Впрочем, подумал Филипп, это неприятное волнение объяснялось довольно просто. Долгое переживание за Солта трепало его на протяжении всего пути до Зеленого берега, и теперь, когда спасительная зеленая полоса была так близка, на бессознательном уровне появился страх. Где он собирается искать лекарство, какой окажется дочь капитана, с которой в малом возрасте приключилась такая трагедия, как она воспримет известие о болезни отца? Да еще и страх перед его, Филиппа, болезнью, от которой он так долго искал средство. А что, если лекарство найдется не здесь, а в другом месте, еще более далеком? Филипп чуть не тряхнул головой, прогоняя мрачные мысли. Не просто мрачные, но деструктивные, мешающие работе. Да, только одно может спасти его друга - работа лекаря и дочери капитана. Все то, что мешает работе, раз уж оно так ломится в его душу, подождет.

Филипп привел себя в порядок, убедился, что может стоять на ногах своими силами, и встал. На этот раз пол под его ногами покачнулся совсем немного, шаги тоже дались алхимику без проблем. И все-таки его сильно приложило по голове.

"Нужно будет уделить своим травмам больше внимания, когда Солт будет в безопасности" - дал Филипп себе слово.

Заставив себя надеть подшлемник и маску, он приблизился к кровати капитана, зажег лампадку, разгоняя опостылевшую тьму вокруг. Свист усилился, и когда Филипп склонился над Солтом, то понял, что свист исходит из его горла. Страх, прогнанный секунды назад, закрался в его душу вновь. Лекарь проверил капитана, и то, что он увидел и почувствовал, его не обрадовало. Жар спал, но вены взбухли и почернели еще сильнее, воздух, который вдыхал и выдыхал Солт, и издавал тот сиплый свист. Губы капитана растрескались, сердце билось медленно и тяжело. Филипп попытался вспомнить хоть какую-нибудь болезнь, которая приводила бы к такому сильному обезвоживанию, но такой не было. Что и говорить о почернении крови. Лекарь протянул руку и приподнял веко Солта. Слез почти не было, сосуды сильно выделялись на белке. В радужке не осталось ни капли здравого смысла, глаз остекленел, как у мертвеца.

Внезапно глаз ожил и уставился неживым, безумным взглядом на лекаря. Тот от неожиданности убрал пальцы от глаза. В следующее мгновение стальные пальцы капитана сжимали руку Филиппа мертвой хваткой, как будто желая раскрошить предплечевую кость в муку.

- Воды! Воды! - Не разделяя слов, просипел Солт. В его голосе слышалась не то злость, не то страх, но ничего здравого в нем не было. Капитан так и не вышел из больного бреда.

Филипп, не зная, дрожать ли ему от страха или пытаться освободиться, не раздумывал. Он как-то сразу понял, что сопротивляться не стоит. Лекарь протянул свободную руку к стоящему рядом кувшину с пресной водой и поднес его к губам капитана. Тот припал к узкому горлышку и начал жадно пить, отпустил руку лекаря, взявшись обеими своими за кувшин. Он почти мгновенно опустошил две кварты, потом снова лег, закрыв глаза и сжимая в одной руке опустевший сосуд. Все это время Филипп ни на шаг не отходил от кровати. Дело было не только в преданности старому, бывшему другу. От пережитого легкого шока по телу лекаря пробегала мелкая дрожь. Через несколько минут вены капитана сгладились, перестали так отчетливо взбухать, дыхание больше не было сиплым и выровнялось. Солт спал.

Понаблюдав за ним еще пару минут, Филипп перенес лампадку на стол, вытащил из сундука чернильницу с пером и пергамент. Подождал немного, успокаивая дрожащее перо и прогоняя мысли о капитане, совсем не радужные и не светлые. Только записав все изменения в состоянии больного друга, он убрал пергамент со стола, затушил лампадку и вышел на палубу. На ней уже раздавались голоса членов команды.

Солнце не ударило ему в глаза, стоило ему только подняться по лестнице и открыть дверь каюты. Выйдя на палубу, Филипп понял, что сейчас рассвет, причем солнце совсем недавно вышло из-за горизонта и еще не успело как следует налиться желтизной. Облаков было немного, и алхимик мысленно проклял погоду за недостаток теней на земле. Скоро, стоило ему оторвать глаза от солнца на востоке и повернуть голову к носу корабля, лекарь заметил самое главное изменение в окружающей обстановке.

