ-палатки ему, естественно, никто не дал - но, несмотря на дождь и холод, всё равно очень хотелось спать.
Но едва он всего раз позволил сознанию соскользнуть в полутьму дремоты, как сквозь рычание мотора пробились визг и крики сбегающихся татар, вернулся запах лошадиного пота и боль в пальцах от пробудившегося огненного заклятия.
Нет-нет-нет!..
Так они и ехали во тьме - маг потерял счёт времени, теперь, когда боль почти ушла, все силы он тратил на то, чтоб не заснуть. Но полуторка так и не остановилась возле какого-нибудь оврага, и Сафронов так и не сказал: 'Ну всё, товарищ маг, вылазь, приехали!' А это означало, что у Порошина осталась ещё надежда.
Сафронов скомандовал 'вылазить', когда полуторка, недовольно откашливаясь, остановилась в каком-то населённом пункте - едва светились занавешенные чем попало окна, перекрикивались люди, рычали двигатели, и в воздухе вместе с запахом мокрой травы висел тяжёлый дух солярочных выхлопов.
-Велено было тебя в штадив доставить - доставил, - буркнул связной. - Сейчас сдам по описи...
Штадив! Значит, и посмертница должна быть где-то здесь! Порошин почувствовал, что обретает не только надежду дожить до рассвета, но и какую-то другую надежду, совершенно сейчас неуместную.
'В самый раз тебе о девушках думать', - пристыдил он сам себя, но вопреки воле душа словно крылья расправила, и даже в голове временно прояснилось, хотя мысли уже путались от усталости.
'По описи' мага снова посадили под замок в полупустой комнатушке, но уже ненадолго. Вскоре дверь скрипнула.
-Ну, доброе утро, товарищ Порошин!
Посмертница! Маша!
-Д-доброе утро, товарищ маг-капитан...
-Было бы совсем доброе, если бы не пришлось вместо сна с вами разбираться, - заметила она, впрочем, без малейшей неприязни в голосе. Ничего страшного, просто ещё одна работа. - Ну, и в чём у вас проблема, что сами-то скажете?
Порошин вздохнул:
-В одержимости моя проблема...
Степанцова выслушала его молча, потом заключила:
-Что с вами что-то не так, я даже на расстоянии чувствую, так что правильно вас сюда... сопроводили. Осталось выяснить, кто же прав - вы или ваш штаб. Я начну работать, а вы сидите спокойно. Понимаете же, что будет, если вы хоть пальцем двинете?
Порошин понимал - в лучшем случае посмертница его вырубит, не разбираясь, в худшем... В худшем - так отделает, что лучше б его расстреляли по дороге. Видел он последствия близких магических ударов - людей обездвиженных, лишённых разума и даже самой тонкой составляющей живого человека - души. Людей которые уже не были людьми, а только кое-как функционирующими телами.
Ему пришлось вытерпеть предварительную диагностику руками и рамкой, потом полную - с алхимическим компонентом, потом узкую - какими-то специфическими заклятиями и приборами, которых Порошин не знал. Он бы, наверно, мучился от необходимости сидеть неподвижно, вдыхать едкие пары алхимической смеси и терпеть неприятное покалывание от прямого магического воздействия, если б с ним работал кто-то другой, не Маша. Он сам не заметил, что всё чаще называет её про себя просто по имени... Кладбищенский гость притих и теперь ничем себя не обнаруживал, но маг всё равно опасался потерять над собой контроль, хотя спать хотелось неимоверно.
Посмертница же оставалась собранной и невозмутимой, хотя наверняка так же, как Порошин, с ног валилась от усталости. Один раз только она приостановилась и выдохнула изумлённо:
-Ну и ну!..
А потом снова принялась за дело.
Наконец, когда комнатка уже плавала в сизом химическом тумане, а тьма за окошком заметно посинела, Мария остановилась, встряхнула кистями, сбрасывая напряжение, и устало сказала:
-Всё... Какой же вы интересный человек, оказывается, товарищ Порошин.
-Интересный?
-Кто же вас так заговорил? Как вас вообще с этим до службы допустили?
Порошин на несколько мгновений потерял дар речи, а потом глупо спросил:
-Что?
-Начнём с того, что вы подверглись мощнейшему магическому воздействию, - терпеливо объяснила посмертница. - Что, это для вас новость, что ли? Узел находится здесь, - и она ткнула Порошину в середину лба, туда, где всё ещё тихонько ныло место того самого, зимнего прикосновения.
-А-а... да я сам не знаю, что...
-Причём непонятно, то ли это проклятие, то ли защита. Очень странное воздействие, снаружи не заметно, а вот при полной диагностике... М-да. Проблемы у нас с вами, товарищ Порошин, большие проблемы.
