Гроссадмирал Рёдер был неприятно удивлен длинной списка кораблей, вооружения и оборудования в которых нуждался нищий финский флот. Зачем все это нужно «флоту береговой обороны», который даже возглавляет не моряк, а генерал от артиллерии Вальве? Конечно ни каких эсминцев, подводных лодок и тральщиков Кригсмарине выделить не сможет, самим мало. Довольно легко согласились на передачу чертежей на десантные паромы типа «Зибель» и комплект бензиновых двигателей для шести единиц. С трудом согласовали дизели и торпедное вооружение для четырех шнельботов, деревянные корпуса которых финны сделают сами. Дали кое-какое оборудование для подводных лодок и еще по мелочи, лишь бы не жаловались Фюреру и баста, у нас здесь не игрушки, а война против Англии.
Последним по списку, но далеко не по значимости в деле организации обновленных вооруженных сил была встреча шефа Абвера адмирала Канариса с неким полковником Меландером в Стокгольме 14 сентября 1940 г. Это был начальник зарубежного отдела главного штаба Финляндии. Сотрудничество двух разведок началось еще в начале 30-х годов, усилилось во время войны в Испании и прервалось во время Зимней войны, когда Германия придерживалась дружественной по отношению к Советскому Союзу позиции. Сейчас настало время наверстывать упущенное. О темах их бесед можно было лишь догадываться, военный атташе Хорн докладывал, что полковник Ларе Меландер совершенно неожиданно прибыл 16 марта 1941 г. в Берлин. И хотя Хорн не присутствовал на самих переговорах, Канарис 18 марта пригласил его на обед, устроенный в связи с пребыванием Меландера. Хорн отметил, что Канарис и Меландер были на «ты», это в Германии того времени было большой редкостью. Разговор который велся между двумя этими господами, поставил в тупик атташе. Говорили о… советском шоколаде, Меландер сказал, что с января плитки перестали заворачивать в блестящую фольгу, а используют обычную вощенную бумагу. Это сообщение почему-то возбудило адмирала, он даже уронил салфетку, потом помолчав сказал о том, что вообще к шоколаду не имело никакого отношения.
— Все виды радиоперехвата фиксируют увеличивающийся объем радиопереговоров советских самолетов в воздухе. Особенно это касается истребителей.
— Вот дерьмо. — Ответствовал почтенный полковник. Дальнейший обед проходил в мрачном молчании, складывалось впечатление, что эти господа только-что узнали о смерти близкого друга. Ответный прием Хорн организовал 19 марта; присутствовали также Целлариус (контрразведка), Альбедилл (из отдела атташе) и поставщик оружия Бауманн. В своем отчете Хорн подчеркивает, насколько хорошие связи сумел установить Меландер со службой внешней разведки ОКВ (Абвером). «Но нити ведут от Канариса прямо к Меландеру, минуя меня и моего коллегу Рёссинга, находящегося в Хельсинки», — отмечает он, признавая реальное положение вещей.
Сосредоточив в своих руках небывалую для Финляндии мощь, Маннергейм решил провести еще одну реорганизацию армии, теперь уж точно последнюю перед грядущими событиями. Как обычно решено было не только нарастить количество, но и принципиально улучшить качество. Теперь главное внимание уделили артиллерии, основному инструменту взлома долговременной обороны. Для этого на базе 6-го артполка была развернута бригада «Особой мощности». Туда собрали все, что имеет калибр более 200 мм. Получилось впечатляюще: 32 Виккерс МК IV кал 203 мм, 9 советских Б-4 кал 203 мм и 9 германских мортир Mrs 18 кал 210 мм. Эти 50 гаубиц могут взломать любые советские укрепления, строящиеся в основном в расчете на сопротивление 150 мм снарядам. Перемещать все это великолепие будут немецкие полугусенечные тягачи и новые американские трактора «Катерпиллер». Артиллерийских полков корпусного подчинения решили оставить шесть. Два вооружили новейшими немецкими Н 40, еще четыре более старыми французскими Н 17. Весь остаток, в основном русские Н 09–30 (152 мм гаубицы обр 1910/30 года) передали в пехотные дивизии. Более устаревшие системы вывели в резерв и в учебные дивизионы. 