Осенью 1938 года финские торговые суда ушли с Ладоги по Неве в порты финского залива, но обратно власти СССР, начав подготовку к войне, в 1939 году их не пропустили. В ответ финны перестали соблюдать условия Тартуского договора, ограничивавшего тоннаж боевых кораблей на Ладоге 100 тоннами, а калибр орудий — 47 миллиметрами. Правда серьезно усилить корабельный состав до «Зимней» не успели, зато наверстали упущенное в 40-м и 41-м. Перевооружили все канонерки, поставили артиллерию на ледоколы, спустили на воду 25 больших 30 тонных катеров типа SR, вооруженных 47 миллиметровкой и пулеметами. Главным пополнением стали шесть десантных паромов типа «Зибель», построенных с немецкой помощью и перевод на озеро подлодки «Саукко», но даже всех этих сил не хватало для единоборства с советской ЛВФ. Выходом из сложившейся ситуации стало проведение операции «Жемчужная гавань», после нее финны почувствовали себя полноправными хозяевами на Ладоге и приступили к проведению десанта, не опасаясь набега русских канонерок и сторожевиков.
02/VII-1941 года.
На западе отчетливо рокотало, зеки с удивлением поглядывали вверх, ожидая увидеть грозовые тучи, небо оставалось чистым. Бывший капитан Свинцов на небо не оглядывался, артиллерийскую стрельбу с громом он точно не перепутает, вывод был сделан сразу — началось! Значит финны перешли в наступление и сейчас ведут бой за переправы через Тулоксу, до которой километров десять — пятнадцать. Подтверждая такие рассуждения, появилась полуторка которая обычно возила шлюмку и инструмент. Застучали в рельсу и сбив ЗеКа в колонну быстро погнали в зону. Конвойные нервничали и орали больше обычного. Перед лагерными воротами стояли несколько грузовиков, грузили пулеметы с вышек и рассаживались «архангелы». Понятно, резервов нет и гребут «всех способных носить оружие», ну вертухаи им сейчас навоюют, финн, он мужчина серьезный, этих перемелет и не почешется. Конвойные, заведя в зону, весь отряд загнали в барак и не пересчитывая заперли двери. Зеки встревоженно обсуждали новости, «блатные» сбившись кучкой решали «чего будет с этого роя». Старый Вор сказал что: — «Конвоя, гнать за Свирь не хватит, значит или в «хате» держать будут, или «без суда и следствия к высшей мере социальной защиты»…, поэтому «на рывок надо». Свинцов помалкивал, в «блатном» углу копошились, вошкались, потом кто-то захрипел, ясно — «стукача» удавили. Ближе к вечеру разрешили вынести параши, дали несколько баков воды и хлебные пайки, баланды не было. Ночь прошла беспокойно, взяли «на перо» нескольких «ходоков к Куму», дергали «мужиков» копать подкоп в «блатном» углу, бывший капитан старался спать, силы еще понадобятся. Утро изменений не принесло, про барак казалось забыли, ни «парашу» не вынести, ни воды, ни хлеба. Зеки беспокоились, самые шебутные начали дубасить в дверь:
— Воды дайте!
С той стороны забасили:
— Отойти от дверей! Стреляю на поражение!
Еще через пару часов, оттуда где рыли заскрипело-затрещало и пахнуло свежим воздухом, повозились еще и снаружи раздался еле слышный свист, «блатные» по всему видать пробирались на волю. Свинцов не торопясь обулся, рассовал по карманам свои нехитрые пожитки и пошел «шхериться» под «шконку» в ближнем от входных дверей углу, там бревна потолще и шанс словить рикошет поменьше. Вовремя, от пролома грохнуло несколько выстрелов, кто-то тонко заверещал, прорычала пулеметная очередь, Старый Вор и несколько блатных погнали «мужиков» ломать двери. Свинцов ждал. Зеки вывернули пару бревен, которые поддерживали нары и на «раз-два» вынесли двойные створки, толпа рванулась к воздуху и свету, тут-то по ним и врезал «Дегтярь». Те кто уцелел ломанулись обратно, в спину гремели выстрелы, потом в барак полетели гранаты. От взрывов загорелось тряпье и едкий дым наполнил помещение, вокруг матерились, стонали, выли и кашляли. Бывший капитан повернулся набок, расстегнулся и помочился на полу фуфайки, мокрой тряпкой закрыл лицо. Обезумевшие люди метались в темноте, чей-то голос, похоже Старый Вор «руководил процессом», проорал:
— Братва! На волю! Мочи конвой!
Человеческое стадо кинулось на пулемет… и прорвалось! «Дегтярь» выстрелил диск и захлебнулся, с улицы донёсся ликующий вопль:
— Мочи-и!!!
