- Через час? К вечеру? - Ванессе показалось, что она ослышалась.

- Сейчас... час дня, если вы об этом.

Ванесса устало вздохнула. Не прошла и половина дня, а ей уже казалось, что она не спит сутки. И нервное напряжение, которое она испытала за неполные три часа этого дня, выматывало донельзя.

"Только не ной. Делай свое дело и не распускай сопли". - Сказала себе Ванесса и отметила, что легче ей не становится, и выть волком хочется все так же сильно. Но она все-таки начала делать свое дело.

Девушка проверила отца, сравнила его состояние с тем, что было на корабле, сообщила Филиппу, что изменений нет. Затем перешла обратно в главную комнату, села в кресло и вытянула руки перед собой. Они тряслись, как если бы Ванесса три часа лазала по отвесным скалам.

А спать тем временем совершенно не хотелось. Ванесса сперва подумала на бессонницу, но тут же отмела эту мысль. Она молодая, у нее раньше никогда не было бессонницы и никаких причин для ее появления. Наверное, это все те двадцать минут сна до прихода Филиппа. Те двадцать минут, которые ее разбили и почти наверняка лишили сна. Нет, отдых здесь требовался не телесный. Да и какой может быть сон? Рядом тяжело больной отец, за которым надо следить.

Немного подумав, Ванесса полезла в буфет в поисках чего-нибудь перекусить. Вытащила полоски вяленого мяса, хлеб и крынку молока. Разложив все нужное на тарелках, убрала все ненужное обратно в буфет, подошла к полкам над кроватью, взяла с нее "Виды болезней" и понесла к обеденному столу, положила на тот его край, на который не хватило белоснежной скатерти.

Так потянулись часы ожидания. Сначала еда заканчивалась быстро - полоска мяса за полоской, пока Ванесса не успокоилась. Она заставила себя понять, что Филипп сейчас работает над лекарством, и все что ей нужно, это успокоиться и присматривать за отцом. Потом встала, проверила отца, - новых симптомов и более сильного жара, как и признаков ослабления болезни, по-прежнему не было, - вернулась к столу и продолжила чтение. Еще через десять минут нервное напряжение стало едва различимым, и Ванесса полностью погрузилась в слова и знания, которые предлагал неизвестный автор книги. Ломтик вяленого мяса как был, так и застыл у нее в руке. Ощущение того, что что-то не так, что все неправильно, исчезло из ее видения мира, осталась только книга и звоночек в ее голове, который напоминал ей каждые полчаса проверять отца. И смутное волнение по поводу всего происходящего, которое уже стало для Ванессы привычным.

Так прошел остаток дня.

Часа через четыре Филипп открыл дверь, которую закрыл с началом алхимической работы, и вышел из лаборатории. В руке у него был непрозрачный большой флакон в полкварты емкостью. Ванесса тут же убрала книгу в сторону и встала из-за стола.

- Готово? Получилось?

Филипп жестом остановил ее от лишних действий и слов, прошел к отцу, по пути схватив со стола небольшой стакан. У кровати он остановился, снял с флакона крышечку, налил полупрозрачную красноватую жидкость в стакан. Потом склонился над капитаном, проверил дыхание. Подложил руку под его затылок и приподнял голову, поднес к губам Солта стаканчик и порцией препарата. Все это он делал так аккуратно и заботливо, что Ванесса сразу поняла: здесь дело не только во врачебном долге, однако не стала задавать вопросов; еще она хотела спросить, стоит ли ей зажать нос, но так и осталась стоять посреди комнаты. Что-то удерживало ее от действий и слов, и почти наверняка - Ванесса об этом догадывалась - это было ее уважение к алхимику и его жест-просьба о невмешательстве. Солт начал пить, только полупрозрачная жидкость коснулась его губ. Секунды спустя стакан был пусть, отец девушки снова лежал в кровати, не подавая отчетливо видимых признаков жизни. Филипп снова проверил дыхание, приложил руку к груди, к животу больного, и только убедившись, что препарат не нанес мгновенного и непоправимого вреда больному, поставил флакон на стол и сам сел на стул.