114 мм гаубицы Виккерс, числом 51 штуку, отправили на укомплектование самоходной артиллерии на базе БТ и Т-26. Пехотных дивизий стало больше и они приняли немного другой вид. Маршал, как и любой человек послуживший в Русской армии не любил число «13». Так что пехотные дивизии имели сплошную нумерацию от 1 до 12, а за тем шли 14-я и 15-я. Изменение коснувшиеся всех дивизий без исключения состояло в появлении приданной разведывательной бригады из двух егерских батальонов. Кроме этого в двух дивизиях: 1-й и 12-й были добавлены четвертые пехотные полки, рота танков (14 Т-37(38)) и артполк был усилен еще одним 152 мм гаубичным дивизионом. Эти две дивизии получились сильнее памятной польской 2-й гренадерской и предназначались для прорыва долговременной обороны. 15-я наоборот формировалась как «легкая», имея всего два пехотных полка, разведывательную бригаду и ее артполк комплектовался двумя дивизионами 3" и только одним с 122 миллиметровками, все на конной тяге. Дивизия предназначалась для действий в лесах. Остальные были почти не отличимы друг от друга — три пехотных полка, разведывательная бригада, арт полк в котором мог быть четвертый гаубичный дивизион, или всего только одна 6" батарея. Егерские бригады получили нумерацию от 20 по 26, а три имели собственные имена — Лапландская, Аландская и Кавалерийская бригады. Три из них объединены в «Группу О» — 22-я, 25-я и Кавалерийская, для их укомплектования использовали 50 горных 3" пушек, да в Кавалерийскую вдобавок к двум кавполкам и егерскому батальону придали танковый батальон из 14 Т-26 и 14 Т-38. Группа готовилась для длительных рейдов по лесному бездорожью.
Танковые войска были представлены двумя дивизиями: Кавалерийской и Танковой. Обе численностью по 9000 человек. Если штат Кавалерийской проверенный «Зимней войной», остался без изменений: три бригады; две кавалерийские — (два кавполка, танковый батальон (40 Т-26F), рота штурмовых танков и рота самоходных орудий), противотанковый батальон, 18-й артиллерийский батальон и егерская бригада 4-х батальонного состава, то Танковая выглядела совсем по другому. 1-я, 2-я танковые бригады, бригада штурмовых орудий; гренадерская бригада (3-й, 4-й, 5-й, 6-й батальоны); 14-й артиллерийский батальон, противотанковый батальон. Всего в Танковой было 160 танков Т-26R, 40 штурмовых орудий (Т-26 с неподвижной рубкой и 76 мм пушкой Л-11) и 20 самоходок BT-40 с 114 мм гаубицей в вращающейся башне, всего 220 боевых гусеничных машин. В апреле 41 года обеим дивизиям придали еще по разведывательному батальону с 20-ю броневиками Панар. Особой гордостью танковых войск стал «Тяжелый батальон прорыва». Туда собрали все Т-28 и КВ, получилось четыре роты: три по семь Т-28 и одна из КВ — одного с «малой башней» и двух с «большой», четвертой машиной стал модернизированный до неузнаваемости Т-100. Ему заменили главную башню, поставив «большую» от КВ, кстати этот «гибрид» оказался самым удачным, все-таки «большая башня» с 152-х мм «дурой» была тяжеловата для «Клима». К этой разношерстной компании добавились два Т-28 Экранированных, больше финская «танковая промышленность» сделать просто не сумела. Командовал батальоном майор Нордлинг, прошедший под танковой броней всю «Зимнюю», «от звонка до звонка».
Кроме обычных частей финская армия обзавелась «иностранным легионом». «Русские» три батальона сформированные РОВС стали уже привычны, хотя Маршал беззастенчиво использовал их как «Преторианскую гвардию» то подавляя «польский бунт», то усиливал ими полицию во время августовских безобразий. Однако этого ему видимо показалось мало и в январе появился приказ о «формировании отдельных карельских батальонов», который вызвал небольшой шок у офицеров Главного штаба обороны Финляндии, «узкий» национализм был неприсущ финскому офицерству. К всеобщему удивлению добровольцев оказалось настолько много, что к маю сформировали три батальона по тысяче человек. «Национальные» части решили придавать побатальонно корпусам или дивизиям для выполнения «деликатных» задач.