По всей зоне грохотала стрельба, видимо остальные бараки поддержали бунт, что ж, теперь пора. Свинцов по пластунски прополз к дверному проему и не вставая выглянул наружу — площадка утоптанной земли, серые трупы зеков, вроде несколько зеленых, а не черных, значит охране не повезло, стреляли в отдалении, но поблизости ни кого нет. Вперед! Сначала ползком, потом перебежками за угол барака. Столкнулись нос к носу. Сержант НКВД, «Мосинка» с примкнутым штыком, здоровый черт, морда злая. Длинный выпад, как на учениях, был бы напротив обычный ЗеКа, получил бы штыком в брюхо, но под серо-черной робой был капитан ВДВ, элита элит. Встречный шаг, вперед-влево, предплечье правой руки отводит штык, левая в кадык, обе руки на винтовке, скрутка, противник обезоружен. Приклад в переносицу, штык в подвздошье. Готов, только ногами сучит, не понял еще что мертвый. Поклацал затвором, выскочили три патрона, подобрал, сунул в карман. Одним махом сдернул ремень с двумя подсумками, хороший, комсоставовский, в подсумках семь обойм. Живем! Ремень на себя, свежую обойму в затвор, придавил пальцем, в-вжик и патроны на месте, затвор, патрон в стволе. Глянул на свою обувку, мда-а, в ЧТЗ много не набегаешь, а на «архангеле» хорошие, яловые сапоги, тоже комсоставовские. Пока этот жмурик теплый, снимутся хорошо. Содрал. Переобуваться некогда, оторвал штрипку от сержантских кальсон, связал сапоги за матерчатые «ушки», повесил на шею. Теперь, вперед! Задами, к угловой вышке, мимо хозблока, очередной угол, присел, выглянул, чисто! Вперед! Тут в спину:
— Эй ты! Постой.
Старый Вор, откуда взялся? В левой руке «сидор» в правой топор. Улыбается. Руки развел в стороны, топор с «сидором» уронил, шагает навстречу, Свинцов тоже к нему и без размаха прикладом снизу в челюсть, полшага отступил и падающее тело догнал штыком. Вор ляпнулся навзничь, из правого рукава вылетела окровавленная финка. Нож в сапог на шее, рукояткой вниз, «сидор» с топором в левую руку, винтовка в правой. Вперед, к проволоке!
Полоса отчуждения, справа вышка, там никого, забор из колючки, четыре метра в высоту, за ним еще один через пять метров. Подскочил к ближайшему столбу. Винтовку прислонить, «сидор» под ноги, топором рубить проволоку. К столбу она скобами прихвачена, не пружинит, рубится с двух, трех ударов. Есть дыра, продрался, теперь следующий. Стрельба в зоне затихает, похоже вохре конец. Быстрее! «Колючка» позади, впереди близкий лес, только «отчужденку» проскочить! Пробежал мигом, перескакивая через пни. Лес. Свобода!
В Главном штабе обороны Финляндии, в отличие от их коллег из ОКВ, авантюристов не было. Операцию против 7-й армии готовили долго и тщательно. Финская армия слишком мала и потери для нее очень чувствительны, поэтому перевес в силах надо иметь двух-трехкратный и действия просчитываются на много ходов вперед.
7 армия имела четыре дивизии и 26-й Укрепрайон. УР имел по фронту 20 км, в глубину 5 км, 10 ДОТ и 18 ДЗОТ. Левый фланг упирался в Ладогу, правый в озеро Янисъярви. Три поселка дали имена трем оборонительным узлам — самый южный, почти на берегу Ладоги — Ляскеля, в центре Харлу, а правофланговый назывался Янисъярви, так же как и озеро, именно через него проходила железная и автомобильные дороги. В Укрепрайоне находились: 22-ой отдельный пулеметный батальон, 12 батальон ОСНАЗ и 168 стрелковая дивизия. Севернее, 70 километровый участок почти непроходимых лесов и редких дорог держали пограничники и два полка 71-й «Карело-Финской» дивизии, третий находился в городе Суоярви, там же были — штаб армии, армейские склады и 148-й отдельный саперный батальон. Еще севернее, направление Реболы — Ухта — Лоухи прикрывала 54-я стрелковая. 23 июня на тыловую станцию Лаймола прибыла свежесформированная в Петрозаводске 237 СД. Армии была предана 55-я смешанная авиадивизия, из 153-го истребительного полка (33 И-16 и 4 И-180) и 72-го бомбардировочного (34 СБ, 3 СБ-ПБ и 1 ПБ-100). В налетах 25-го и 26-го июня дивизия потеряла 11 бомбардировщиков и 4 истребителя. Место базирования под Петрозаводском на аэродромах Бесовец и Гирвас. Тыловые службы армейского штаба располагался там же, в Петрозаводске. Таким образом в Приладожской Карелии финнам противостояли три стрелковые дивизии, разбросанные на большой территории и 26-й укрепрайон, при слабой авиаподдержке и плохом управлении. Против них развернулась «Карельская армия» под командованием бывшего начальника Главного штаба финской армии генерала Хейнрикса. В ее состав входили 22-я, 25-я егерские и Кавалерийская бригады, объединенные в группу бывшего начальника штаба III корпуса, генерала Ойнонена (группа «О»). VI-й АК — 1-я и 11-я ПД, под командованием любимца Маршала, генерал-майора Талвела. VII-й АК — 7-я и 15-я ПД, которым командует генерал-лейтенант Эквист и Подвижный Корпус — Кавалерийская и Танковая дивизии, 23-я егерская бригада. Возглавляет генерал-лейтенант Хегглунд, тот, который всю «Зимнюю» прокомандовал Кавалерийской, а в самом конце войны удержал генерала Жукова на западном берегу Выборгского залива. В резерве «Карельской армии» были 10-я ПД и 24-я егерская бригада. Всего пять пехотных дивизий, две танковые и пять бригад. Карельской армии были преданы четыре отдельных артполка, артиллерийская бригада «Особой мощности», противотанковый полк «Яякару», тяжелый танковый «Батальон прорыва», в интересах армии проводится десант 8-й дивизии. Поддерживать действия будут — озерная флотилия и три полка ВВС — LeR-1, LeR-4 бомбардировочные и LeR-2 истребительный. Авиации даже аэродромы менять не пришлось, остались на тех, с которых летали бомбить Шлиссельбург.
