Кстати, многие раннехристианские авторы (Синкеллос, Флегон, Африкан, Евсевий и др.) сообщают о затмении, сопровождавшем распятие Иисуса Христа. Сегодня считается, что затмение было лунным, хотя в церковной традиции оно именуется солнечным. Несмотря на всю спорность характеристик этого затмения, можно попытаться его датировать. Традиционное астрономическое решение — 3 апреля 33 года — не выдерживает даже минимальной критики. Лунного затмения, действительно происшедшего в тот день, практически не было видно: в интересующем нас регионе Ближнего Востока фаза затмения ничтожно мала. Есть только два точных решения: 368 год н. э. (обнаружено Морозовым) и 3 апреля 1075 года н. э. (в пятницу, как и требуется условиями задачи). Последнее затмение было видно во всей интересующей нас области Европы и Ближнего Востока. Затмение 1075 года происходит за два дня до Пасхи, что согласуется с церковным преданием. Фаза затмения 1075 года составляет 4″8 (невелика). Если же предполагать затмение солнечным (как настаивает средневековое церковное предание), то нельзя не отметить полное солнечное затмение 16 февраля 1086 г. Полоса тени этого затмения прошла через Италию и Византию (в окрестности Константинополя).

Предварительно подчеркнем, что историческая хронология едва ли не единственная из наук, которая до сих пор предпочитает обходиться практически без помощи математики. Ну что ж. Если гора не идет к Магомету… Впрочем, еще вопрос, что Магомет и что — гора. Во всяком случае, все приложения математики к исследованию истории, описываемые в настоящем издании, являются инициативой математиков, а не историков.

В исторической хронологии действительно есть что считать. Мы видели это на примерах затмений и гороскопов, таблиц пасхалии и календарной ситуации на день распятия Христа. Можно было бы еще и еще приводить подобные примеры, но, как бы ни было их много, все они, к сожалению, не систематичны; все эти решения, конфликтующие с общепризнанной датировкой тех же событий, не более чем булавочные уколы (впрочем, достаточно болезненные для скалигеровской хронологии); они исследуют удачно подвернувшиеся эпизоды, но не проблему в целом. Они приводят только к одному выводу, хотя и весьма важному: проблема действительно существует и масштабы ее огромны. Судя по ним, дезориентация во времени захватила всю «нижнюю половину» хронологизированной истории. Выше мы рассмотрели несколько событий (в скалигеровской датировке), даты которых поддаются астрономической проверке, и ни одно из них этой проверки не выдержало.

Короче говоря, результаты астрономических датировок подтверждают существование проблемы и очерчивают (для начала — минимально) ее масштабы; но они выводят нас не к финишу, а только на старт серьезной математической работы над нею.

Вопрос надо ставить так: возможно ли методами математического исследования охватить весь исторический материал (или хотя бы большую часть его), а не только отдельные случайные эпизоды?

Для этого рассмотрим, с чем мы, собственно, имеем дело? Устраним пока из рассмотрения такой расплывчато датируемый материал, как извлеченные из раскопок обломки мечей, ювелирные украшения, характер захоронений, архитектуру построек и все подобное, и ограничимся письменными текстами, так как именно они содержат основную информацию о жизни человечества за последние два-три тысячелетия. Их можно разделить на две категории: тексты одномоментного содержания (здесь и королевские указы, и любовные записки на бересте, и художественные произведения вроде «Метаморфоз» Апулея) — их тоже пока отложим в сторону, и тексты-хроники (во всех видах: от гомеровской «Одиссеи» до французских эпических народных поэм, от Библии и творений древнегреческих историков до многотомных «Историй» прошлого века и современных относительно кратких учебников по истории). Именно такого рода историческими текстами-хрониками и займемся. Они названы нами нарративными текстами (от латинского слова narratio — рассказ, повествование).

Каково их содержание? Основное — имена, события и даты — довольно легко поддается точному математическому описанию и анализу. Сопутствующее — детали быта и особенности событий, характеристики действующих лиц и т. п. — уже значительно труднее, по крайней мере, приблизительнее (рис. 35).

Закодировав и введя в память ЭВМ все это: имена, события, даты, а по мере возможности и какие-то достаточно информативные сопутствующие детали, — и получив, таким образом, машинные «конспекты» хроник, мы получаем возможность перебирать, сортировать и сравнивать весь этот гигантский материал. Тем самым мы уподобляемся любому автору любой «Истории»: если он работал только с одним первоисточником, то его труд не более чем плагиат, и какое-то новое качество его «История» обретала лишь в том случае, если он сопоставлял и объединял не один, а несколько источников. Однако широта охвата материала (когда охвачены сопоставлением многие десятки — практически все доступные нам источники) и темпы работы у ЭВМ в сотни раз выше, чем у самого трудолюбивого историка. Поэтому машинная обработка неизбежно должна вывести нас на новый уровень выводов и следствий, ранее принципиально не достижимый.

Но прежде всего встает вопрос: чему из этого материала можно доверять, на что можно опираться?

Датировке? Но она во всех древних хрониках основана на каком-нибудь местном и локальном во времени летосчислении, привязку которого к единой хронологической шкале «от нашей эры», предлагаемую историками (в позднейших «Историях» и учебниках), будем рассматривать каждый раз не более чем как гипотезу (иначе и нельзя, раз уж мы занялись именно проверкой хронологической шкалы).

Именам? Тоже нет. Любой сколько-то заметный деятель древней истории имел несколько имен или прозвищ, и нет гарантии, что все они нам известны и что мы не принимаем одного и того же человека, по-разному названного в различных хрониках, за двух различных исторических персонажей. Тем более что и «переводы» имен с одного на другой язык часто искажают их до неузнаваемости. Простой пример: персидский фольклор богат легендами о древнем герое, завоевателе, в которого, вопреки логике, историческая память народа буквально влюблена (потому эти легенды выглядят попросту сказками). Имя его — Искандер Двурогий. Если бы не знать неоспоримо, что это — Александр Македонский, мы едва ли бы догадались связать эти два имени.

Кстати, об именах. В подтверждение нашего недоверия к ним приведем выдержку из диалога Платона «Критий»: «Рассказу нашему нужно предпослать еще одно краткое пояснение, чтобы вам не пришлось удивляться, часто слыша эллинские имена в приложении к варварам. Причина этому такова. Как только Солону явилась мысль воспользоваться этим рассказом для своей поэмы, он полюбопытствовал о значении имен и услыхал в ответ, что египтяне, записывая имена родоначальников этого народа, переводили их на свой язык; потому и сам Солон, выясняя значение имени, записывал его уже на нашем языке». Так поступал, конечно, не только Солон; причем из-за обилия синонимов даже при переводе обратно, на исходный язык, едва ли восстановится прежнее имя.

Географическим названиям? С очень большими сомнениями. Для примера: попробуйте перечислить все известные вам названия Черного моря (от древности до наших дней), удесятерите полученное количество, а потом осознайте, что у него было еще больше имен. И наоборот. Если названо: Рим, или Троя, или Вавилон, или Неаполь, или Красное море — это совсем не значит, что речь о том городе или о том Красном море, о которых мы подумали.