По правую руку от него вдаль тянулся золотистый песчаный берег, в небольшом отдалении от которого, не меньше, чем в полусотне лиг, начинался необыкновенно высокий лес. Молодые деревья начинали расти гораздо раньше, но эти по-настоящему удивили алхимика. Они были необыкновенно высокими, с раскидистыми, выпуклыми, почти плоскими кронами, которые образовывали сплошной покров из зеленых облаков где-то высоко над землей. Этот покров поддерживал нестройный ряд колонн из стволов деревьев. Те, что были моложе, росли ближе к берегу моря. Было видно, как солнце своими острыми лучами прорывает кроны, однако потоки света вязли в зелени деревьев пониже, на земле леса господствовал полумрак. Филипп увидел и вьющиеся растения, лианы, которые обвивали стволы большинства деревьев, доходя до самых крон, услышал многочисленных птиц, гнездящихся в них. Но все эти звуки, несмотря на острый слух, ему удавалось услышать маленькими урывками. Шум, стоящий на корабле и на пристани, перекрывал гомон леса. Лекарь осмотрел палубу и пристань, увидел только моряков и какого-то юношу, который шел от берега к кораблю, но тот был еще далеко. Без сомнений, скоро здесь будет половина поселения. Скоро им придется переносить больного капитана в надежное место на суше, и Филипп не мог представить себе ничего худшего, чем проносить носилки с больным через толпу зевак.

Эта мысль побудила его к действиям. Помощник капитана Эрик нашелся сразу. Он, как всегда, был при деле, а именно, будучи занят сам, раздавал указания морякам. Тем из них, что когда-то были хорошо знакомы с торговлей и не были против занять место за строящимся на пристани прилавком. По прибытии на берег это была их прямая обязанность. Тем временем остальные матросы перетаскивали ящики с грузом из трюма на пристань, где уже набралась небольшая гора из них, низкая и широкая. Спущенный на пристань трап пришвартованного корабля сильно облегчал задачу: не будь у берега такого удобного причала, пришлось бы подвозить к берегу все добро в шлюпках. Эрик стоял в отдалении от трапа, у ворот самого трюма.

- ... Несите ближе к домам, когда места станет мало. Их повозки потом сами разберутся, куда и что отвезти. - Услышал Филипп окончание фразы помощника капитана. Член команды, который принимал указания, отправился с донесением к своей группе на берегу. Эрик не остался один надолго.

- Доброе утро, Филипп. - Поздоровался помощник. По его лицу было видно, что предчувствие скорой работы было ему только в радость.

- Доброе. - Отозвался лекарь, кивнул. Ему самому было приятно заняться делом. Однако по его голосу Эрик понял, что Филипп вовсе не считает утро добрым. Лицо матроса тут же насторожилось, приняло сосредоточенный и серьезный вид.

- Капитану хуже?

- Хуже. - Эхом отозвался лекарь. - Общее состояние не сильно ухудшилось, но произошедшие изменения меня настораживают. Жар спал. На смену ему пришло обезвоживание, которое только усиливает его больной бред. Я напоил его водой, теперь ему чуть лучше, но вряд ли это надолго. Нужно как можно скорее найти местного лекаря, алхимика.

- Его дочь. Мне это известно.

- Вы знаете, где она живет?

- Нет, к несчастью, не знаю. Только Солт и местные, которые к ней часто наведываются. Она у них кто-то вроде знахарки.

- Тогда я иду искать того, кто знает дорогу к ее дому. Немедленно.

- Филипп! - На лице Эрик отразилось удивление. - Не стоит этого делать. Я могу послать своих людей, чтобы они привели Ванессу...

- И сами того не осознавая распустили слух, что на корабле кто-то болен. Потом этот слух обрастет пышнейшим враньем, как камень - мхом. Не надо, я сам найду ее. Насчет Солта не беспокойтесь, он сейчас спит, ему лучше. Сейчас его беспокоит только жажда.

- Я согласен, что посылать целый отряд на поиски знахарки - глупо. - Прогудел северянин. - Да и раз Солту сейчас лучше, вам, наверное, можно пойти. Но ваша рана? И с чего вы взяли, что найдете лекаря быстрее моих ребят, не распуская слух?