- Готово. - Ответил он на вопрос Ванессы заметно уставшим голосом. Вид у лекаря тоже был не самым лучшим, каким-то осунувшимся, такой Филипп, полностью измотанный и все еще скрытый плащом и маской, был похож на промокшего воробья. - Завтра мы узнаем, как лекарство подействует на вашего отца. Шансы на то, что это именно лекарство, только что возросли.

- Почему возросли?

- Ну... Либо это яд, либо лекарство, либо ни то, ни другое. Шанс один к трем. Он не умер сразу от моей готовки, так что теперь либо лекарство, либо вода. Один к двум.

- Что, все алхимики так черство шутят?

- Начнем с того, что я не шучу. При смешивании исключительно целебных ингредиентов может получиться редкостный яд, убивающий мгновенно. И да, все. И вы, когда станете опытным алхимиком или целителем, а тем более - хирургом, будете шутить точно так же. Профессиональная черта. Ладно, просто извините меня, если я вас задел, это сказывается мое нервное напряжение, которое я набрал за день... и за предыдущие две недели. - Филипп отнял руки от маски и указал пальцем на флакон. - Этого хватит на день. Завтра придется приготовить еще партию. И заниматься этим будете вы - под моим руководством.

Сначала Ванесса хотела возразить, что не знает формулы препарата и тонкостей его приготовления. Но дальше желания ее мысль не развилась - девушка слишком устала, чтобы возражать. Книга сняла напряжение, но не нервную усталость. И она подозревала, что Филипп тоже валится с ног.

- Научитесь под моим руководством, пока будем делать партию. - Филипп, казалось, прочитал ее мысли, предупреждая возможные вопросы. - Потом будем заниматься этим поочередно.

- Но ведь можно было обучить меня сегодня, разве нет?

- Можно было, но я подумал, что вам будет тяжело учиться и работать после всего пережитого, и решил перенести это на следующий день.

Ванесса вспомнила, как разрыдалась у кровати отца в капитанской каюте, и как поддалась панике, когда Филипп попросил ее принести ингредиенты. На очень короткое время ей стало стыдно. Но потом она вспомнила, что Филипп приплыл на корабле ранним утром, а сейчас уже вечер, и что алхимик провел часы у установок, изготовляя препарат. Теперь он сидел и смотрел в пол, облокотившись одной рукой на стол, и поигрывая извлеченными из кармана часами на цепочке.

- Давайте я вас накормлю. - Сказала Ванесса и, не дожидаясь ответа, направилась к буфету.

- А, еда. Да, после всей этой беготни и всеобщей истерии не помешало бы поесть.

Девушка снова подумала, что Филипп намекает на ее слезы в каюте и проступок с ингредиентами, ей снова стало неловко. И от волнения она совершенно не обратила внимания на тот факт, что лекарь отнесся к упоминанию о еде почти равнодушно, не так, как говорит о еде голодный и измотанный человек, а как будто из вежливости принимает в разгар рабочего дня приглашение зайти на пару-другую кружек меда на выходных.

"Перестань себя накручивать. У него тоже был тяжелый день, не у тебя одной, скорее всего это он и имеет в виду" - Сказала себе Ванесса, пока брала с полок буфета все нужное. Ее собственные слова ее не убедили. Взяв все в руки, она перенесла еду на стол, на ту половину, которая только что освободилась от скатерти - Филипп сложил ее пополам прямо вместе с приборами.

- Придется ужинать всухомятку. Сегодня я не успела ничего приготовить. - Извинилась Ванесса и вдруг подумала, что вместо того, чтобы читать, вполне можно было приготовить ужин. И на завтра что-нибудь.

- Ничего страшного. А, вяленое мясо. Рыба. - Проворковал он, беря из развернутого листа бумаги один из кусков рыбины. - Ну, ничего. Месяц ел на корабле, можно поесть и еще разок. Кто-то говорит, что на суше у нее совсем другой вкус, а как по мне, так одно и то же.

Филипп снял маку и положил рядом на стол, повесил плащ на спинку стула. Ванесса увидела его лицо. Красивое, молодое, с тонкими аккуратными чертами, как будто вырезанное из мрамора настоящим мастером. И такое же бледное. Холодок снова пробежал по коже Ванессы, на этот раз по всему телу и дважды. Сначала от увиденного, потом из-за догадки, что белые руки алхимика тогда, в трюме, ей не померещилась. Кожа у лекаря действительно была мертвенно-бледной, белее чистейшего мрамора.